Жан-Кристоф Гранже - Пассажир

Она выскочила из машины и поняла, что вовсе не галлюцинирует. Все так и было.

К ней, утирая глаза, подошел клоун. Слезы проложили дорожки на его густо напудренном лице, подчеркивая его карикатурный вид. Сюда же подтянулся и мужчина, шагавший по воздуху. Загадка быстро разъяснилась: он передвигался на ходулях. При этом он что-то доверительно рассказывал сосновым кронам, словно, постигнув тайны птичьего языка, решил окончательно порвать с миром людей.

Анаис направилась к главному зданию, в котором светились окна. И едва не упала, налетев на сидящую на земле старую женщину с сильно накрашенным лицом. Женщина развела небольшой костерок, на котором стояла кастрюля с варившимися макаронами. Помешивая в кастрюле деревянной ложкой и время от времени пробуя макароны на вкус, женщина беспрестанно стонала.

Анаис приветственно кивнула ей и попыталась завязать разговор. Но на все свои вопросы получала один и тот же ответ:

— Главная трудность — это таможня. Не желают пропускать мои работы…

Анаис не стала настаивать и прошла в столовую. Здесь тоже царил карнавал. На столе с криками прыгал Пьеро с подведенными черным глазами. Рядом с ним стоял мужчина в шляпе фокусника, украшенной елочным дождем, и грыз обмотанный свитером кулак, обильно пуская слюни. Еще один, в соломенной шляпе, сидел по-турецки на столе и играл на флейте медленную печальную мелодию, похожую на японскую песенку. Анаис заметила, что он напрудил под себя лужу.

Что здесь происходит?

Где персонал?

Она поднялась на второй этаж. Прошла коридором с голыми бетонными стенами, мимо деревянных дверей. Атмосфера здесь напоминала похоронное бюро. Тот же холод, та же пустота. Это впечатление быстро переросло в предчувствие, а следом за тем — в уверенность. Интуиция ее не обманула. Во второй комнате справа обнаружились три трупа. Два из них — крупных, крепкого сложения мужчин с множественными пулевыми ранениями в груди, причиненными крупнокалиберным оружием. Но гораздо ужасней был третий — голый и привязанный к столу.

Анаис натянула перчатки из латекса и прикрыла за собой дверь. Обитатели психушки притопали за ней. Она попыталась восстановить недавние события. Убийцы приехали сюда около 21.00. В упор застрелили двух санитаров — по характеру ранений Анаис определила, что стреляли из пистолета сорок четвертого или сорок пятого калибра. Затем занялись третьим — должно быть, директором заведения. Точный его возраст она определить не решилась бы, но ему явно было за шестьдесят. Обезображенное лицо. Выколотые глаза. Вместо носа — зияющая рана. Щеки изрезаны. Зубы выбиты. Голова убитого была склонена набок, указывая на то, что ему перерезали сухожилия в области шеи.

Что он им рассказал под пыткой? Потому что любой человек, принимая такие муки, должен был заговорить. Вряд ли пожилой и довольно тщедушный психиатр стал бы разыгрывать из себя героя. Однако… Чтобы выколотить из кого-то сведения, обычно достаточно его просто припугнуть, в крайнем случае слегка пощекотать ножом. Об этом говорит история всех войн. А тут такие страшные увечья. Мало того, в комнате царил настоящий разгром — все перевернуто вверх дном, разбито, выпотрошено. И это могло означать, что мерзавцам так и не удалось развязать старому доктору язык.

Анаис поражалась собственным спокойствию и хладнокровию. Свидетельства звериной жестокости жгли ей взгляд, но не сердце. Она смотрела на них как на старых знакомых. Сколько раз, лежа без сна, она рисовала в воображении картины пыток, которым ее отец подвергал политзаключенных в Чили. И вот теперь они явились перед ней во всей своей страшной реальности.

Анаис оглядела сброшенные на пол книги, обломки предметов. Производить обыск не имело никакого смысла. Поработавшие здесь молодчики ничего ей не оставили. Компьютер на письменном столе был разбит. Жесткий диск извлечен. Информация украдена.

Она сформулировала выводы. В прошлой жизни Януш был пациентом этого заведения, то есть психушки. Возможно, он приехал сюда после бегства из Ниццы в поисках убежища. Во всяком случае, убийцы явились сюда потому, что знали об этом факте его биографии. Или кто-то им стукнул. Санитар? Другой пациент? Но они опоздали — Януш, если он здесь и был, успел убраться. Они допросили директора. Не торопясь. Анаис помнила, что они провели в лечебнице целых четыре часа. Четыре часа, на протяжении которых они пытали старика…

Она достала айфон и подключилась к программе слежения. Подонки как раз проезжали Лион, направляясь в Париж. Неужели им удалось что-то выяснить насчет того, куда собрался Януш? Она убрала пистолет в кобуру и, прежде чем броситься за ними вдогонку, решила быстро обойти заведение.

Во втором доме не нашлось ничего интересного. Похоже, здесь практиковали лечение искусством. Целый этаж был отведен под мастерские, заполненные произведениями самого разного рода. По пятам за ней по-прежнему тащились психи. Наверное, надеялись, что она о них позаботится, скажет им, что делать, поможет. Бедняги, как они заблуждались. Она нуждалась в помощи ничуть не меньше, чем они.

Проходя через столовую, она обратила внимание на висящие на стене групповые фотографии. На той, что была помечена прошлым годом, был запечатлен Януш. В блузе художника. Она впервые видела его искренне улыбающимся. И он показался ей особенно красивым…

В этот миг в лицо Януша уперся грязный палец. Анаис вздрогнула: рядом стоял Пьеро с обведенными черной краской глазами.

— Нарцисс! — прошептал он, постукивая пальцем по снимку. — Нарцисс! Нарцисс!!! Он ушел!

— Когда?

Пьеро задумался. Судя по вытаращенным глазам, делавшим его похожим на солиста группы «Care» Роберта Смита, этот процесс явно причинял ему мучение.

— Вчера, — наконец выдавил он.

Анаис содрала со стены фотографию и сунула себе в карман. Она не хотела, чтобы между учиненной здесь бойней и человеком, которого она пыталась защитить, прослеживалась хоть какая-то связь. Одновременно ей припомнилась одна деталь. По словам Кронье, Януш сообщил сотрудникам марсельской ночлежки, что его зовут Нарцисс. Что это? Новое имя? Или, напротив, предыдущее, то, что он носил, будучи пациентом «Виллы Корто»?

Она быстрым шагом направилась к своей машине, не обращая внимания на шлепавшую сзади толпу сумасшедших. Трогаясь с места, она едва не сбила одного из них. Мозг упорно сверлила простая мысль. Ужас происшедшего с очевидностью свидетельствовал, что Януш жив. Она обругала себя за то, что радуется этому, и машинально перекрестилась, думая о директоре и двух санитарах.

Она бросила взгляд в зеркало заднего обзора — несколько пациентов бежали за ее машиной, поднимая на тропинке пыль. Бросить здесь этих несчастных без всякой помощи? Нет, невозможно.