Мэтью Квирк - 500

Я не заметил ни малейшего движения — Радо хорошо прикинулся трупом. Лишь шевельнулась его рука, поднимая ствол, и дважды прострелила Дэвиса через левую лопатку. Тот обернулся с искаженным лицом, качнулся, опершись на мусорный бачок, и сполз вниз, усевшись на полу, точно не умеющий ходить карапуз. Он привалился спиной к двери, стеная через стиснутые зубы, и разрядил полную обойму, все девять пуль, в лежащее ничком тело Радо.

Ничто не могло так вывести его из себя, как человек вроде Драговича — человек, которого он не мог контролировать. Серб, наверное, был одной ногой на том свете еще до того, как Генри стал в него стрелять, так что теперь-то он точно был мертв. Когда же я двинулся мимо трупов, Дэвис понял, что его ярость сыграла с ним злую шутку: пистолет его был пуст, и второй обоймы не имелось.

Казалось, каждый вдох причинял ему страдание. От пуль Радо в его груди зияла рана размером со сжатый кулак. Я медленно приблизился к Дэвису, наступил на руку с оружием и выбил ногой пистолет. Поглядел на него несколько мгновений.

— Я знал, что у тебя для этого кишка тонка, Майк, — злобно прохрипел Генри. Судя по звуку, в легких у него была кровь. — Ты можешь лишь прятаться в сторонке, рассчитывая, что кто-то другой сделает за тебя грязную работу — твой папаша, или Радо, или даже Энни. Думаешь, ты такой весь из себя хороший парень с высокой моралью. Но это малодушие, Майк. Ты не сможешь меня убить. — Он поднял правую руку, призывая меня ему помочь. — Кавалерия на помощь не придет, Майк. Хорошая попытка — вот только все мертвы. Дай мне руку. Я научу тебя. За этой дверью, — кивнул он на вход в свое хранилище, — лежат все тайны Вашингтона. Это стоит миллиарды. Ты славно сыграл против меня. Помоги-ка мне подняться. Я включу тебя в дело, будешь полным партнером.

Взяв за руку, я поднял Дэвиса от двери.

— Вот так, Майк, — улыбнулся Генри.

Из бачка справа я вытянул толстый пластиковый мусорный пакет. Озадаченно взглянув на него, Дэвис пошел на новую уловку:

— Ты не можешь меня так хладнокровно убить, Майк. Ведь ты тогда станешь не лучше меня. Таким же безнравственным. И таким же убийцей. В итоге все равно вольешься в мою команду. Ты не можешь победить. Лучше помоги-ка мне подняться, и мы вместе будем править Вашингтоном.

Генри был, по сути, прав. Я припомнил тот захлестнувший меня поток ярости, когда я стукнул каблуком полицейского, когда мне впервые пришла мысль, что Энни меня предала, или когда я наблюдал, как кровь Лэнгфорда циркулирует по аппарату диализа. Я и теперь хотел поддаться чувству, позволить своей ненависти хлынуть неконтролирумой волной, разрушая все на своем пути. И, господи, как же мне было бы тогда хорошо!

Но теперь я точно знал, что отец говорил правду: он не был убийцей. Никакого насилия. Может, мы и воры — но точно не убийцы.

Генри заметил мои колебания, и в его глазах мелькнуло облегчение.

Я накинул ему на голову мусорный пакет, ударил кулаком в живот, усадив тем самым на пол, оседлал Дэвиса и здоровой рукой затянул пакет покрепче. Пока Генри жив и может дергать чьи-то струны, этот порочный мир предательства и коррупции будет существовать и я никогда от него не освобожусь.

Дэвис забился, пытаясь содрать пакет, потом вцепился в меня, забрыкался на плитках пола, распихивая ногами мертвые тела. Целых три минуты он корчился и стонал под толстым полиэтиленом. Вся эта процедура оказалась куда отвратительнее и тягостнее, чем я ожидал.

Я наверняка мог найти у лежавших тут бойцов какое-нибудь оружие с несколькими патронами — к тому же еще много трупов валялось во внешних коридорах. Но мне необходимы были глаза Генри. Я еще долго держал Дэвиса, после того как его ноги в последний раз вяло дрыгнулись на полу.

— Майк! — послышался голос совсем рядом с кабинетом.

Я быстро высунулся из-за угла — там стояла Энни.

Я стянул с головы Генри пакет и покидал в него оружие. Затем перевернул Маркуса, обшарил его липкую от крови одежду и наконец обнаружил то, что искал: бумаги, что он забрал у меня при обыске, — чертежи дома, который отец мечтал построить для нашей семьи, но так и не сумел.

Я взял Генри за правую руку и поволок его по полу к двери в заветное хранилище.

Энни заглянула в проем за фальшивой панелью.

— С тобой все нормально? — спросил я.

Она кивнула, широко распахнутыми глазами глядя на валяющиеся в коридоре трупы.

— Вот и хорошо. Я сейчас.

Она отпрянула обратно в кабинет.

Я оглядел дверь в хранилище. Там стоял биометрический замок со сканированием отпечатка пальца и сетчатки глаза. Модная хреновина! Я поднял безвольную руку Дэвиса и прижал к экранчику. Красный огонек сменился на зеленый. Тогда, точно в кошмарном сне, я подлез Генри под мышку вывихнутым плечом со сломанной рукой и, помогая себе коленом и здоровой рукой, сумел-таки поднять его обмякшее тело. Глаза его были широко открыты и пялились в никуда, вызывая мороз по коже. Я чуть подтолкнул локтем его голову, и глаз Генри оказался аккурат возле сканера сетчатки. С глухим механическим шумом задвижки на двери отползли в сторону.

Я сбросил с себя тело Генри и открыл дверь в хранилище. На полках лежали скрупулезно подписанные папки, видеозаписи, аудиокассеты. Все тайны, что Дэвис собрал, отстраивая свою империю власти, десятки лет шантажа и вымогательства — вот они, только руку протяни.

Генри был прав: здесь было все, чтобы я мог достичь его вершин и контролировать весь Вашингтон. К тому же, перешагнув через только что убитого мною человека и ступив в его святая святых, я, конечно же, совсем не ощущал себя добропорядочным гражданином.

Эта сделка была куда лучше прежней. «Все царства мира и слава их» — и при этом никакого подчинения Дэвису. Все — для меня одного. Возможно, он был прав — каждый человек имеет свою цену. Может, это и есть моя цена?

— Майк, — позвала меня Энни. Она стояла у входа в хранилище, с ужасом переводя взгляд с одной моей раны на другую. — С тобой все хорошо?

— Как никогда, — ответил я. — А ты точно в порядке, дорогая?

— Да, только в шоке от всего от этого.

— Вот и хорошо.

Я подхромал к ней поближе. С моими перебитыми конечностями, большее, на что я был способен, желая обнять Энни, — это просто прижаться к ней. Она провела мне пальцами по волосам.

— Что там? — показала она взглядом на хранилище.

— Ключи от царства.

— И что ты собираешься с ними делать?

Я посмотрел на мертвые тела, на лужицы уже сворачивающейся крови на полу. Мне столько всякой жути пришлось пережить и здесь, и при пожаре в министерстве — а еще это обвинение в двойном убийстве и множестве других преступлений, которые я совершил при побеге. Потребуется очень много кого убеждать и много на кого воздействовать, чтобы выбраться из этих жутких тисков, благодаря которым моя шкура была еще цела.