С. Линни - В погоне за Эдемом

– Как в той карточке с Девяностым псалмом, что вы мне дали: «Не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему…»

– «Ибо Ангелам Своим заповедает о тебе – охранять тебя на всех путях твоих». Вы выучили все наизусть?

– Я читаю этот псалом каждое утро.

Дерри вытащил из ведра еще одну рубашку. Вода была бурой от грязи.

– Капеллан, поступайте так, как считаете нужным.

– Еще один момент, сэр… – Джейме впервые занервничала. – Ваш заместитель… Он…

– Вероятно, Дженкинс вам отказал, так? – Полковник усмехнулся, и молодая женщина почувствовала себя глупо. – Я об этом позабочусь. А вы думайте только о моих солдатах.

– Слушаюсь, сэр.

Джейме сдерживала торжествующую улыбку до тех пор, пока не развернулась, чтобы идти искать командира конвоя.

8 апреля 2003 года, 12.09

Станция очистки воды Биваге

В 10 километрах к югу от Багдада

Центральный Ирак

– Привет, родственник! – воскликнул водитель, когда они проехали через ворота, устроенные в проволочном ограждении, окружавшем станцию очистки воды Биваге.

Жан Сен-Жермен не знал, что поразило его больше: то, что их пропустили внутрь, или то, что в такой день в этом месте вообще кто-то находился.

– Почему ваш родственник сегодня здесь? – осмелился спросить он у водителя.

– Пожалуй, это очень мужественный поступок, – ответил тот. – Существует вероятность, что грязная вода убьет больше иракцев, чем все американские бомбы, сброшенные в этой войне. В Басре очистная станция уже выведена из строя. Стремительно распространяется холера. Все эти станции находятся в ужасном состоянии – сами понимаете, эмбарго на поставку оборудования после прошлой войны с Америкой. Но это все, что у нас есть. Если эти станции разрушат, погибнет много, очень много людей. Мой родственник поступил мужественно. В Багдаде бомбы уже разрушили магистральную линию водопровода. Давление упало. Затем местные жители стали стрелять в трубы, чтобы получить воду – и, ха, давление упало еще больше. Тем, кто в самом конце трубопровода, очень плохо, они почти совсем не получают чистую воду.

Почему водитель такой разговорчивый и пребывает в таком хорошем настроении? Казалось, он расписывает достопримечательности Манхэттена, а не рассказывает про мирных жителей, умирающих от холеры в прифронтовой полосе.

Впереди появились большие цилиндрические резервуары с водой, покрытые облупившейся белой краской. К ним вели бетонные дорожки. Железобетонные административные здания, приземистые одноэтажные сооружения, также выкрашенные в белый цвет, казались пустынными. Однако водитель проехал мимо и направился дальше по широкой дороге, окружавшей резервуары. Местность была усеяна невысокими домами и сараями.

Машина остановилась.

– Это зал совещаний, – объявил водитель. – Выходим здесь.

Он вышел из машины, обошел вокруг капота, открыл пассажирскую дверь и помог выбраться Жану. Водитель протянул руку, собираясь взять холщовый мешочек, лежавший в ногах у пассажира, но Сен-Жермен поспешно остановил его.

– Я понесу сам, – сказал он.

– Как вам угодно, – пробормотал водитель.

Он первым направился к небольшой прямоугольной постройке, которую только с явной натяжкой можно было назвать сараем. Жан последовал за ним. Дверь оказалась не заперта. Внутри еще одна, старая, снятая с петель и уложенная на козлы, заменяла стол. Под окном, практически целиком замазанным краской, были сложены брезентовые мешки.

– Именно здесь мы должны встретиться с великим комтуром Шредером?

– Да, так и есть, – ответил водитель, по-прежнему дуясь от обиды. – Уединенное место, вы не находите?

– Полагаю, здесь нам точно никто не помешает.

– Вот и я хотел сказать то же самое. Желаю вам всего наилучшего. – Водитель, тощий араб, широко улыбнулся и протянул руку.

– Вы уходите? – спросил ошеломленный Жан.

– Не мне встречаться с такими важными людьми. Я только вожу машину.

Прежде чем Жан смог возразить, водитель схватил его за руку, дважды ее пожал, вышел из лачуги и закрыл за собой дверь.

На улице взревел двигатель машины. Дырявый глушитель нисколько не уменьшал уровень шума. Автомобиль поехал прочь, и звук стал затихать.

Сжимая в руках холщовый мешочек, Жан огляделся по сторонам, ища, куда бы сесть.

Интересно, великий комтур уже здесь?

Жана так и подмывало достать реликвии из мешочка, но он не хотел, чтобы его застали за их разглядыванием. Это можно будет расценить как знак неуважения. Поэтому он сел на земляной пол и стал ждать, когда придет великий человек.

8 апреля 2003 года, 12.18

Тыловая база «Скала»

Аэродром Таллил

Южный Ирак

– Здравствуйте. Я Билл Бертон, гражданский специалист. Я договорился, чтобы вы меня подвезли, – сказал Яни, протягивая руку.

Он по-прежнему был в черной тенниске с вышивкой и джинсах, но, слава богу, протяжный техасский акцент исчез.

– Здравствуйте, мистер Бертон.

– Зовите меня Биллом.

– Хорошо, Билл. Я капеллан Ричардс, а это сержант Родригес.

– Рад с вами познакомиться.

– Полагаю, вы уже говорили с командиром конвоя? Похоже, последний инструктаж в двенадцать сорок, а пятнадцать минут спустя мы трогаемся. Вижу, вы подготовились к дальней поездке.

– Да, мэм, – ответил Яни.

Через его плечо была перекинута черная сумка наподобие тех, в которых носят портативные компьютеры, за спиной висел рюкзак с фляжкой, а в руках он держал кевларовую каску. Защитное снаряжение Яни бросил на заднее сиденье «хаммера».

Увидев, что Родригес занят разбором вещей в багажнике, Яни понизил голос:

– Перед отъездом мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.

– Родригес, я сейчас вернусь, – окликнула своего помощника Джейме.

– Я закончу здесь один, – ответил тот.

Джейме и Яни вернулись к рядам палаток, к стандартному передвижному командному пункту, служившему рабочим местом капеллана. Перед входом на перекладине висел маленький флажок из ткани маскировочной пустынной расцветки с вытянутым шоколадно-коричневым крестом. Палатка из плотного винила размером двенадцать на двенадцать футов позволяла хоть как-то укрыться от посторонних глаз. Родригес оставил почти все вещи на месте, поскольку они с Джейме уезжали всего на два дня. Он уже успел расставить в палатке койку, стол и два складных стула. Шторки на всех трех окнах были опущены практически до самого конца, оставляя внизу дюймовые щелки для проникновения света.

Обернувшись, Яни закрыл полотнище входа на «липучку».

– Времени у нас мало, – сказал он.

– Можешь начинать, – ответила Джейме.

– Хорошо. Ты отлично поработала, устроив нашу поездку, капеллан. Но это только начало.