Кейт Уайт - Подвал

Дверь открылась, и, даже не глядя, я уже знала, что это Льюис. Все изменилось. Атмосфера сгустилась. Сердце у меня учащенно забилось. Родители подались вперед, Генри подошел к моей кровати и оглянулся на дверь. Чего они ждут? Уж не думают ли, что у Льюиса есть волшебное лекарство, которое исцеляет от всего? Если бы! Но теперь я уже не такая наивная.

Он здесь . Я затаила дыхание, мир остановился. Я не чувствовала радостного возбуждения — только напряжение, смятение и страх. Казалось, из комнаты откачали воздух и трудно дышать.

Никто из нас не проронил ни слова. Я не поднимала глаз. Больно находиться с ними в одной комнате. Вот он идет сюда, его шаги все громче. Решетка кровати опустилась, и я краем глаза увидела ногу Льюиса. Вдохнув, я подняла глаза и увидела родителей в дверях. Так нам, значит, не дадут поговорить наедине.

Я повернула голову, увидела Льюиса и затаила дыхание. Все это время я отлично помнила его лицо — вплоть до крошечного шрама под бровью.

— Саммер, — прошептал он. Я закрыла глаза. Он произнес это имя, и его глаза сияли именно так, как я представляла себе сотни раз в подвале. Мое имя вдруг перестало казаться мне чужим.

Его прекрасные зеленые глаза заглянули мне в душу, и я показалась себе невесомой. Он смотрел на меня по-прежнему, как раньше. Неужели он действительно ждал меня? Так хотелось в это верить, но семь с половиной месяцев — долгий срок. Сколько же времени он считал меня умершей? Может, у него уже новая любовь? Да, он искал меня, но значит ли это, что я нужна ему теперь?

Столько вопросов, но, казалось, я не смогу задать ни одного. Он открыл и потом закрыл рот, и так несколько раз. Наверно, тоже не может подобрать нужных слов. Так же потерян, как я. Я всегда думала, что наша встреча будет романтичной: спасенная девушка бросается в объятия своего парня, и они целуются.

— Лилия, — я услышала голос Мак и рванулась вперед. Она боязливо огляделась по сторонам, стараясь не встречаться взглядом с остальными в палате. Я сбросила с ног тонкое одеяло и встала с постели. Голова закружилась, я пошатнулась.

Льюис ахнул.

— Саммер! — Мама засуетилась, и мне велели лечь. Не обращая внимания на требования близких, я бросилась в распростертые объятия Мак. Она заплакала. Как же я хочу домой! Не в подвал, но куда-нибудь вместе с Розой, Мак и Фиалкой. Без них я не чувствую себя в безопасности.

— Как ты? — Я оглядела ее с ног до головы. Он же ударил ее ножом!

Она кивнула.

— Хорошо. Рана оказалась неглубокой. Фиалка… — Мак всхлипнула.

Что ?

— Что Фиалка? Ты же была с ней. Мне так сказали. С ней все нормально? — Мак, всхлипывая у меня на плече, покачала головой. Нет . — Но… не может же быть, что она… — Фиалка умерла. Клевер убил ее.

Я, дрожа, повисла на Мак. Как же это больно. После всего пережитого Фиалка все-таки умерла. Я разрыдалась. Почему все не могло закончиться иначе?

— А Роза? Где Роза? — всхлипывая, спрашивала я. Как же она без нас?

— Она в больнице, но меня к ней не пускают.

Я вытирала слезы, но бесполезно: щеки сразу становились мокрыми от новых.

— Я хочу ее видеть.

— Саммер, остановись, — Генри схватил меня за руку. Я вырвала ее и сделала шаг назад. — Тебе надо лечь.

Я отвернулась. Брат казался мне совершенно чужим.

— Ты знаешь, где она? — спросила я Мак.

Она покачала головой.

— Нет. Я спрашивала миллион раз, но мне никто ничего не говорит.

Тут дверь открылась, и в палату вошла Сесилия.

— Мак, тебе нельзя находиться здесь, — Сесилия покачала головой. — А тебе нельзя вставать, Саммер.

— Лилия, — поправила я ее и замерла. Лилия? Я содрогнулась от потрясения. Что? Нет . Я легла в постель. Почему я так сказала?

— Вы не могли бы выяснить, где Роза? — глаза у меня снова наполнились слезами. — Пожалуйста!

Сесилия кивнула.

— Постараюсь. Мак, а ты иди к себе в палату. Обещаю, что разрешу тебе потом проведать Саммер.

Почему они не называют Мак Беккой? Неужели никто не приходил к ней и не сообщил медикам ее настоящее имя? Я была уверена, что теперь, после выхода из подвала, ее семья обязательно объявится. Мак ушла, я осталась одна. Вернее, не совсем одна.

Краем глаза я видела Льюиса, он смотрел так, будто я сошла с ума. Наверное, он прав, я уже не могла ничего понять. Хочу ли я говорить с Льюисом? Да, но не знаю, как. Что я могу ему сказать? За эти семь с половиной месяцев многое в его жизни, должно быть, изменилось. Мы, строго говоря, не разрывали отношений, и я не представляю, кто мы теперь друг для друга. Чего я хочу? Быть с ним вместе. Определенно хочу быть вместе, но не понимаю, как это возможно. Я уже не та Саммер, которую полюбил Льюис. Мне нечего ему предложить.

Глаза у меня защипало. Он здесь, со мной . Захотелось броситься к нему, но было страшно.

— Не дадите нам минутку? Пожалуйста, — попросила я, опустив глаза. Родители и Генри должны понять, что я прошу оставить меня наедине с Льюисом. Они вышли из палаты, а Льюис пересел на краешек кровати и повернулся ко мне лицом. Теперь придется посмотреть на него. Смотреть куда-то еще уже невозможно. Это же Льюис. Почему я так боюсь?

— Сам, — прошептал он. В произнесенном им имени я не услышала ничего неправильного. Оно имело значение, и я вспомнила все случаи, когда он обращался так ко мне прежде. — Посмотри на меня, милая.

Мне стало нечем дышать. Милая . Едва дыша, я взглянула на Льюиса. Он смотрел на меня с любовью. В его глазах я снова увидела свое будущее. Это осталось прежним. Сердце у меня затрепетало, и я снова почувствовала себя живой.

Атмосфера в палате изменилась — наполнилась воздухом и светом. Все эти семь с половиной месяцев я так скучала по Льюису, не проходило и дня, чтобы я не думала о нем. Я слышала, что истинную любовь двое осознают лишь после серьезного испытания. Можно ли считать, что мы пережили такое испытание? Я любила Льюиса, как раньше, и мне казалось, что он тоже любит меня. Но я не настолько наивна, чтобы думать, что мы с Льюисом будем счастливо жить до конца своих дней. Так счастливо кончаются только волшебные сказки. И все же я надеялась, что со временем все встанет на свои места.

Уголки губ у Льюиса медленно приподнялись, и он улыбнулся своей очаровательной улыбкой. Как давно я ее не видела.

— Привет, — прошептал он.

Я тоже улыбнулась.

— Привет. — Получилось немного неловко. Вот уж неловкости я с ним прежде никогда не испытывала. Ведь мы знали друг друга, еще когда не были вместе.

Мы снова замолчали. Я мяла мягкую ткань больничного халата. Пожалуйста, скажи что-нибудь получше, чем «привет»! Неужели так и будет теперь? Может быть, нам снова придется привыкать друг к другу. Конечно, я стала другой. И не знаю, стану ли когда-нибудь прежней.