Ольга Пустошинская - Перстень с чёрным агатом

— Если вдруг перстень найдётся, отдай его Николаю.

— Опять ты за своё! — недовольно пробурчал Игорь. — Если найдётся, я и чёрта лысого не испугаюсь.

Я подумал, что и сам мог бы отделаться от Николая, вот только как? Огромной силой перстня, а она действительно огромна, надо уметь управлять, а не уподобляться обезьяне с гранатой. Покойная Мельникова наверняка долгие годы училась, если не всю жизнь.

Мы поговорили с Макаркиным и решили, что ему как можно быстрее надо уезжать от тётки. Игорь может прекрасно пожить у нас на даче в пригороде — там длинные руки Николая до него не дотянутся. Я откинул подушку, надел перстень на палец и почувствовал себя гораздо увереннее и сильнее.

Сидя в своей комнате, я слышал всё, что происходит в кухне: урчанье холодильника, шелест жалюзи, тихое шипение масла на сковородке, бормотание телевизора. Видел, как мама жарит пирожки, едва заметно морщась и потирая виски; как Васька не сводит с неё преданных глаз, выпрашивая кусочек мясного фарша.

Пригладил волосы и пошёл на кухню.

— Завтракать будешь? Пирожки с мясом, кофе. Турка куда-то делась, не могу найти, пришлось в ковше сварить, — обернулась от плиты мама.

Я приобнял её, слегка похлопал правой рукой с кольцом по спине.

— Это я виноват. Ручка у кофеварки обломилась.

— Что с тобой? — Мама чуть отстранилась, заглянула в глаза.

— Ничего, это я прошу прощения за сломанную турку.

— Пустяки какие… Садись ешь.

Через несколько минут она забудет о головной боли и о повышенном давлении навсегда. Удивится и обрадуется, приписав эффект своей чудодейственной гомеопатии.

Игоря я подхватил на остановке. С рюкзаком за плечами он выбрался из автобуса, огляделся по сторонам. Я коротко нажал на клаксон. Макаркин услышал и приблизился вразвалочку, плюхнулся на переднее сиденье.

— Всё нормально?

— Живой, как видишь, — усмехнулся он. — Твои родители точно не заявятся на дачу?

— В будни они там не бывают, если только в выходной. Но если ты пообещаешь поливать картошку и виноград, то совсем не приедут. Они в курсе, я сказал, что к вам родственники из Узбекистана приехали, и тебе спать негде.

Макаркин вытаращил глаза:

— Какого Узбекистана? Нет у нас там никого.

— Не придирайся. Что пришло в голову, то и сказал.

От города до дачи ехать всего минут двадцать, и вскоре я притормозил у зелёных ворот из штакетника. Открыл ключом навесной замок, пропустил Игоря вперёд.

— Да уж… — протянул тот, разглядывая каркасный деревянный дом, — это не пять звёзд.

— Заткнись и помоги занести пакеты с продуктами.

Дача — громко, конечно, сказано, комплимент маленькому домишке в одну комнату и кухню. Но жить можно, всё необходимое есть: электричество, печь-буржуйка на террасе, рядом — ручной качок для воды. В комнате имелся диван, накрытый клетчатым пледом, стол со стульями, шкафчики для посуды. В домике прибрано, на окнах простые занавески, на жёлтом полу расстелен коврик.

— Здесь и поживёшь какое-то время, — сказал я. — Николай про меня не знает?

— Нет как будто. Я говорил, что нашёл напарника, он не поинтересовался кого.

— Посуда здесь, в шкафчике. Яблоки, груши, малину и всё остальное брать можно. Кипятильник тебе положил… Если захочешь, завтра чайник электрический привезу.

— Супер, — криво улыбнулся Игорь.

Я постарался не заметить иронии. Показал, как работает качок для воды, где взять ведро с тряпкой и дрова для печки.

— Завтра я приеду на весь день с ночёвкой, и мы сварим что-нибудь получше вермишели.

Макаркин слушал нехотя, в пол-уха, опустился на диван и с ненавистью выдавил:

— Всё из-за этой сучки!

Я не сообразил, о ком он говорит.

— Из-за той шлюшки с пляжа я кольцо потерял, — пояснил друг. — Вертела задницей, глазки строила… Эх, знать бы!

Видно, эта мысль давно сидела у него в голове и не давала покоя. Катя ничем не вертела и ни к кому не лезла, Игорь сам подошёл знакомиться.

— Если найду перстень, кое-кто сильно пожалеет, — продолжал бубнить он.

— Хватит, прекращай, Макарыч, — оборвал я, — о себе лучше думай.

— А я думаю.

— Ладно, поехал. Звони, если что.

Я вышел на террасу и нащупал перстень в кармане джинсов. Вожделенное украшение так близко, а Игорь этого не знал. Интересно, как кольцо попало к Мельниковой? Выясню это обязательно.

Полторы недели Макаркин жил на даче. Я приезжал почти каждый день, обычно по утрам, привозил продукты и разные мелочи, иногда оставался ночевать. Мы растапливали буржуйку, варили картошку, открывали какую-нибудь тушёнку или кильку в томате, кипятили чай с вишнёвыми веточками. Как-то раз замариновали мясо и пожарили шашлык на шампурах.

И работали, конечно: рыхлили и поливали картошку, выдирали сорняки, собирали и резали яблоки для сушки. Игорь, непривычный к огородным работам, вздыхал и тёр поясницу, я подтрунивал над ним: «Работаем, негры, работаем, солнце ещё высоко!» Вечером, помывшись в летнем душе, заваливались на разложенный диван и смотрели какой-нибудь фильм по ноутбуку, хрустя чипсами, или просто разговаривали.

Эти дни сблизили нас. Нет, с Игорем мы дружили давно, но общение было дозированным.

Иногда он мрачнел и задумывался.

— Глебыч, и сколько мне прятаться? Ну месяц пройдёт, потом учёба начнётся, и что тогда? — сказал он на третий день дачной жизни.

— Что, что… Не надо было связываться с этим Николаем, сейчас бы не страдал, — не упустил я возможности поддеть, — как тебе вообще пришло в башку согласиться?

Игорь буркнул:

— Вот так… объяснял же, что он меня обманул. Сказал, что кольцо в склепе.

Я поморщился: нет, приятель меня не понимал. Что забрать кольцо из склепа, что из могилы — большой разницы нет.

Но Макаркин не согласился:

— Глупо класть ценности покойникам. Старуха точно не в себе была, когда велела так сделать.

— Так это Мельникова! А ты откуда знаешь?

Ах, как он сомневался! Морщился, кривился и поджимал губы, никак не мог решиться приоткрыть тайну, потом махнул рукой — ладно!

— Перстень отвечает на вопросы. Подумаешь что-нибудь — и приходит ответ. Или сон, или картинка, или подсказка всплывёт, или ещё что-то… способов много.

Об этом я знал, но изобразил удивление, стал выпытывать подробности. Макаркин нехотя рассказал, что у Мельниковой есть дочь, которой старуха хотела передать силу. А та отказалась. Николай узнал, что Клавдия умерла, приехал и просил продать перстень. Дочь его обманула: сказала, что оставила кольцо себе. Николай почему-то не поверил и подкупил кого-то из местных, чтобы тот проследил. И вуаля! Человек заметил, как дочка, таясь, надела перстень на палец покойнице. Николай решил подождать — теперь-то кольцо никуда не денется — и потом забрать его.