Карен Макманус - Кузены [litres]

– Кайла, – отвечает Тереза. – Андерс однажды напился и все ей выболтал. Потом, наверное, даже не помнил. Но она передала мне. Сказала, что он всегда с ума сходил от ревности, а потом совершенно вышел из себя, когда тем самым летом Аллисон забеременела от Мэтта. – Видя выражение лица дяди Арчера, она горько усмехается. – Ты не знал? Я тоже. Представить только – у меня мог быть внук. Общий с вашей матерью. Однако у Аллисон случился выкидыш.

– Правда? – тупо переспрашивает дядя Арчер.

– Да. – Тереза сжимает губы. – И она знала, что произошло с Мэттом. Андерс сказал ей в тот же вечер. Надо отдать ей должное – она по крайней мере подняла тревогу. Однако братьев не выдала, и все посчитали это несчастным случаем.

– Значит, Кайла вам все рассказала, – медленно произносит дядя Арчер, – а вы убили ее? Накачали наркотиками и усадили за руль? – Тереза вздрагивает, и он продолжает давить на больное: – Фред Бакстер передал мне настоящий протокол вскрытия. В ночь гибели в ее крови был транквилизатор.

– Так вот почему она спрашивала про Кайлу, – замечает Тереза, бросив на меня взгляд, будто я какой-то неодушевленный объект.

– Вы убили невинную девушку и после этого еще изображаете из себя жертву?! – повышает голос дядя Арчер.

– Это сделала не я, – возражает она. – Все случилось как-то сразу… Когда я узнала про Мэтта, то была вне себя от горя и ярости. Мне хотелось только одного – чтобы твои братья и сестра за это поплатились. А потом умерла ваша мать… – Ее глаза смотрят словно куда-то вдаль. – Кроме нас с ней во всем доме никого не было. Я позвонила Дональду Кэмдену, потому что… потому что мы тогда обращались к нему по любому вопросу. Он сказал – теперь дети в два счета растратят все состояние Абрахама и Милдред. И у меня вдруг появилась идея.

Уголки ее рта слегка приподнимаются в жутковатой улыбке.

– Сперва она мне самой показалась смехотворной. Но Дональд за нее ухватился. Он всегда хотел прибрать к рукам денежки ваших родителей. Мы посвятили в замысел Фреда Бакстера, который был по уши в долгах, и обещали покрыть их все, если тот продолжит изображать моего врача. Милдред мы похоронили здесь же, возле особняка. Я вызвала свою сестру Полу, чтобы она заняла мое место. Потом Дональд написал вам те письма.

Лицо Терезы суровеет.

– Однако Кайла все пыталась снова меня увидеть. Хотела узнать, из-за чего миссис Стори разорвала контакты с детьми – из-за того, что я ей рассказала? Мы несколько раз разговаривали по телефону, я пыталась успокоить девушку, но та была неумолима. Когда я перестала ей отвечать, она взялась за Фреда Бакстера. Он убеждал ее успокоиться и не волноваться. А потом она спросила Дональда. И тот… в общем, он решил – если ее не остановить, это может стать для нас проблемой. Люди узнают, что у меня были причины ненавидеть младших Стори. И взял дело в свои руки. – В ее голосе появляются нотки вины: – Мы с Фредом никогда бы не согласились на это. Но мы узнали обо всем слишком поздно.

– Ну да, вы двое просто святые, – ледяным тоном говорит дядя Арчер, потом вдруг резко втягивает воздух и спрашивает: – С Фредом ведь случилось то же самое?! Он начал болтать лишнее, пытаясь свести все воедино, и Дональд снова «взял дело в свои руки»? Утопил старика на его собственном заднем дворе?

Арчер шагает вперед, и мне в шею немедленно упирается что-то твердое и холодное. Я поневоле тихонько вскрикиваю, и он застывает на месте.

– Не забывай, кто здесь контролирует ситуацию, – роняет Тереза.

Он поднимает руки.

– Я не двигаюсь, ладно? Но все ведь и так кончено. Вы должны понимать – на сей раз загнать джинна обратно в бутылку не получится.

– Да, вероятно. Однако позволю себе не согласиться – кончено еще не все. Вот в чем дело… – задумчиво протягивает она. – Пожалуй, Адам из троих самый худший. Об Андерсе никогда нельзя было сказать доброго слова, а Аллисон просто слаба. Но Адам… Я обожала этого мальчика. Всегда была на его стороне, когда родители начинали слишком давить. Все бы для него сделала! А он мог спасти моего сына, но даже пальцем не пошевельнул. Надо было только сказать: «Остановись!» – хоть тому, хоть другому. Они бы послушали. И Мэтт остался бы жив.

Я наконец понимаю, что имел в виду доктор Бакстер, говоря об отце. «Глупый мальчишка. Одно слово, и он мог бы все изменить». Меня вдруг охватывает сочувствие к стоящей рядом женщине, однако зловещий щелчок прямо возле уха тут же смывает все эмоции, кроме страха.

– Проблема в том, что Адам недостаточно страдал, – напряженным голосом говорит Тереза. – Он не знает, что такое потерять ребенка.

У дяди Арчера тревожно округляются глаза:

– Тереза, нет!

– Что еще мне делать с дочерью Адама? Просто отпустить ее? Как он отпустил моего сына?

Я в панике хватаю ртом воздух. Пробегает мысль – кажется, пахнет бензином. Или это дым?

– Вы злы на нашу семью, я понимаю. И у вас есть на то причины. Но если хотите свести счеты – сведите их со мной. Не с Обри, – убеждает дядя Арчер. Он прижимает руки, которые держал поднятыми, к груди, будто обозначая мишень. – Выместите все на мне. Я тоже там был. Мог что-то сделать, но не сделал. Как и за всю свою чертову жизнь.

– Не надо, – едва выговариваю я. Сердце у меня бьется почти в горле.

– Кайла говорила, что ты не знал, – резко бросает Тереза. Запах дыма чувствуется все явственней. – Или все-таки знал?

Глаза Арчера мечутся между ней, пистолетом и мной, в конце концов останавливаясь на мне. Напряженное выражение на лице смягчается. У меня сжимается сердце, а потом грудь вдруг переполняется теплом. Этот взгляд, который я никогда не видела прежде… Отцовский взгляд.

– Знал, – просто говорит дядя.

Все происходит с молниеносной быстротой. Пистолет отрывается от моей шеи. Рука Терезы перемещается, и я реагирую почти рефлекторно, изо всех сил толкнув ее плечом. Она теряет равновесие и летит на пол. Оглушающий звук выстрела наполняет комнату, кто-то вскрикивает. Мой локоть пронзает острая боль, когда я падаю сверху. Снова раздается крик. На полу возле меня растекается красная лужица, но я выворачиваю шею, отчаянно пытаясь разглядеть дядю Арчера.

– Обри! – Он оказывается прямо надо мной, в одной руке пистолет, и я от облегчения чуть не теряю сознание. – Ты ранена?!

– Вроде бы нет… – Я поднимаюсь с Терезы – та стонет, лежа неподвижно. Ее левая нога окровавлена, по полу растекается лужа крови. Лицо спрятано в сгиб локтя, дыхание тяжелое. – Кажется, я ее ранила.

– Она сама себя подстрелила, – мрачно отвечает Арчер. – Надо вызвать помощь. У тебя есть телефон?

– Мой сел.

Я встаю. Действие адреналина постепенно отпускает, и запах гари наконец ощущается уже в полную силу. Снаружи за стеклами стоит зыбкое дымное марево.