Лайза Джуэлл - Невидимая девушка [litres]

Первые несколько дней Алисия оставалась дома. Она позвонила на работу и сказала, что прихворнула. Она делала все для того, чтобы я чувствовала себя в безопасности и была в здравом уме. Странными, разрозненными потоками сознания я поведала ей все, все, что никогда не говорила Роану, о настоящих причинах своего страха.

Алисия была на двенадцать лет старше меня, но за те дни, которые мы провели вместе, она была для меня скорее другом, чем терапевтом. Я подумала, что такого друга, как она, мне недоставало почти всю мою жизнь. Потом Алисия снова вышла на работу, а я весь день оставалась в ее квартире одна. Порой я едва могла вспомнить собственное имя. Осколки моего бытия мелькали в голове, словно какое-нибудь психоделическое слайд-шоу. Иногда я видела лису в углу комнаты. Иногда слышала в телевизоре Алисии голос Джоша, мяуканье крошечного котенка у входной двери, безумный смех Жасмин в квартире наверху. И всякий раз, когда я закрывала глаза, Харрисон Джон нависал надо мной со всех сторон со звериными когтями вместо руки, угрожая убить меня.

Я пришла в шок, увидев лицо Оуэна Пика на первой странице газеты, которую Алисия принесла с работы, чтобы пробудить меня от моего странного существования. «О нет, нет, этого не может быть, – подумала я. – Только не Клайв. Не этот несчастный лузер с его дрянной односпальной кроватью и злой квартирной хозяйкой».

Меня тошнило от чувства вины.

В тот день я едва не ушла, едва не отправилась в полицейский участок Кентиш-Тауна, чтобы сказать им правду и вытащить оттуда этого бедолагу. Но что-то меня остановило. То же самое, что мешало мне позвонить Аарону. Ощущение, что не надо вмешиваться, пусть все идет своим ходом, что есть какой-то другой финал, о котором мы пока не догадываемся, и что он самый правильный.

А потом через несколько дней я прочитала о том, что Оуэн Пик был инцелом, и что в его ящике с нижним бельем нашли рогипнол, и о том, что он планировал насиловать женщин на свиданиях, в отместку за то, что никто не хочет заниматься с ним сексом. И тогда я подумала, может, это даже к лучшему? Я подумала обо всех женщинах, которых Оуэн Пик теперь не сможет насиловать на свиданиях, и, возможно, оно даже к лучшему, что я исчезла, потому что благодаря этому преступника убрали с улицы?

Алисия указала на фотографию.

– А ведь он похож, да? Если хорошенько подумать?

Я кивнула.

– Это да, – сказала я, пытаясь не думать о нем, окосевшем от вина, в тот вечер, в День святого Валентина, когда он помогал мне забраться на крышу, пытаясь не вспоминать ощущение твердости его плеч под элегантной курткой, то, как он то и дело смахивал с глаз челку, чтобы видеть, что делает, его невиновность, его бесхитростность.

Я старалась не думать и про другой раз, несколько недель назад, когда мы встретились на холме, и он был пьян, мы перебросились с ним парой фраз, и я сказала, что меня зовут Джейн, а он сказал: «Доброй ночи, Джейн». Сказал так искренне и ласково. Я очень старалась не думать об этом.

Во вторник я проснулась в холодном поту от кошмара. Детали кошмара исчезли, как только я проснулась, но главное застряло в памяти: в этом сне Аарон умер, и мой котенок тоже.

Я знала без тени сомнения: это был крик из глубины души, и он подсказал мне прекратить это дело, прекратить немедленно. Я вошла в спальню Алисии. Было почти семь утра, и я подумала, что ее будильник вот-вот зазвенит, поэтому села у нее в ногах и слегка пощекотала ей пятки. Она проснулась и вздрогнула.

– Можешь сегодня позвонить в полицию? – спросила я. – Можешь сказать им, что ты там была? Что ты меня видела. Что Оуэн Пик не тронул меня даже пальцем. Можешь сказать им, что ты видела, как я убегаю? Тебе не нужно говорить им, что ты знаешь, где я. Я не хочу, чтобы у тебя возникли проблемы. Просто расскажи им, что ты видела. Скажи им, что Оуэн Пик меня не убивал. Пожалуйста.

На следующий день Алисия принесла домой номер «Ивнинг Стэндард». Аршинный заголовок гласил: «ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ В ПОХИЩЕНИИ САФАЙР ОТПУЩЕН НА СВОБОДУ». Я разложила газету на кофейном столике и очень быстро прочитала.

«Полиция Северного Лондона сегодня освободила главного подозреваемого в похищении 17-летней школьницы Сафайр Мэддокс. Бывший преподаватель колледжа Оуэн Пик, 33 года, отпущен домой, а предъявленные ему обвинения сняты после того, как по делу были представлены показания нового свидетеля, который утверждает, что Сафайр в безопасности и в данный момент скрывается. Причины ее исчезновения не раскрываются. В результате этих новых свидетельств полиция сегодня арестовала 18-летнего Харрисона Джона из Чок-Фарм по подозрению в нескольких сексуальных нападениях в этом районе. Джон, который ранее подвергался аресту за ограбление и мелкую кражу, в настоящее время задержан для допроса».

Я посмотрела на Алисию.

– Это ты рассказала им про Харрисона Джона? – спросила я.

Она покачала головой.

– Нет, не я.

Я запрокинула голову и ахнула.

– Джош! – воскликнула я. И рассмеялась.

А сегодня утром Алисия позвонила мне с работы.

– Харрисону Джону предъявлено обвинение, – сказала она. – Это все есть в новостях. Одна девушка заявила, что он напал на нее, а затем пригрозил убить ее и ее мать, если она когда-нибудь скажет хоть слово полиции. Все закончилось, Сафайр, – добавила она, и я услышала, как ее лицо освещает такая искренняя, такая хорошая улыбка, что я боюсь в ней утонуть. – Все закончилось. Можешь возвращаться домой.

Аарон сидит в машине напротив квартиры Алисии. Сначала я не вижу его, когда, прикрывая от солнца глаза, выхожу из подъезда на улицу. Но он видит меня и открывает дверцу машины. Он быстро идет по дорожке, чтобы встретить меня на полпути, и едва не сбивает с ног, потому что бросается ко мне, обнимает за плечи, зарывается лицом в мои волосы.

Я тоже обняла его и держу крепко-крепко-крепко; и я чувствую его любовь ко мне, чувствую, что он любит меня, знаю, что он меня любит. Аарон плачет, и я понимаю, что тоже плачу.

– Прости, – говорю я, чувствуя, что мои слезы намочили ткань его куртки. – За все. За бессонные ночи. За ложь. За то, что причинила тебе боль. Мне так стыдно.

– Ничего страшного, – говорит он. – Ничего страшного.

– Я не хотела… – начинаю я, не зная даже, что хочу сказать.

– Это не имеет значения, – говорит он. – Абсолютно никакого значения. Теперь все позади. Позади.

Мы отстраняемся, и Аарон смотрит на меня, пристально смотрит мне в глаза.

– Я это знал, – говорит он, – я всегда знал, что ты в безопасности. Я это чувствовал. – Он касается груди кулаком. – Я чувствовал это здесь. Связь. С тобой. С твоей душой. Мы – семья, – говорит он. – Что бы ни случилось. Навсегда. Да?