Кэтрин Купер - Шале

— Да. Обед был хороший, большое спасибо, — автоматически произношу я. И только тут вспоминаю, что он оплатил счет — наверняка выложил кучу денег с учетом дорогущего вина и остальных напитков. Может, дело в этом? Он решил, что я у него в долгу? Что я не стала бы соглашаться, если б не хотела его? Вдруг, раздели мы счет, ничего этого не случилось бы? Я напомнила бы ему о своем статусе — девушка его брата. Мы просто обедаем вместе. И ничего друг другу не должны.

Глупо, глупо, глупо…

— И чем вы занимались остаток дня? — спрашивает Нелл, насаживая на вилку кусочек пересушенной курицы.

— В основном сидели в ресторане, — продолжает Адам. — Луиза рассказывала мне про свою жизнь. Потом вернулись сюда. Я пошел в сауну: Луиза собиралась ко мне присоединиться, но, видимо, передумала. Курица просто ужасная, да? — добавляет он, поднимая кусок на вилке и морщась при взгляде на него.

Как он может держаться настолько беззаботно?

— Я приняла душ, — произношу я чуть дрогнувшим голосом, глядя на Адама, но он по-прежнему занят своей курицей: ковыряется в ней вилкой и ножом. Я вложила в эти слова особое значение: «Ты разве не понимаешь, что я принимала душ из-за того, что ты со мной сотворил?» — но он даже не замечает. Или замечает? Может, он просто хороший актер?

Адам кладет кусок курицы в рот и с усилием прожевывает, корча гримасу.

— Брр, — говорит он, наконец ее проглотив, — думаю, завтра надо поужинать где-нибудь в другом месте; еда тут отвратительная. Кстати, насчет завтра: кто с кем катается? Я правильно спросил? Вечно я путаюсь…

— Ну, я буду кататься с Луизой, — отвечает Уилл, — поскольку сегодня не получилось. — Он разворачивается ко мне. — Конечно, если ты захочешь. Прости, что сегодня так вышло… Я очень хотел покататься с тобой, но полдня провозился со сломанной лыжей.

Сейчас мне хочется только одного: свернуться клубком под одеялом, натянув его на голову, но я не могу этого сделать, не объяснив Уиллу, в чем причина, или не предложив ему полежать со мной, о чем мне страшно даже подумать. И уж точно я не хочу рисковать остаться наедине с Адамом. Пожалуй, больше всего мне сейчас хочется стать кем-то другим, не собой.

Адам кривится:

— Погода завтра будет так себе. Ты уверена, что станешь кататься, Луиза?

«Не уверена», — думаю я, но стоит мне открыть рот, как Уилл меня перебивает:

— Давайте завтра и решим. Может, проведем утро порознь, потом встретимся за ланчем и тогда уже подумаем, чем заняться?

— Неплохой план, — соглашается Адам. — К тому времени я буду умирать с голоду — этот ужин был просто несъедобный.

Кое-как затолкав в себя десерт, я говорю, что устала и пойду спать.

Уилл собирается подняться со мной, и меня охватывает тревога — мне необходимо побыть в одиночестве. Но он, похоже, решает, что мои заверения — «нет-нет, всё в порядке, оставайся» — неискренние, и следует за мной по ступенькам в нашу комнату.

Я ложусь на постель, и Уилл устраивается рядом, пряча голову у меня на груди и положив руку поперек моей талии.

Мне приходится приложить усилие, чтобы не вздрогнуть. Я не хочу, чтобы ко мне прикасались. Но не могу сказать ему почему. Это я уже поняла.

— С тобой точно все хорошо? — спрашивает Уилл, не шевелясь. — Ты весь вечер какая-то тихая… — Он делает паузу. — Не обязательно идти завтра кататься на лыжах, если ты не хочешь.

Поднимает голову и заглядывает мне в лицо.

— Дело в этом? Или ты сердишься, что я не пришел на ланч? Честно, я не виноват. Мне правда хотелось покататься с тобой вечером.

Заставляю себя улыбнуться.

— Нет. Не глупи. Ты ничего не сделал. Я просто устала, вот и всё. Но, конечно, мы можем покататься завтра утром. Мне хочется показать тебе, чему я научилась.

Он целует меня в кончик носа и снова опускает голову мне на грудь.

— Можно тебя спросить? — говорю я, сама не решив окончательно, как сформулировать вопрос.

Уилл перекладывает ладонь мне на ногу и начинает ласкать бедро с внутренней стороны. В обычной ситуации я сразу его захотела бы, но сейчас у меня возникает ощущение, будто на меня покушаются. Завозившись, я делаю вид, что поправляю джинсы — как будто у меня там что-то зачесалось.

— Спрашивай что хочешь, драгоценная моя, — отвечает Уилл.

— Почему Адам все время на тебя нападает?

Он поднимает голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Брови его нахмурены.

— Странный вопрос. Почему тебе интересно?

— Сама не знаю. У меня же нет ни братьев, ни сестер — вообще никого, кроме мамы. Я совсем не разбираюсь в подобных отношениях.

Уилл немного отодвигается и ложится на живот, чтобы удобнее было на меня смотреть.

— Я и сам не могу сказать. Адам всегда таким был. Конечно, он старше и вроде как главнее — по крайней мере, был в детстве… Я никогда ему этого не говорил — да и мама ни за что не признается, — но она всегда считала меня своим любимчиком. Я долго болел, вот она и привыкла чересчур меня опекать. Наверное, Адам ревновал.

— Ты болел?

— Ага. Пару лет мотался по больницам — ничего особенного, потом перерос, так что сейчас здоров и счастлив.

— Но тогда это, наверное, было серьезно…

— Наверное; я уже мало что помню. Но, думаю, именно поэтому я — мамин любимчик, и тут есть свои преимущества, потому что мне все всегда сходит с рук — по крайней мере, дома.

Я улыбаюсь и глажу его по щеке.

— Да и как можно тебя не любить!

Он тоже отвечает мне улыбкой:

— Как мило! — На мгновение задумывается. — Однако это любопытный вопрос. Дело в том, что Адам, конечно, порой ведет себя как свинья, и в основном, когда мы вместе, пытается меня принизить, но он все равно мой брат — нравится мне это или нет. Всегда был и всегда будет. Между нами особая связь. Это, наверное, сложно понять, когда у тебя нет братьев или сестер. Хотя порой я его ненавижу… понимаешь, в глубине души, я знаю… ну, что это не по-настоящему.

У меня на глаза наворачиваются слезы. Уилл никогда мне не поверит. Я не могу рассказать ему, что произошло. Что натворил Адам.

Слезинка сбегает у меня по щеке, и Уилл смахивает ее.

— Ой! Какая ты милая! Растрогалась из-за меня…

Он тянется ко мне и целует в губы. Я подавляю подступающую панику, и через пару секунд мне удается немного расслабиться. В конце концов, между нами ничего не изменилось. Я этого не допущу. Не позволю, чтобы Адам все разрушил.

Внезапно Уилл отстраняется.

— Ты пахнешь по-другому, — говорит он.

Паника возвращается.

— Ч-что? — запинаюсь я. — Да нет, ничего подобного, наверное…

— Ты пользовалась моим мылом! — восклицает он. — Вот в чем дело! Ты пахнешь, как я. Это странно…

— Ты же не против? Тебя не было. А запах напомнил мне о тебе.

Уилл снова целует меня.