Ю Несбё - «Крысиный остров» и другие истории

— Пойдем перекусим. Я велел поварам приготовить…

— Нет, — отказался я, глядя, как коричневая крыса карабкается по валуну, — давай расскажу тебе, зачем я сюда приехал. Брэд напал на нас, прямо в нашем же доме.

— Что ты такое несешь?

— Он забрал Эми.

— Что-о? — Он делано изобразил изумление.

— А полиция не хочет — или не может — ничего с этим поделать.

— Когда…

— Три дня назад.

— Отчего же ты раньше не сказал? Ну да, связи же не было… — И Колин, обладающий многими талантами, но обделенный актерским, покачал головой.

Я рассказал ему об ужасах той ночи настолько подробно, насколько Хейди разрешила. И теперь Колину можно было не притворяться, изображая ужас.

— Мы рассказали обо всем полицейским, но они перестали записывать, услышав, что подозреваемый — сын Колина Лоува… — я перевел дыхание, — вижу, тебе уже сообщили. Предположу, что они связались с тобой сразу после нашего ухода.

— Чтобы полицейские связывались со мной?

— Брось, Колин. Я тебя слишком хорошо знаю. И, будучи твоим юристом, знаю о твоих связях в полиции.

Колин окинул меня оценивающим взглядом. И как обычно, оценил правильно.

— Пойми, Уилл, ты мой друг, но Брэд — мой сын.

— Я это знаю и прощаю тебя, но он должен отпустить Эми. И ты должен позволить им арестовать Брэда…

— Погоди, — перебил меня Колин, — тут еще кое-что. Полицейские говорят, единственное, что указывает на Брэда, — что тем вечером кто-то произнес его имя. Но сами вы его не узнали. Не узнали парня, который считай что вырос у вас на глазах? Не узнали жесты, взгляд, голос?

— Колин, ты к чему клонишь?

— К тому, что, когда твою дочь похищают, ты впадаешь в отчаяние. Бросаешься искать, пока за что-нибудь не зацепишься. А вы услышали одно из самых распространенных в этом городе имен, да еще и брошенное вскользь, и ухватились за него. Но я-то знаю Брэда. Видит бог — мальчик он не самый послушный, однако этого он не совершал, Уилл.

— Тогда найди его и поговори с ним!

— Никто не знает, где он. Он не выходит ни с кем на связь. Знаешь, я ведь так же тревожусь за Брэда, как ты за…

— Тогда пускай полицейские объявят его в розыск, — встрял я, не позволив ему закончить эту бессмысленную фразу.

— Так ведь доказательств-то нет. Даже подозрений нет. Это они говорят, а не я. Никому из нас не под силу заставить их тратить ресурсы на то, во что они сами не верят.

— Тебе под силу!

— Уилл, дружище, нет. Даже если бы я хотел.

— Да, но ты не хочешь. Ты боишься, что Брэд окажется виновным.

— Он невиновен.

— Значит, боишься, что его сочтут виновным.

— Это, наверное, дело другое, да.

В отчаянии я ударил кулаком о стену:

— Суды по-прежнему действуют, Колин. И клянусь своей жизнью, Брэда ждет справедливое наказание. Да, и если он убил ее — тоже. Слышишь?

— А я клянусь своей жизнью, что мой сын — не убийца и не похититель, Уилл. Своей жизнью. Слышишь?

Я снова взглянул на море, бессловесный океан, свидетель того, как ежедневно каждую секунду решаются судьбы. Вечно улыбающийся и подмигивающий.

— Да, слышу, — ответил я, — ты клянешься собственной жизнью.

По валуну пробежала еще одна крыса. Ее длинный хвост блеснул под солнцем.

Затем я, ни словом, ни жестом не попрощавшись, спустился к пристани и сел в ожидающую меня лодку.

Той ночью я снова колесил по городу, выискивая Эми или хоть кого-нибудь, кто дал бы мне подсказку. На следующий день я вернулся в полицейский участок в Даунтауне — спросить, нет ли новостей, снова попросить их продолжать поиски и заверить в том, что за всем этим стоит Брэд Лоув. Я снова стучался в закрытые двери, кричал в оглохшие уши, и мне наконец велели покинуть участок.

Выйдя на просторную парковку, я увидел, что возле моей машины кто-то стоит. Эта была старший инспектор Гарделл.

— Как продвигаются поиски? — поинтересовалась она.

Я покачал головой.

— Хотите подсказку? Только я вам ничего не говорила.

Я посмотрел на нее. И кивнул.

Она вытащила из папки листок и протянула мне.

Я впился в него глазами. Знакомые адрес и имя.

— Он был партнером у Лоува, — сказал я, — по-вашему, Эми там?

Гарделл пожала плечами:

— Нам поступают жалобы от соседей. Наркота, выстрелы и вечеринки до утра. Судя по всему, там поселился Брэд Лоув со своей бандой.

— Но вы ничего не предприняли?

— Сейчас жалобы на шум — не самые важные дела.

— А выстрелы и нарушение права частной собственности — разве это не серьезные преступления?

— Жалоб от владельца мы не получали. И насколько нам известно, у проживающих в доме имеется разрешение на ношение оружия.

Я кивнул:

— Съезжу проверю.

— Не уверена, что это хорошая идея.

— Отчего же?

— Там столько оружия, что просто так в гости лучше не заходить. По крайней мере, не в одиночку.

Я посмотрел на нее:

— Но ведь вы-то помогать не хотите.

Гарделл сняла темные очки и, прищурив глаз, посмотрела на солнце.

— За последний месяц вы не единственный, кто это сказал.

— Правда?

— Да. — Она протянула мне папку.

Я открыл ее и просмотрел документы. Заявления. Вооруженное ограбление. Оскорбление действием. Грубые действия насильственного характера. Изнасилование. Двадцать, может, тридцать.

— И общее у всех этих заявлений…

— Брэд Лоув и его банда, — сказала Гарделл, — это далеко не все дела подобного рода, однако, как мне кажется, они могут представлять для вас определенный интерес.

Я снова посмотрел на нее:

— Я, наверное, понимаю, чем вы рискуете, старший инспектор. Тогда почему вы так поступаете?

Она вздохнула. И снова надела очки.

— А на хрена мы все вообще что-то делаем в этом поганом мире?

Гарделл развернулась и ушла.

Тем же вечером я поговорил почти со всеми, чье имя нашел на заявлениях в папке.

Сперва я связался с жертвами изнасилования, предположив, что они сами, их отцы и братья имеют самую сильную мотивацию и убедить их будет проще всего. Но немного погодя я понял, что Гарделл дала мне уже отобранный материал: здесь были те, у кого не только имелись все основания мстить, но и чье физическое и психическое состояние позволяло это. По крайней мере, если мстить они будут не в одиночку.

— Предлагаете народную дружину сколотить? — спросил один из тех, с кем я разговаривал.

Я повторил про себя эти слова. Это понятие олицетворяло все, против чего я выступаю. По крайней мере, если в обществе имеется действующая правовая система. Но если посмотреть с другой стороны, то это не народная дружина, а сама правовая система в своем наиболее подходящем проявлении. Да, надо считать это не нарушением закона, а правом нарушать закон в форс-мажорных обстоятельствах.

Я попытался объяснить это моему собеседнику, но, возможно, из-за юридического жаргона доводы мои звучали громоздко.