К Тюдор - Сожженные девочки [litres]

И тут я вижу клочок бумаги, который торчит из книги явно в качестве закладки. Я вынимаю этот листок. Это перечень дел.

Летняя ярмарка – волонтеры?

Кофейный утренник, новый чайник

Поговорить с Раштоном относительно планов

Аарон

Сейнсбери. Покупка и доставка

Я смотрю на этот список, и внезапно меня охватывает грусть. Это всего лишь заурядный список необходимых дел. Но именно такие вещи зачастую оказываются самыми щемяще-трогательными. Я вспоминаю, как одна прихожанка после смерти мужа рассказывала мне, что самую острую боль она испытала не на похоронах, и не во время отпевания, и не тогда, когда ей сообщили о его кончине. Она потеряла самообладание, когда ей доставили книги, которые он заказывал на Амазоне.

Он так мечтал их прочесть, но так и не увидел и уже никогда не увидит .

Эти нетронутые страницы. Именно они заставили ее с воем рухнуть на пол.

С другой стороны, все мы делаем подобные небольшие вклады в свое будущее. Билеты на концерт, заказ столика в ресторане, забронированный отпускной тур. Мы не допускаем мысли, что не сможем всем этим насладиться, потому что нас здесь уже не будет, потому что некое случайное событие или встреча выдернет нас из этого мира. Мы всегда делаем ставку на завтра. Хотя на самом деле каждый день – это прыжок в неизвестность.

Я вытираю лоб предплечьем. Воздух здесь, внизу, спертый и влажный одновременно. Где-то должны быть вытяжки, но они наверняка забиты пылью или заслонены вездесущими коробками. Я уже набила три мусорных мешка, но на размерах здешнего картонного мегаполиса это почти не отразилось.

Пора сделать перерыв. Я отнесу мешки наверх, сварю себе кофе и чуть позже поработаю еще немного. Поднимаю два мешка. Чувствую себя грязной, и пыльной, и…

Проклятье .

Разворачиваясь вместе с мешками, я цепляю одним из них шаткую колонну из коробок. Я понимаю, что они рухнут, за мгновение до того, как это происходит, но бессильна это предотвратить. Я роняю мешки и подпираю вибрирующие коробки, но тщетно. Они обрушиваются, сбивая меня с ног, и я падаю на кучу мусора. К счастью, подо мной оказываются набитые журналами мешки, но все же я с силой врезаюсь локтем в твердый пол подвала. Громко выругавшись, растираю пылающий болью сустав.

– Проклятье .

Выругавшись еще раз, я приподнимаюсь, продолжая растирать ушибленный локоть, и озираюсь вокруг. К счастью, по большей части в рухнувших коробках не было ничего хрупкого или способного проломить череп – все те же старые газеты и журналы. Поднявшись на ноги, я начинаю распихивать их по черным мешкам. И тут кое-что привлекает мое внимание. Еще одна коробка. Она выделяется, потому что более новая и не затронута плесенью. Она опечатана липкой коричневой лентой. Наверное, ее запихнули в одну из старых коробок. Спрятали? Я подтаскиваю коробку к себе и запускаю свои слишком короткие ногти под края коричневой ленты. Несколько секунд спустя мне удается ее отклеить и открыть коробку.

Первое, что я вижу, – это папка на резинке с надписью «Сассекские мученики» . Я вынимаю ее. Она битком набита бумагами, которые торчат из нее во все стороны. Под ней лежит еще одна папка, гораздо легче, с надписью «Мерри и Джой» . Преподобный Флетчер действительно интересовался историей деревни. Он явно проделал огромную исследовательскую работу.

Я снова заглядываю в коробку. На дне лежит что-то еще. Что-то маленькое, прямоугольное и черное. Я достаю предмет из коробки.

Это портативный магнитофон с кассетой внутри. Я смотрю на него, ощущая, как к горлу подступает тошнота. На ярлычке аккуратным разборчивым почерком написано:

«Экзорцизм Мерри Джоан Лейн» .

Ригли уже здесь. Его тощее тело раскачивается взад-вперед на шине. При виде Фло он поднимает вверх дрожащую руку. Она подходит к нему, продираясь сквозь спутанную траву.

– Привет.

– Ты пришла.

– А почему бы нет?

– Ты могла передумать встречаться с местным сумасшедшим.

– Ты слишком высокого о себе мнения. Тебя надо познакомить с моей мамой.

Он спрыгивает с «качелей».

– Как она может быть сумасшедшей? Она же викарий, верно?

– Вот именно.

Они идут рядом. Дорожка выводит их в поле, посреди которого виднеется небольшая рощица.

– А как насчет твоей мамы? – спрашивает Фло.

Он пожимает плечами:

– Что насчет моей мамы?

– Просто спрашиваю.

– Она в общем ничего, но иногда бывает слишком напористой.

– Да?

– В предыдущей школе мне доставалось. Из-за этого мы и переехали. Мама склонна к гиперопеке.

– Я думаю, это ее долг.

– Она ставит меня в неловкое положение.

– Все мамы такие.

– Да уж.

Они подходят к заросшему травой перелазу. Несмотря на свои странные подергивания, Ригли свободно его преодолевает. Непривычная к перелазам и обремененная тяжелым фотоаппаратом на шее, Фло карабкается дольше. Ригли подает ей дрожащую руку, и она нерешительно принимает помощь. Спрыгнув по другую сторону забора, она поспешно отнимает пальцы.

– Так что, тебе приходится иногда выгребать дерьмо из-за того, что твоя мама викарий?

Фло вспоминает граффити на стенах их старого дома. Разбитые окна в церкви. Сообщения в социальных сетях.

Сука. Тварь. Убийца детей .

– Да, в общем, нет. До этого почти никому нет дела.

– Понятно. Ну, здесь будьте осторожнее.

– Почему?

– Маленькая деревня. В некоторых частях света люди орут: «Революция, революция!» Здесь они орут: «Эволюция, эволюция! Мы требуем наши большие пальцы!»

Фло удивленно смотрит на него:

– Билл Хикс?

Он с улыбкой оборачивается к ней:

– Ты знаешь.

– Мама увлекается его творчеством. Она подсадила меня на кучу всякой всячины из восьмидесятых и девяностых.

– Круто. Любимый фильм?

– Ну, «Пропащие ребята» – это классика. А у тебя?

– «Подозрительные лица».

– Кайзер Созе?

– Величайший трюк дьявола заключается в том, чтобы убедить мир в том, что его не существует.

Они улыбаются друг другу. Затем оба поспешно отводят глаза.

– Как бы то ни было, – заключает Ригли, – я просто хотел тебя предупредить. Многие детишки здесь – полные выродки.

– Суровый приговор.

– Но справедливый.

– Что ж, я способна за себя постоять.

Он снова пожимает плечами, и все его тело сотрясает конвульсия.

– Предупрежден – вооружен.

Дорожка, по которой они бредут между деревьями, такая узкая, что порой им приходится шагать друг за другом. Фло ловит себя на том, что наблюдает за Ригли, двигающимся рывками, и пытается понять, кого же ей это напоминает. И тут до нее доходит – Эдвард Руки-ножницы. Его движения тоже напоминают заводной механизм. В этом присутствует свое странное очарование.