Андреас Грубер - Лето возмездия

Сопротивление мужчины вдруг ослабло, и, словно в замедленной съемке, он опрокинулся через перила.

Раньше она испытывала триумф и облегчение, наблюдая за умирающими мужчинами, чувствуя их последний вздох, видя угасающие глаза и замирание грудной клетки, которая больше никогда не опустится и не поднимется. Но в этот раз было по-другому. Последний взгляд в его глаза не принес удовлетворения. Его лицо столько всего выражало... раскаяние, стыд, беспомощность, мольбу и просьбу о прощении, что в какой-то момент она даже схватила его за рубашку-поло.

Но ткань выскользнула из ее слабых рук и его ноги пронеслись мимо ее головы. Клетка с грохотом ударилась о перила. Все еще держа ее в руке, мужчина упал вниз с балкона.

Она не стала смотреть вниз, а вместо этого, бросив метлу, задом попятилась из лоджии в квартиру. Сколько у нее оставалось времени? Она быстро огляделась. В нише стоял вращающийся стул и стол с компьютером. Она выкатила стул на лоджию и толкнула его ногой, ударив по стеклу балконной двери. Стекло разбилось. Затем она принесла из кладовки пылесос и воткнула его в розетку. Для надежности включила его. Рев пылесоса заглушил крики людей с улицы, которые было слышно даже на двадцать третьем этаже. Пришло время покидать квартиру.

Возле входной двери она остановилась, вытащила окровавленный телефон из кармана и посмотрела на дисплей. Он треснул, а между кнопок прилипли светлые волоски. На мгновение ей стало дурно. Невозможно было оставить сотовый здесь, но и выбрасывать его с балкона тоже было поздно.

Погрузившись в мысли, она снова сунула его в карман и вытерла испачканные кровью пальцы о джинсы. Затем взяла с полки запасной ключ от входной двери. Единственный, кто заметил бы, что он пропал, неподвижно лежал на асфальте.

Выскользнув наружу, она заперла квартиру. В коридоре никого не было. Приглушенное бормотание на лестничной клетке, стук шагов, звук лифта где-то вдалеке.

Она засунула ключ в карман и пробралась через пожарную дверь на лестничную клетку.

Несколько часов спустя она уже находилась на восточном вокзале Вены, и поднималась по эскалатору на перрон, держа в руках дорожную сумку. Была ночь. Все сделано. В этом городе ее больше ничего не держало.

Ей нужно было на одиннадцатый перрон, объяснил продавец билетов в окошке. Ночной поезд уже ждал на платформе. Отправление через десять минут.

Она прошла вперед, к первому вагону, где располагались зарезервированные спальные места. Одно из них на двухъярусной кровати принадлежало ей. Распаковав сумку, она ненадолго заглянет в вагон-ресторан, купит себе сэндвич и напиток, а если никто не заметит, то, может, и украдет их. У нее было достаточно денег, но желание воровать слишком глубоко засело в ней. Это было ее второй натурой. Хлеба и воды будет вполне достаточно. Желудок урчал, но на большее ее сегодня уже не хватит. Смертельно уставшая, она опустится на подушку и погрузится в сон, все тот же сон, как всегда, под успокаивающий стук колес по рельсам.

Громкоговоритель на перроне объявил, что поезд отправится вовремя.

Она смотрела через большие окна на город, простиравшийся под ней как ковер. Серые стены домов, штукатурка и гипс на окнах, темно-красные кровли, ржавые водосточные трубы и черные от сажи дымоходы. Мерцающая неоновая реклама погрузила улицу в смесь тусклых тонов. Мимо проехала электричка. Контактные провода вспыхнули, разбрызгав искры в ночи.

Все было как в прошлый раз, когда она посещала благотворительное мероприятие. Многое в этом городе было ей знакомо, словно она провела здесь несколько лет. Она не была уверена. Так ли это на самом деле?

Может, кто-то другой был здесь и просто рассказал ей об этом? Но кто бы это мог быть? Она ведь никого не знала. Внезапно она подумала о девочке. Стоит ли рассказывать ей о том, что произошло в этом городе?

Ее мысли прервал звонок телефона. Это был ее сотовый, вибрировавший в кармане штанов. Может, это была она. Поспешно поставив сумку на пол, она вытащила телефон и ответила.

- Лиза. Алло? Того кто тебе звонил, я....- она запнулась.

Из телефона донесся незнакомый голос.

В ту же секунду она вспомнила, чей сотовый держала у уха.

Она медленно опустила его и с отвращением уставилась на треснувший темно-красный дисплей. Она вспомнила испачканные кровью волосы. Теперь их не было видно. Может ей все это показалось там, в квартире, или волосы стерлись о внутреннюю поверхность кармана?

Ее затошнило.

Прервав разговор, она вытерла сотовый об рукав свитера и выкинула его в урну, где он исчез в куче газет.

Пятница, 19 сентября

Эвелин в буквальном смысле слова проигнорировала Нибюлль и Фленсбург. В данный момент ее голова была забита другими мыслями, а не мыслями о том, чтобы дать показания во Фленсбурге. Вместо этого она проехала на арендованной машине до Гамбурга, постоянно видя перед глазами лицо Лизы.

В северной части города, съехав c автобана, она нашла мотель, где сняла комнату. Владелец, не задавая лишних вопросов, протянул ей магнитную карточку, после того как она оплатила проживание. В прихожей Эвелин разделась, проглотила две таблетки аспирина и, избегая отражения в зеркале, встала под душ.

В начале десятого утра она сидела в джинсах, футболке и голубом свитере с норвежскими узорами за завтраком, пила крепкий кофе и жевала кусочек хлеба. Голова все еще раскалывалась из-за бессонной ночи, но таблетки скоро прогонят боль, как было всегда. К сожалению не было средства, которое помогло бы забыть вчерашние происшествия. Эвелин постоянно думала о Лизе, девочке, десять лет назад доставленной в психиатрическую клинику Оксенцолль.

Воспользовавшись в мотеле доступом в интернет, она выяснила, что психиатрическая больница Оксенцолль являлась частью клиники Асклепиос и располагалась между районами Гарштедт и Лангенхорн, то есть недалеко от мотеля. О сне можно было забыть. Эвелин взяла комнатную карточку. Пришло время выселяться.

Эвелин понадобилось двадцать минут, чтобы на машине добраться до шоссе Лангенхорна. Кругообразная территория клиники было окружена лесом и состояла из множества отдельных зданий, которые выглядели как автономное поселение. В одном из этих корпусов лежала Лиза, и если повезет, Эвелин удастся найти врача девочки, который лечил ее тогда.

Она остановилась на парковке для посетителей и направилась к административному зданию. Лужи грязи и поломанные ветки свидетельствовали о грозе, бушевавшей прошлой ночью. Но сейчас небо было ясное. День обещал стать более или менее солнечным.

Как у главного входа, так и рядом с боковыми корпусами здания, стояли полицейские машины. Из раций в машинах глухо доносились искаженные голоса. Некоторые люди в форме ходили по территории. Поначалу Эвелин подумала, что полицейские были здесь из-за нее или самоубийства Смолле, но это было невозможно. Нехватка сна уже привела к тому, что у нее начали возникать непонятные, параноидальные мысли. Полицейские, наверняка, патрулировали здесь по другому поводу, возможно, сбежала одна из пациенток.