Андреас Грубер - Лето возмездия

- Это она? - повторила Эвелин. Пуласки кивнул.

- А это? - Эвелин развернула фоторобот.

- Да! Черт возьми, откуда у Вас эти фотографии?

Значит, девушку действительно звали Лиза Гурдиев. В этот момент у Эвелин появилось ощущение, что она уже целую вечность разыскивала эту девушку в платье на бретельках. Эвелин наклонилась и тихо сказала:

- Фотография сделана около трех недель назад в центре Вены, а фоторобот несколько дней назад со слов владелицы бутика в Куксхафене.

Пуласки взял листы.

- Это невозможно.

- Возможно, - возразила Эвелин. - Эта девушка - коварная убийца. Ее видели в тех местах, где умерли Кислингер, Пранге и Хокинсон.

- Не может она быть такой коварной. - Пуласки расслабил узел галстука. - Пойдемте. - Он быстрым шагом направился к двери.

Эвелин последовала за ним.

- А платить кто будет? - крикнула женщина за стойкой.

- Да, да, вот! - Пуласки положил купюру на стол и вытолкал Эвелин на улицу. Не успели они выйти, как он схватил спрей от астмы и вдохнул содержимое. При этом Пуласки так крепко держал бумаги, что у него побелели костяшки пальцев.

- Вы должны арестовать Лизу, - настаивала Эвелин.

- Вы ошибаетесь,- выдавил он из себя. - Эта девушка вот уже десять лет живет в закрытом психиатрическом отделении и за это время ни разу не покидала клинику.

Лиза лежала в корпусе номер 46, где находились молодые люди обоих полов в возрасте между восемнадцатью и тридцатью годами, на стыке между подростковой и взрослой психиатрией. Пуласки уже знал туда дорогу, потому что, как детектив объяснил Эвелин, он только что пришел оттуда, когда его настиг звонок из регистратуры.

Перед зданием стояли двое полицейских в штатском. Эвелин узнала их по грубым лицам, не характерным для клиники, и по выпирающим на уровне груди пальто. Это было очевидно, как в кино. Не удивительно, что по больнице поползли слухи.

Зайдя вслед за следователем в здание, Эвелин бросила взгляд на настенную доску с планом здания, обозначавшим запасные выходы. В здании располагалось примерно двадцать односпальных и двуспальных комнат, несколько терапевтических помещений и комнат отдыха, а также отдельная зона для психологов и социальных педагогов.

Когда они поднялись на верхний этаж, им навстречу вышла пожилая женщина в белом халате и с пучком седых волос. На ее груди болтались очки на цепочке.

- Это главный врач, - прошептал Пуласки Эвелин.

- Не хороший знак, да?

- Сейчас увидите.

Врач встала перед Пуласки.

- Опять Вы. А я думала, мой день начался, когда я избавилась от Вас.

Эвелин заметила, что Пуласки хотел что-то сказать, но передумал. Вместо этого, он прикинулся прирученным волком, который, тем не менее, мог в любую минуту укусить.

- Я вспомнил еще кое что, о чем бы хотел поговорить с Лизой.

Видимо мимо этого "серого кардинала" невозможно было пройти, не сделав дружелюбное лицо.

- Кого Вы привели на этот раз?

Врач бесцеремонно разглядывала Эвелин с головы до пят.

Если существовало предубеждение, что психиатры - это интроверты, страдающие неврозом навязчивых состояний, которым самим нужен психолог, то на эту даму оно не распространялось. Эвелин знала такого рода женщин. У нее был ледяной и расчетливый взгляд, и она ни секунды не будет ходить вокруг да около. Согласно табличке с именем на груди, перед ними стояла госпожа доктор Мелани Гесслер и, кажется, она была не в восторге от Пуласки.

- Эвелин Мейерс, - представилась Эвелин и протянула доктору руку. Однако та не отреагировала на жест, а вместо этого сжала костлявые пальцы в кулак и подбоченилась.

Пуласки мельком взглянул на Эвелин, как бы говоря: "А Вы ожидали чего-то другого от этого дракона?"

- Госпожа Мейерс моя коллега, - сказал он госпоже Гесслер. - Мы вместе работаем над этим делом.

Коллега? У Эвелин сердце ушло в пятки. О чем он говорил? Стоило ей открыть рот, как любой понял бы, что она знала о работе криминальной полиции столько же, сколько торговец подержанными автомобилями о защите интересов потребителей.

Лицо доктора Гесслера постепенно становилось еще более каменным, хотя это трудно было себе представить.

- Следователь гамбургской полиции сказал мне, что Вы находитесь здесь исключительно как советник, и я должна докладывать ему о каждом Вашем шаге.

- Так и сделайте, - ответил Пуласки. - Между тем, нам нужно еще раз поговорить с Лизой.

- У Вас уже было пять минут, больше я Вам не могу разрешить по медицинским показателям. Кроме того, Вы сами видели, что в данный момент пациентка не реагирует на речь.

- Мы только что получили новую информацию, способную пролить свет на прошлое Лизы.

Доктор Гесслер простонала.

- О боже, у Вас все так просто.

Она щелкнула пальцами.

- Мы работаем с ней десять лет, а потом приходите Вы и думаете, что за десять секунд сможете поставить здесь все с ног на голову. Мне кажется, Вы путаете наших пациентов с Вашими преступниками.

- Пять минут, - просил Пуласки. – Возможно, от этого разговора зависят человеческие жизни.

- Возможно? - повторила врач. - Единственная жизнь, о которой я волнуюсь, это жизнь Лизы. Сегодня она Вам уже достаточно посодействовала. Простите.

Эвелин заметила, как Пуласки напряг челюсть. Она бы уже давно потеряла самообладание и прошла мимо этой женщины, но Пуласки лишь сжал руку в кулак за спиной.

Врач уже хотела протиснуться мимо него, но Пуласки не сдвинулся с места. Вместо этого, он сунул доктору Гесслер под нос снимок с камеры банкомата.

- Вы узнаете Лизу? - спросил он. - Это фото было сделано почти три недели назад в центре Вены.

Доктор Гесслер критично рассматривала снимок.

- Случайное сходство.

- Девушка на снимке - Лиза Гурдиев, - возразил Пуласки. - Нам удалось кое-что выяснить о ее прошлом и проследить за ней от Вены до Куксхафена.

Эвелин затаила дыхание. Следователь ступил на тонкий лед. Теперь уже она сама не была уверена, что девушка на фото и пациентка клиники это одно и тоже лицо.

Доктор Гесслер отдала Пуласки фотографию.

- Вена? Куксхафен? Это невозможно.

Пока Пуласки молчал, в разговор вступила Эвелин.

- Лиза должно быть нашла какой-то способ на несколько дней покинуть клинику. - Она повернулась к Пуласки. - Она узнала, что тогда происходило на борту, чтобы во время своих "прогулок"...

- Не было никаких "прогулок"! - прервала ее Гесслер. - Я ручаюсь за многочисленных психиатров, терапевтов и санитаров, которые когда либо работали с Лизой. За последние десять лет она покидала клинику только один раз и всегда под присмотром.

Пуласки помахал снимком, как будто это фото изобличало ее ложь.

- Значит в Вашем отделении серьезные проблемы с системой безопасности.