Харриет Уокер - Новая девушка

Я искренне радовалась за Мэгги, но моя радость была связана не только с моим отношением к ней — я испытала приступ жестокого удовлетворения. Марго всегда была счастливицей — да, она много работала, но все давалось ей слишком легко. Фантастическая работа, отличный муж. Она и забеременела как бы походя, не приложив к этому ни малейших усилий, а нам с Чарльзом пришлось мучиться целый год, чтобы потом…

Пока мы пили за успех Мэгги, произнося тосты все более заплетающимися языками, я мысленно бередила рану моей старейшей подруги с тем же энтузиазмом, с каким произносила здравицы в честь подруги самой новой. Наконец произошло нечто, что сдерет позолоту с уютной клетки Марго и превратит ее жизнь в некоторое подобие моей, такой мутной и мрачной.

После того как мы прикончили пару бутылок и Мэгги отправилась в туалет, я погрузилась в такой ступор, размышляя о Марго и Джеке — о нем я думаю всегда, — что пришлось попросить ее повторить то, что она сказала, вернувшись к столу.

— Я сказала, что в пятницу вечером буду присматривать за малышкой, — со смехом повторила Мэгги. — Знаю, звучит дико… Послушай, а почему бы тебе не составить мне компанию?

Я не успела остановить навернувшиеся на глаза слезы. Казалось, на сердце у меня стало еще тяжелее, чем обычно. Ноздри заполнились запахом карамели, который потом сменился запахом металлической ржавчины, и я очнулась, когда уже рассказывала Мэгги о маленьком мальчике, которого отобрали у меня всего через час после того, как я родила.

О его крохотных пальчиках, чьи пухлые подушечки напоминали ряд розовых горошин в стручке. О завитке темных волосиков на самой макушке, который мы прикрыли белой шапочкой. О том моменте, когда его смерть полностью изменила мою жизнь: раньше я активно в ней участвовала, а теперь смотрела на нее как бы со стороны, как астронавт смотрит на Землю из космоса, зная нечто столь ужасное, что большинство людей просто не смогло бы воспринять.

— Боже мой, бедняжка… — Мэгги накрыла своей рукой мою, лежавшую на столе.

Слезы, капающие у меня с носа, попадали на ее кисть, но голос мой был твердым, он больше не дрожал от душивших меня эмоций. В последнее время я вообще стала экспертом и могла делать что угодно, не прекращая плакать: разговаривать, смотреть телевизор, убирать квартиру, звонить в банк, ходить в супермаркет…

— Мне так жаль, — произнесла Мэгги серьезным голосом. — Твою мать, гребаный ужас…

За то, что она выругалась, я полюбила ее еще больше. Я прекратила ходить в группы поддержки, где специалисты употребляли всякие эвфемизмы, чтобы описать произошедшее со мной, говоря, что «Джек меня покинул», что «он отошел в мир иной»… Он умер, вашу мать , и в этом-то весь гребаный ужас.

— Дело не только в том, что произошло, — продолжила я. — Дело в Чарльзе. Он наотрез отказывается говорить об этом. Я хочу… мы оба хотим… еще одного ребенка… Но я не знаю, как… Он не хочет ничего обсуждать — говорит, что в этом нет никакого смысла. Каждый раз он затыкает мне рот и говорит, что мне надо двигаться дальше.

И вот на этом месте мой голос наконец дрогнул.

Об этом я еще никому не говорила — да и с кем я могла это обсудить? Мы с Чарльзом напоминали людей, выживших после атомного взрыва и стоящих по разные стороны воронки, которую он оставил в нашей жизни, в нашем доме, в наших сердцах. Я все еще разгребала мусор и спотыкалась об обломки, не в состоянии прийти в себя, а Чарльз уже пытался потихоньку восстанавливать разрушенные стены.

Я надеялась, что появление ребенка вновь объединит нас, и при этом боялась, что этот взрыв развел нас слишком далеко и пропасть между нами уже не преодолеть.

— Винни, все это просто ужасно… — попыталась успокоить меня Мэгги. — А ты можешь обсудить это с кем-нибудь? Я уверена, время залечит…

Кивнув, я уставилась на деревянную столешницу, покрытую выцарапанными на ней именами и влажными липкими следами там, где раньше стояли бокалы. Разговор с Мэгги помог мне хоть немного расслабиться — она знала, что надо сказать, хотя и не ведала ответов на мои вопросы.

— Да, и не заморачивайся по поводу пятницы, — продолжила Мэгги. — Думаю, что уход за детьми — последнее, чем бы ты хотела заняться.

Однако в этом она сильно ошиблась. Я бы все отдала за возможность взять этого цыпленка на руки, успокоить ее и петь ей колыбельные до тех пор, пока она не уснет. Гладить ей переносицу до тех пор, пока глазки не закроются — я читала об этом в книжках, но так и не попробовала в жизни.

— А ты будешь сидеть с той белокурой куколкой? — Я постаралась произнести это небрежно, как будто это только что пришло мне в голову.

— Ну да, с Лайлой, — кивнула Мэгги. — Ее мать — та женщина, которую я сейчас замещаю на время декрета. Мне кажется, она переживает непростое время.

Так Мэгги впервые упомянула Марго, и между нами словно проскочил электрический разряд — я ощутила, что мы испытываем одинаковое раздражение к женщине, которую хорошо знаем. Появился шанс рассказать Мэгги все, открыться ей, но я предпочла его не использовать, поскольку, лишь сохранив анонимность, я могла рассчитывать попасть в пятницу в дом Марго. Необходимо было маскироваться, чтобы добраться до Лайлы. Я велела себе не торопиться, чтобы не упустить возможность вдохнуть детский запах ее макушки, как это было с Джеком.

Уже давно я хотела встретиться с женщиной, занявшей место Марго. Достаточно хорошо зная старую подругу, я была уверена, что любая ее замена в лучшем случае воспринималась бы ею как неизбежный компромисс, а в худшем — как пустяк, абсолютно не стоящий внимания. В жизни же все выглядело много хуже моих предположений — и на мгновение я задумалась, а какую роль могла бы сыграть во всем этом я?

Я равнодушно вспомнила о тех вечерах, которые мы с Марго проводили в пабах, на вечеринках, в моей старой квартире, когда она плакалась мне в жилетку по поводу работы, зарплаты и мимолетных несправедливых уколов, которые Марго получала от работавших с ней женщин, облеченных властью и смотрящих на нее сверху вниз только потому, что она нормальный человек. Что касается Мэгги, то она вроде бы получает от этой работы удовольствие. Марго же, по ее словам, не испытывала ничего, кроме раздражения. Может, все это результат развития нашей дружбы после того, что случилось в школе — мы стали делиться друг с другом своими страхами, а не успехами.

Вот уже несколько месяцев я следила за Мэгги в Инстаграме, надеясь узнать, как она будет ощущать себя на работе, о которой я столько узнала за последние годы. Ведь сейчас дружба заключается не в реальном общении, а в рыскании по соцсетям. Их меню выглядит как торговое предложение в стиле «а еще вас может заинтересовать…» со списком полезных покупок, чем как информация о людях, с которыми вам может быть интересно. Ну да, почему бы сайтам «друзей» не работать так же, как приложениям для свиданий?