Марек Краевский - Чума в Бреслау

Сейчас Мок смотрел на все как сквозь стекло и старался не дышать, чтобы не упустить ни одного слова советника Мюльхауза.

— Здесь живет отставной железнодорожный советник, доктор Пауль Шольц, — говорил шеф криминальной полиции, — вы имели сомнительное удовольствие видеть этого дедушку. Это инвалид. Интересно, что инвалид живет на последнем этаже, так? Очень интересно… Я спросил об этом у сторожа. Он заявил, что господин Шольц — человек очень упрямый. Несмотря на предложения о замене со стороны различных жильцов, которые предлагали ему свои меньшие квартиры, доктор Шольц предпочитал оставаться на последнем этаже и ежедневно терпеть своего слугу, которого он, впрочем, постоянно вызывал от негодяев и бездельников…

— Как они здесь оказались? — спросил Мок, заметив стоящую возле кровати мыльную воду и красную грушу клизмы.

— Вы не заметили? — Мюльхауз проследил за взглядом Мока. — У вас может возникнуть соблазн сделать какой-нибудь вывод?

— Может, — прошептал Мок. — Я знаю, почему здесь не пахнет фекалиями, как это часто бывает в помещениях, где кого-то задушили. Дефекации не последовало, потому что обе женщины сделали себе клизму. После этого они не вылили воду в туалет.

— Почему сделали клизму?

— В гигиенических целях. Вероятно, убийца хотел иметь с ними половые сношения, как это пишет хотя бы Боккаччо, через задние ворота. Per anum [11] Через анус ( лат. ). .

— Я не жалею, что вызвал вас сюда. — Мюльхауз был очень серьезен. — Что вы еще скажете об этой свинье?

— Их никто не двигал?

— Элерс лишь склонил головы при съемке. Вот и все.

Мок подошел к трупам. Он склонился над ними и вздрогнул от отвращения. Он не любил волосатых подмышек и ног. И тут его охватило отвращение к самому себе. Ты смотришь на них, как их клиент, тупой ублюдок? — спросил он сам себя. Две женщины были задушены, может быть, они оставили каких-то детей, а ты задумываешься над эпиляцией их подмышек? Ты выродок, бордели уничтожили тебя, вынужденная любовь сделала тебя дегенератом, есть спирохеты бледные в твоем мозгу. Есть ли мышьяк или висмут от мозгового сифилиса? Он закрыл глаза, чтобы сдержать жгучие слезы.

— Я не знаю их, — сказал он через некоторое время глухим голосом, — я их никогда не видел. Они точно не работали ни в одном борделе. Я бы узнал их тогда.

— Какие выводы вы делаете, основываясь на беглом осмотре их тел?

— Они лежат так, если бы были трибадами.

— Чем?

— Трибадами. Лесбиянками, — Мок на мгновение оживился. — Притворными или подлинными. Слово «трибада» происходит от греческого глагола tribein , что означает «тереть», «потирать». Они терлись…

— Хватит, — вздохнул Мюльхауз и втянул трубку так сильно, что в ней что-то затрещало. — Оставь эти детали, Мок. У меня есть глаза, и я вижу, что они могли делать. А теперь скажите мне, кто этот ублюдок. Извращенец?

— Необязательно. Конечно, половые вопросы играют большую роль в его жизни. Но это так же, как у многих. Ведь не один совершенно неизвращенный мужик любит делать фику-мику с трибадами. Это довольно дорого стоит, и поэтому большинство девушек соглашаются на такие развлечения. Они отлично притворяются, что им это нравится. Подлинных трибад не так уж много. Зато хороших актрис много.

— Что вы еще скажете о нем?

— Важно определить, владел ли он ими и оставил ли след своей штуки.

— Следов спермы не было.

— А значит, это мог быть извращенец, который перестал пялиться. Нужно было бы прогуляться по борделям и поспрашивать о клиентах, которые любят рассматривать. Нужно было бы прижать тех, кто распространяет бесстыдные фильмы. Этот ублюдок, должно быть, очень любил их смотреть. Хотите, я займусь этим?

— Их опекал какой-то сутенер? — Мюльхауз сделал вид, что не слышит вопроса Мока, и смотрел, как Элерс оттискивает на стеклянных пластинах оттиски пальцев покойной.

— Плохое слово. Они никого не опекают. Держу пари, что их сутенер уже сбежал из Бреслау. — Кровь прилила Моку к лицу. — Эти канальи никого не опекают, не ведут своих девушек к врачу, не проверяют, с каким клиентом они сошлись, даже когда спрашивают подопечных: «как дела?», хотят услышать, сколько клиентов они обслужили. Сутенер — паразит, раковый нарост, сифилитическая язва.

— Вы любите проституток, да, Мок? — Мюльхауз нагнулся и открыл дверцу печи, чтобы выбить туда трубку. — У вас к ним теплое отношение, а я бы даже сказал, что вы их уважаете. Вы обнимаете их, гладите по голове, да, Мок?

— Откуда вы это знаете?

— У меня есть свои осведомители, — ответил Мюльхауз, а затем покровительственный тон сменился на спокойный и сдержанный. — У вас нет холодного взгляда следователя-криминолога. Если бы вы встретили этого извращенца, разорвали бы его на части. А мне не нужен у себя хищник. — Мюльхауз вздохнул и отворил дверь из комнаты. — Жаль. Благодарю вас, господин надвахмистр, за приход и за мнение о преступнике. Сейчас вы их не опознали. Трудно. Это было нелегко, я знаю. У них нет никаких особых признаков, шрамов, татуировок и так далее. Сегодня вечером снимки оттисков пальцев будут лежать на вашем столе. Пожалуйста, сравните их в понедельник с архивом отдела нравов. Прошу идентифицировать этих женщин, Мок. Есть в полиции и силезском правительстве люди, которые заявляют, что случилось с ними то, что они заслужили. Я не принадлежу к этим людям. Для меня они так же важны, как и убитая императрица. А для вас? Благодарю. До свидания, Мок.

Мок не ответил. Он стоял и смотрел на действия Элерса. Фотограф подошел к одной из женщин и провел пальцем по ее верхней губе. Этот жест был почти ласковым. Моку стало плохо.

— Спасибо, Мок! — Мюльхауз повысил голос. — До свидания!

— Уходи, Эби! — спокойно сказал Элерс. — Сейчас будет кое-что не по твоим нервам. Я думаю, ты сегодня слишком чувствителен.

— Делай свое, Гельмут, — холодный тон Мока был настолько впечатляющим, что фотограф даже не отреагировал гневно, когда услышал этот приказ от полицейского, равного ему по званию. — А я посмотрю, хорошо ли у тебя дела.

Элерс посмотрел на Мюльхауза, а тот после короткого колебания кивнул голову. Фотограф приподнял верхнюю губу одной из девушек. Глазам полицейских показались сильное покраснение десен. Однако оно не было — как подумал Мок на долю секунды — покраснением от частого втирания кокаина. Они были покрыты запекшейся кровью. Среди нее поблескивала белая кость с неровными краями, обрамленная красной мякотью. Мок почувствовал, как перед его глазами расплывается картина. Он прищурил веки и склонился над лицом убитой. Элерс свободной рукой высвободил спусковой шланг, и блеснула магнезия. Теперь в ее блеске Мок удостоверился, что ничего ему не привиделось. У девушки были сломаны два зуба. Две единицы.