Энтони Горовиц - Сороки-убийцы

Этого, конечно, не случилось. «Аттикус Пюнд расследует» вышел в сентябре 2007 года. Мне было так радостно, когда прибыли первые экземпляры с фамилией Алана на обложке и его фотографией на заднике. Каким-то образом это порождало чувство, что все хорошо, будто всю нашу жизнь мы шли к этому мигу. Книга удостоилась чудесной рецензии в «Дейли мейл»: «Смотри в оба, Эркюль Пуаро! В городе объявился умник-коротышка из-за границы, и он уже наступает тебе на пятки».

К Рождеству «Аттикус Пюнд» появился во всех списках бестселлеров.

Появились другие положительные рецензии. Про Аттикуса даже рассказали в программе «Сегодня». Когда весной вышло издание в мягкой обложке, ощущение создалось такое, будто каждый человек в стране хочет купить свой экземпляр. «Клоуверлиф букс» попросило Алана написать еще три книги, и хотя брат никогда не говорил, сколько ему платят, я догадываюсь, что это была фантастическая сумма.

Он стал вдруг знаменитым писателем. Его книгу перевели на кучу иностранных языков, его стали приглашать на все литературные фестивали: Эдинбург, Оксфорд, Челтенхем, Хей-он-Уай, Харрогейт. Когда вышла вторая книга, Алан подписывал ее в магазине «Вудбридж», и очередь выстроилась такая, что уходила за угол здания. Он ушел из Вудбриджской школы, хотя Мелисса продолжила там работать, и купил дом в Орфорде с видом на реку. Тем временем умер мой муж Грег, и Алан посоветовал мне перебраться поближе к нему. Он помог мне купить дом на Дэфни-роуд, в котором вы были.

Романы продолжали продаваться. Деньги текли рекой. Алан попросил меня подсобить ему с третьей книгой, «Аттикус Пюнд берется за дело». Печатать он никогда не умел. Он всегда писал первый вариант пером и чернилами и отдавал мне, чтобы набрать текст на компьютере. Потом он рукой делал поправки в распечатке, а я вносила их в файл, прежде чем рукопись шла к издателю. Еще он попросил меня помочь с исследованиями. Я познакомила его с одним детективом в Ипсуиче и искала сведения про яды и тому подобное. Мне довелось поработать над четырьмя книгами. Мне эта работа нравилась, и я расстроилась, когда ей пришел конец. Это только моя вина.

Успех изменил Алана. Он словно ошеломил его. Если брат не писал книги, то путешествовал по всему миру, продвигая их. Я читала о нем в газетах. Иногда слушала его выступления по «Радио-4». Но виделась мы с ним все реже и реже. И наконец, в 2009 году, всего пару недель спустя после публикации «Гость приходит ночью», Алан поразил меня новостью, что уходит от Мелиссы. Когда я прочитала, что он бросил ее ради молодого человека, то не поверила собственным глазам.

Трудно описать, что я чувствовала, потому что эмоции вихрем кружились у меня в голове, и я не знала, как быть. Проживая в Орфорде, я постоянно встречалась с Мелиссой, но даже подумать не могла, что их брак дал трещину. Они всегда казались такой любящей парой. Все произошло очень быстро. Вскоре Алан сообщил мне, что Мелисса и Фредди съехали и их дом выставлен на продажу. Никакие юристы к бракоразводному процессу подключаться не будут. Супруги полюбовно договорились все поделить пополам.

Откровенно говоря, мне было довольно трудно смириться с этой новой стороной его жизни. У меня никогда не было проблем с гомосексуалистами. Один мой сотрудник был открытый гей, и мы с ним прекрасно ладили. Но тут речь шла о моем брате, человеке, очень близком мне, и теперь вдруг мне приходится рассматривать его в совершенно ином свете. Да, вы вправе сказать, что он во многом переменился. Ему исполнилось пятьдесят, он богатый и успешный автор. Алан сделался более замкнут, резок, стал отцом ребенка, публичной фигурой. И геем. С чего придавать этому последнему факту какое-то особое значение? Но ответ на этот вопрос отчасти заключался в том, что его партнер был очень молод. Ничего не имею против Джеймса Тейлора. На самом деле он мне нравится. Я никогда не считала его охотником за деньгами или вроде того, хотя и пришла в ужас, когда Алан упомянул, что раньше Джеймс работал мальчиком по вызову . Мне просто трудно было видеть, как они ходят вдвоем, иногда за руки держатся или еще что. Я ничего не говорила. Ведь в наши дни осуждать не полагается. Просто мне было не по себе, вот и все.

Но отдалились мы с братом не по этой причине. Я выполняла для Алана жутко много работы. Иногда она не ограничивалась только книгами. Я помогала ему с письмами от поклонников. Иногда за неделю приходило больше десятка писем, и, хотя ответ был стандартный, кто-то должен был управляться с почтой. Я занималась с возвратом налогов, особенно с формами двойного обложения, чтобы брату не пришлось платить дважды. Частенько он отправлял меня купить канцтовары или заправить картриджи. Я присматривала за Фредди. Короче говоря, я работала секретарем, офис-менеджером, бухгалтером и нянькой, и все это будучи занята на полную ставку в Ипсуиче. Я ничуть не возражала, но как-то раз предположила, отчасти в шутку, что неплохо было бы мне заплатить. Алан пришел в ярость. Это был единственный раз, когда он всерьез разозлился на меня. Он напомнил, что помог купить мне дом, — хотя, как выяснилось, это был скорее заем, чем подарок. По его словам, он думал, что я сама рада помочь, и будь это не так, то и просить бы меня не стал. Я сразу взяла свои слова обратно, но было поздно. Алан больше не обращался ко мне за помощью, а в скором времени приобрел Эбби-Грейндж и уехал из Орфорда.

Он ни слова не сказал мне о своей болезни. Вы даже не представляете, как это меня потрясло. Но закончу тем, с чего начала. Алан был бойцом всю свою жизнь. Подчас благодаря этому качеству он казался трудным в общении и агрессивным, но не думаю, что он был таким на самом деле. Брат просто знал, чего хочет, и не позволял сбить себя с пути. Превыше всего он был писателем. Творчество означало для него все. Неужели вы всерьез допускаете, что он мог дописать роман и покончить с собой, даже не увидев его напечатанным? Это немыслимо! Это попросту был бы не тот Алан Конвей, какого я знала.

[24] По шкале Фаренгейта. То есть около 10 градусов по шкале Цельсия.

У меня создалось впечатление, что Клэр сделала свои выводы, исходя из ошибочных соображений. Она резонно верила, что Алан не совершал самоубийства. Но добралась до этого умозаключения запутанным путем.

«Он непременно позвонил бы мне, прежде чем решиться на такой шаг». Вот с чего все начиналось. Это был основной ее довод. К заключению она попробовала лечь на другой курс: «Неужели вы всерьез допускаете, что он мог дописать роман и покончить с собой, даже не увидев его напечатанным?» Это два совершенно разных аргумента, и рассматривать их следует по отдельности.

Алан был не из тех, кто прощает обиды. Когда Клэр попросила платить ей за работу, брат с сестрой сильно поссорились, и что бы она ни думала, я сильно сомневаюсь, что между ними на самом деле сохранилась былая близость. К примеру, хотя он и сообщил Клэр о расставании с Мелиссой, очевидно, что она не была в курсе его отношений с Джеймсом Тейлором: о них ей предстояло узнать из газет. Не исключено, что, став геем, Алан оставил позади старую жизнь, словно выбросил ненужный костюм, и, как ни печально, это включало Клэр. Раз он предпочел не делиться с сестрой проблемами своей сексуальной принадлежности, то мог и не обсуждать вопрос суицида.