Туве Альстердаль - Тоннель

Марта предложила мне зайти в магазин на следующий день с утра, в это время она там будет.

— Как вы? — спросила она напоследок.

— Нормально, — ответила я, — просто слишком много всего.

— Понимаю, — отозвалась она.

Тишина, спазм в животе. Да что она понимает?

— У нас тут болтают, — она замялась, — ну, вы знаете, как это обычно бывает…

— О чем же болтают на этот раз?

— Мне очень жаль, но просочилось, что ваш супруг арестован за убийство Анны Джонс.

— Задержан, — поправила я. — Это разные вещи.

— Простите, я, наверное, только хуже сделала, что сказала вам об этом.

— Люди в самом деле верят в то, что он убийца?

— Люди верят в то, во что хотят верить. — Марта двигалась по квартире, и ее силуэт мелькал в щели между гардинами. Я быстро переместилась из-под уличного фонаря в тень. Человек, стоящий под чьими-то окнами, может вызывать разные мысли, по большей части не очень хорошие.

— Я подумала, что будет лучше, если вы узнаете, — добавила она.

— Спасибо, — сказала я, — теперь я знаю.

— Люди ведь рады испытать облегчение, что преступник схвачен и что это кто-то со стороны, а не один из нас. Они не любят бояться. Как только все прояснится, они станут говорить о чем-нибудь другом, и тогда им будет стыдно за то, что они ошибались.

— Так вы думаете, что они ошибаются?

— Увидимся завтра, хорошо?

Помедлив, я все же села в машину и вставила ключ в замок зажигания. В конце концов, всего один бокал вина, да и то с тех пор прошел почти час. Не будь такой шведкой, подумала я и завела мотор. Собравшись с духом, чтобы все-таки, несмотря ни на что, оказаться в собственных владениях. Снаружи кто-то наклонился к окну машины и постучал в стекло. Я вздрогнула.

Темные волосы. Стоило мне опустить стекло, как машину наполнил мужской аромат вперемешку с запахом табака.

— Я так и думал, что это вы, — сказал Антон Адамек. — Вы сегодня приехали?

— Вечером.

— Хорошо провели время?

Крепкая рука легла на край опущенного стекла.

— Замечательно, — отозвалась я. — Очень познавательно. Слышала, вы спрашивали про меня. Я собиралась вам завтра позвонить.

— Но сейчас мы здесь, — сказал он и сделал жест в сторону пассажирского сиденья, — если вы, конечно, не собираетесь поехать домой и лечь спать.

— Нет, все в порядке.

Свет в салоне погас, едва он сел в машину, но я оставила все как есть и специально включать не стала. Еще не хватало светиться, особенно учитывая гуляющие по округе слухи. Наверное, мне просто захотелось посидеть в темноте. На короткое время почувствовать себя чуть менее одинокой. Защищенной.

— Вы виделись с Даниелем? — спросила я. — Вам известно, как он себя чувствует?

— Честно говоря, не очень хорошо.

— Хотите сказать, что они всерьез полагают, что он мог это сделать?

— Я не вправе распространяться об этом.

— Простите. Я знаю. Впрочем, это и так ясно, но я не знаю, что мне делать. Когда я звоню в участок, мои звонки сбрасываются. Завтра я отправлюсь туда и выясню все лично.

Его глаза блеснули во тьме рядом со мной.

— Вы можете рассчитывать на мою помощь, — сказал он.

— Спасибо.

Я покосилась на переводчика и снова отвернулась, поймав его взгляд. Было в нем что-то недоступное, деловитое, но ускользающее от понимания, возможно, он являлся всего лишь суровым профи. Он все еще не сказал, зачем искал меня, когда я была в отъезде.

— Есть одна вещь… — начала я.

— Да?

— Это не особо важно, но, когда я в последний раз была в полиции, меня попросили занести им чек. — Избегая касаться мужчины, я протянула руку за сумочкой, которая валялась на заднем сиденье. Поль переслал мне его ночью по почте, и, прежде чем выписаться, я сделала распечатку на стойке регистрации в отеле «У озера». С тех пор чек лежал в моей сумке, как тлеющий уголек.

— Не могли бы вы передать его тому, кто ведет теперь расследование, я не знаю, тот ли это самый человек, который к нам приезжал… — Я побоялась выдохнуть, испугавшись, что получится слишком громко.

— Расследованием по-прежнему занимается комиссар Йозеф Кралл.

— Полиция спрашивала меня о нем. Квитанция об оплате номера в ту ночь, когда Анна Джонс была убита. Доказательство того, что я ночевала в Праге.

— Почему бы вам самой ее не занести?

Его вопрос заставил меня покраснеть, но в окружавшей нас темноте это, пожалуй, было незаметно. Я смотрела прямо перед собой. Извилистая улочка, окна домов, куда рано пришла ночь.

— На чеке стоит другое имя, — призналась я. — Не хочу, чтобы мой муж об этом узнал.

Ночь в отеле пропорхнула между нами, пока он молча изучал чек. Всего секунду, после чего сложил бумажку пополам.

— Трудно объяснить, когда не знаешь языка, — добавила я, — поэтому если бы вы могли передать чек нужному человеку и изложить ему все надлежащим образом…

Чересчур широкая улыбка на его лице, и мне сразу стало жарко. Слишком жарко.

— Со всеми такое случается, — философски заметил он.

— Пожалуй, мне пора ехать, — сказала я.

— Конечно, не стану больше вас задерживать. — Антон Адамек открыл дверцу и опустил одну ногу на тротуар, но выходить не спешил. — Надеюсь, вам не страшно. В смысле спать одной.

— Ерунда, — соврала я, испугавшись того, к чему могло все привести, если бы я ответила иначе — «тогда вам нужна компания», «ой да, еще как нужна, кто-нибудь рядом, прямо сейчас, это все, о чем я мечтаю».

— И правильно, — улыбнулся он. — Уверен, ничего страшного с вами не случится.

Когда я выехала на площадь, меня внезапно охватило страстное желание выбрать совершенно другую дорогу, в другой город, в неизвестный отель. Я пропустила нужный съезд и была вынуждена сделать еще один круг. Рядом находился полицейский участок, а в нем — мой муж. Они могли бы с тем же успехом возвести стену и выставить на ней караул.

Бесконечно медленно я приближалась к мосту. Ехала со скоростью тридцать, может, сорок километров в час, точно не знаю, потому что в тот момент я не то что на спидометр — даже на дорогу толком не глядела; голова гудела от мыслей, мне казалось, они как солома торчат во все стороны. Еще не выветрившееся ощущение близости Антона Адамека — могла ли я положиться на него? Такое чувство, будто я все вижу, слышу, но упускаю самое главное. Как там сказал хозяин гостиницы об Адамеке. Кто он на самом деле или кем назвался ? Звучит довольно загадочно, или же всему виной плохое знание языка. Что будет, если Даниелю сунут под нос этот чек? Может, зря я послушалась полиции — надо было послать все к черту. И еще я была возмущена тем, что сказал — или не сказал — садовник, ощущение, что он что-то от меня утаил. Я боялась ехать в пустой дом с темными окнами — и как только у Адамека язык повернулся сказать, что со мной не случится ничего страшного, — а если не домой, то куда… и тут я внезапно заметила впереди какое-то движение.