Райли Сейгер - Дом на краю темноты [litres]

Шесть.

Не одновременно, а по порядку.

Сначала из Комнаты Индиго. Здесь ничего удивительного. Оттуда всегда звенело.

После этого прозвенел второй колокольчик во втором ряду стены – большая комната.

После – снова колокольчик в первом ряду, на этот раз девятый.

Еще раз первый ряд. Третий колокольчик слева.

Затем тот, что за два после него.

Последний звон вернулся ко второму ряду. Четвертый слева.

Звон продолжался в том же духе. Шесть колокольчиков позвонили в общей сложности пять раз. И повторялись в отчетливой последовательности. Посмотрев на ту же комбинацию, я начал подозревать, что это был не просто случайный призрачный звон.

Это походило на код. Как будто колокольчики – или то, что ими управляло – пытались что-то сказать.

Я вытащил спиритическую доску из мусорки, вытер прилипшую овсянку и положил на кухонный стол. Пока колокольчики продолжали свою настойчивую схему, я изучал доску перед собой. Я понял, что если назначу букву каждому колокольчику, то смогу расшифровать, что они пытаются сказать.

Спиритическая доска размером со стену.

Я начал с первого в первом ряду. Он был А. Я продолжал сопоставлять колокольчики с буквами в первом ряду, который закончился на О. Затем я перешел ко второму ряду, начиная с П. Единственная загвоздка в моей теории заключалась в том, что в алфавите было тридцать три буквы, а на стене – только тридцать колокольчиков. Чтобы решить эту проблему, я отложил букву Ё и назначил последнему колокольчику во втором ряду последние три буквы алфавита.

ЭЮЯ

У меня не было никаких гарантий, что это сработает. Было бы нелепо думать, что призрак произносит слова, которые я смогу расшифровать. С другой стороны, нелепо верить в призраков в принципе. Поскольку я уже давно смирился с этой невозможностью, я решил обдумать все возможности.

Прозвенел первый звонок. Первый во втором ряду.

П

Второй был тоже со второго ряда и шел прямо за первым.

Р

Потом следующий, в середине первого ряда.

И

Снова первый ряд.

В

К тому моменту, как отзвенели все колокольчики, я уже соединил их с нужными буквами и прочитал слово.

ПРИВЕТ

– Привет? – сказал я, игнорируя тот абсурдный факт, что я не только не ошибся насчет того, что дух пытался говорить колокольчиками, но теперь еще и говорил с ним вслух. – Кто это?

Колокольчики снова зазвонили, на этот раз в другой последовательности.

Пятый колокольчик справа в первом ряду.

К

Шестой в первом ряду слева.

Е

Различные колокольчики продолжали звенеть, выговаривая имя, о котором я и так догадался.

КЕРТИС КАРВЕР

– Кертис, ты говорил вчера ночью с моей дочерью?

Зазвонил пятый в первом ряду. За ним шел первый.

ДА

– И ты ей сказал, что она тут умрет?

Те же колокольчики и в той же последовательности.

ДА

Я сглотнул, готовясь к вопросу, который не хотел задавать, но мне нужно было знать ответ.

– Ты хочешь убить мою дочь?

Последовала пауза, которая длилась всего пять секунд, но показалась мне часом. Все это время я думал о том, что Кертис Карвер сделал со своей дочерью. Прижал подушку к ее лицу, пока она спала. Как ужасно, должно быть, ей было, если она проснулась, а я уверен, что до того, как наступил конец, Кэти Карвер действительно проснулась. Я представил себе, как то же самое происходит с Мэгги, и меня охватила паника.

Потом прозвенел колокольчик.

Первый ряд, предпоследний.

Н

Затем шестой.

Е

И, наконец, четвертый во втором ряду.

Т

Я выдохнул – долгий, тяжелый вздох облегчения, во время которого мне пришел в голову еще один вопрос. Который я никогда не рассматривал, потому что думал, что знаю ответ на него еще до того, как мы переехали в Бейнберри Холл. Но после того, как я увидел, как эти два колокольчика пропели свою песню, я начал сомневаться, что знаю правду.

– Кертис, – сказал я. – Ты убивал свою дочь?

И снова пауза. Затем прозвенело три колокольчика – последний звон, который прозвенит тем днем. Но этого было достаточно. Ответ Кертиса Карвера был вполне ясен.

НЕТ

– Я не знала, что вы написали первую статью о Кертисе Карвере, – говорю я.

– Да, – Брайан Принс так ухмыляется, что у меня сводит желудок. Он гордится этим фактом. – Это была моя первая сенсация.

Я снова смотрю на статью, предпочитая фотографию семьи Карвер болезненному самодовольству Брайана.

– Как много вы помните о том дне?

– Очень, – говорит Брайан. – Как я уже сказал, я не так давно пришел в «Газетт» , хотя и прожил в Бартлби всю свою жизнь. Тогда газета была больше. В те дни все газеты были больше. Из-за того, что многие опытные репортеры все еще работали, мне почти ничего не светило. Конкурсы собак и выпечки. Я разговаривал с Мартой Карвер за несколько дней до убийства. Она повела меня на экскурсию по Бейнберри Холл и рассказала, что хотела там сделать. Я планировал написать похожую статью про вашу семью, но я просто не успел.

– Полагаю, вы там не нашли никаких призраков? – говорю я.

– Ни одного. Вот это уж точно была бы сенсация.

– Какой была Марта Карвер, когда вы брали у нее интервью?

– Она была милой. Дружелюбной. Разговорчивой. И казалась счастливой, – Брайан замолкает, на его лице появляется задумчивое выражение. В первый раз за сегодняшний день он похож на нормального человека. – Я много думаю о том дне. Что это был последний из ее счастливых дней за всю жизнь.

– Она так и не вышла замуж? И не родила еще детей?

Брайан качает головой.

– И не уехала из города, что вообще-то всех удивляет. Многие думали, что она переедет туда, где никто не знает, кто она и что с ней случилось.

– Как думаете, почему она осталась?

– Наверное, она привыкла к городу, – говорит Брайан. – Кэти похоронили на кладбище за церковью. Может, она подумала, что если уедет, то бросит свою дочь.

Я смотрю на фотографию на странице передо мной – Кертис Карвер стоит отдельно от своей семьи.

– А Кертиса с ней не похоронили?

– Его кремировали. Марта так просила. Поговаривают, что она выбросила прах.

Урна с прахом моего папы стоит в задней части шкафа в моей квартире в Бостоне, все еще в коробке, которую мне вручили в похоронном бюро, когда я уходила с поминок. Я собиралась этим летом рассеять прах в Бостонской бухте. Если докажут, что это он убил Петру Дитмер, я, может, откажусь от этой идеи и последую примеру Марты Карвер.

– Ей, должно быть, очень тяжело, – говорю я. – Даже после стольких лет.

– В каждом городе есть человек, с которым случилось что-то плохое. Тот, кого все жалеют, – говорит Брайан. – В Бартлби это Марта Карвер. Она справляется с достоинством. Я это признаю. То, что она пережила… мало кто смог бы пережить такое, и город ей восхищается. Тем более сейчас.