Харлан Кобен - Всего один взгляд. Невиновный

— Знаешь, а я живу на этой улице.

— В самом деле?

— Точно.

Мэтт ничего не ответил.

— Я теперь детектив, работаю в полиции.

— Мои поздравления.

— Спасибо.

Сколько же он знал Лэнса Баннера? Наверное, со второго класса. Впрочем, они никогда не были друзьями, и врагами тоже. Три года играли в одной команде Малой лиги. В восьмом классе у них были общие уроки физкультуры, а в предпоследнем классе они занимались в одном читальном зале. Средняя школа Ливингстона была большой — около шестисот учеников. И они вращались в разных кругах.

— Как поживаешь? — спросил Лэнс.

— Отлично.

Инспектор отошел в сторону. В руках у него был блокнот с какими-то записями. Лэнс спросил:

— Ну, как тебе это, Гарольд?

Гарольд оторвал взгляд от своих бумаг, кивнул:

— Вполне солидно, Лэнс.

— Уверен?

Что-то в его тоне заставило Гарольда отойти на шаг. Лэнс обернулся к Мэтту:

— У нас тут хороший район.

— Поэтому я и выбрал его.

— Полагаешь, это хорошая идея, Мэтт?

— Что именно, Лэнс?

— Ну, вернуться сюда.

— Я свое отсидел.

— И теперь думаешь, все позади?

Мэтт промолчал.

— Тот парнишка, которого ты убил. Он ведь не ожил, верно?

— Послушай, Лэнс…

— Теперь детектив Баннер.

— Послушайте, детектив Баннер, я собираюсь пройти в дом.

— Читал о твоем деле. Даже позвонил паре приятелей, тоже из копов, узнать поточнее, как все было.

Мэтт ответил ему пристальным взглядом. В глазах Лэнса мелькали серые искорки. Он изрядно растолстел. Продолжал сжимать и разжимать пальцы, и Мэтту совсем не нравилась его улыбка. Семья Лэнса Баннера долгие годы занималась на этих землях фермерством. Затем дед, а может, прадед продал землю за гроши. Однако Баннеры до сих пор считали Ливингстон своим городом. Считали себя солью этой земли. Отец Лэнса сильно пил. Два брата — тоже. Полные тупицы. Лэнс же, напротив, всегда казался Мэтту сообразительным.

— Тогда ты знаешь, что это был несчастный случай, — произнес Мэтт.

Лэнс Баннер нехотя кивнул:

— Вероятно.

— Почему ты со мной так разговариваешь?

— Да потому, что ты бывший заключенный.

— Думаешь, я до сих пор должен торчать за решеткой?

— Ну, это уж ты хватил. — Лэнс поскреб подбородок. — Из того, что я прочел, вывод напрашивался один: ты просто сорвался.

— И что?

— Да то. Сорвался и сел.

— Не понимаю…

— Вся эта муть об исправлении, становлении на путь истинный просто навязывается обществу. Лично я не против, пусть. Но мне, — тут он ткнул себя в грудь пальцем, — лучше знать. И тебе, — он указал на Мэтта, — тоже лучше знать.

Мэтт промолчал.

— Ты попал в тюрьму хорошим парнем. Весь вопрос в том, каким ты оттуда вышел. Хочешь сказать, прежним?

Мэтт понимал, что на этот вопрос нет правильного ответа. Он развернулся и зашагал к двери. Лэнс бросил ему вслед:

— Может, твой жилищный инспектор найдет тут что-то. Даст тебе возможность отступить.

Мэтт вошел в дом и быстро закончил дела с инспектором. Они обсудили несколько проблем — с канализационными трубами, сломанным выключателем, — но все это были мелочи. Затем Мэтт отправился к Марше.

Он въехал на улицу, обсаженную деревьями, где проживали его племянники и невестка, — интересно, считается ли она его невесткой теперь, после смерти брата? Или бывшей невесткой? Мальчики, Пол и Итон, носились по лужайке перед домом, катались в опавшей листве. С ними была няня, Кайра. Кайра Уолш недавно закончила летние курсы по экономике и поступила в Университет Уильяма Патерсона. Она снимала комнату над гаражом Марши. Кайру настойчиво рекомендовал кто-то из прихожан церкви, куда ходила Марша. Сначала Мэтт скептически отнесся к идее поселить в доме няню (пусть даже и студентку), но все закончилось к обоюдному удовольствию. Кайра прекрасно ладила с ребятишками, была весела и добродушна, эдаким лучиком света со Среднего Запада, из какого-то штата, начинающегося на «А», Мэтт никак не мог запомнить, из какого.

Мэтт вышел из машины. Кайра заслонила ладонью глаза и радостно махнула ему. Даже улыбка у нее была по-детски веселая и простодушная.

— Привет, Мэтт!

— Здравствуй, Кайра!

Мальчики услышали его голос и дружно повернули голову — ну точно щенки, заслышавшие хозяина. И опрометью бросились к нему, восклицая на бегу:

— Дядя Мэтт! Дядя Мэтт!

На сердце у Мэтта сразу полегчало, а на губах заиграла улыбка. Итон обхватил его правую ногу. Пол уткнулся головой в живот.

— Макнаб отсылает мяч назад, — затараторил Мэтт, изображая комментатора Грега Гамбела. — Вы только посмотрите! Стрейен прорывается через линию, делает передачу…

— Я хочу быть Стрейеном! — завопил Пол.

Итон не мог такого вытерпеть.

— Нет, Стрейен — это я!

— Ладно, ладно, оба будете Стрейенами, — поспешил успокоить их Мэтт.

Мальчики недоверчиво уставились на дядю, подозревая подвох.

— Сразу двух Майклов Стрейенов не бывает, — заявил Пол.

— Да, — поддержал его брат.

Они отошли на шаг-другой и налетели на Мэтта снова. Тот старательно изображал квотербека в стиле Аль Пачино [31] Аль Пачино сыграл роль тренера в фильме Оливера Стоуна «Каждое воскресенье» об американском футболе (1999). , которого вот-вот загонят в угол. Он то отступал осторожной трусцой, то отчаянно озирался по сторонам, ища, кому бы отдать пас, потом сделал ложный пас невидимым мячом и в конце концов эффектно, как в замедленной съемке, рухнул на землю.

— Ура!

Мальчики навалились на него сверху, потом вскочили, пожали друг другу руки, принялись обниматься и бить себя кулаками в грудь.

Мэтт застонал и сел. Кайра с трудом подавляла смех.

Пол и Итон исполняли победный танец, когда в дверях появилась Марша. А она очень привлекательно выглядит, отметил Мэтт. Красивое платье, макияж. И укладка на голове просто сверкает, наверное, нанесла специальный мусс. В руках ее звякали ключи от машины.

Когда умер Берни, Мэтт с Маршей впали в такое отчаяние и растерянность, что даже пытались слепить некое подобие союза, где Мэтт мог бы исполнять роль мужа и отца.

Естественно, затея потерпела полный провал.

Мэтт с Маршей выжидали достаточно долго, шесть месяцев, и однажды вечером, даже не обсуждая, но понимая, к чему это приведет, сильно напились. Марша сделала первый шаг. Поцеловала его крепко, в губы, и разрыдалась. Это был конец.

До того как Мэтт «оступился», его семья жила в счастливом неведении, точно осененная благословением Божьим. Мэтту исполнилось двадцать. И все четверо его бабушек и дедушек были в добром здравии; одна пара проживала в Майами, вторая — в Скотсдейле. Трагедии случаются и в других семьях, но на Хантерах это отразилось особенно болезненно. Хантеры остались совсем одни. История с Мэттом изменила все. Они не были готовы к тому, что последует дальше.