Катрина Лено - Не упусти [litres]

Но вместо того чтобы посмеяться и ткнуть в это носом, Клэр обернулась, посмотрела Сороке прямо в глаза и спросила:

– Что случилось с твоей мамой?

– А, – сказала Сорока, и хотя внутренний голос просил соврать, выдумать что-то, сбежать и спрятаться, она заставила себя откашляться и сказать правду. Это была ее правда, и она расскажет ее, когда захочет. – Она сильно напилась. Кажется… кажется, она чуть не умерла.

– Господи, – сказала Клэр и накрыла руку Маргарет своей. Так Сорока узнала, что руки у Клэр были теплые, мягкие и удивительно сильные. – Мне очень жаль.

Она молчала кивнула на переднюю часть дома:

– Он больше с вами не живет? Твой папа?

– Нет, – ответила Сорока. – И я уверена, что ты знаешь почему.

Клэр была сбита с толку:

– Понятия не имею.

– Ты ничего об этом не слышала?

– Не-а. Но даже если бы и слышала, я прекрасно понимаю, что нельзя верить всему, что говорят. Все ведь действительно думают, что мой отец застрелился. У нас в гараже!

Она закатила глаза, и ее лицо вспыхнуло.

– Никак не могу этого понять, любой же может просто погуглить его имя и… – Клэр пробежала пальцами по невидимой клавиатуре, но тут увидела лицо Сороки и замолчала. – Черт, ты тоже так думала.

– Прости, пожалуйста, – сказала Сорока. – Я такая лицемерка, Клэр, я…

– Все в порядке, честно, – отмахнулась Клэр. Она глубоко вздохнула и оглядела гостиную.

– Он принял таблетки, – продолжила она тихим голосом. – И не в гараже. Он снял номер в отеле. Сказал маме, что у него командировка, но на самом деле был всего в нескольких милях от нас. Наверное, я рада, что он сделал это там, а не дома. И нет, переезжать мы не стали. Это наш дом, в котором мы жили всегда.

– Мне очень жаль, – сказала Сорока. – Я не знала.

Клэр пожала плечами и сказала:

– Может, закажем пиццу?

Сорока посмотрела номер телефона в брошюре на кухне и набрала, а Клэр тем временем положила сумку на диван и выглянула в заднюю дверь.

– У вас есть бассейн? Жалко, что ты не сказала, я бы принесла купальник.

– Можешь одолжить какой-нибудь из моих, – сказала Сорока, прикрыв трубку рукой. – Какую ты любишь пиццу?

– С сыром, баклажанами, грибами, оливками, с чем угодно, – ответила Клэр. – Ужасно хочу есть. А где ванная?

Сорока показала на коридор, и Клэр отправилась на поиски.

Заказав пиццу, Сорока повесила трубку.

Надо было сходить сегодня к матери, глупо было думать, что никто не станет ее искать, шестнадцатилетнюю девчонку, которая едва способна о себе заботиться, оставшись дома без присмотра.

Но так было гораздо лучше. Клэр, пицца…

Это несравнимо лучше, чем больничное освещение, которое впивается в кожу. Лучше, чем вонь медицинского спирта и бесцветной пищи, которая въедается в одежду, как дым.

И вот что странно: несмотря на то что она об этом не думала, несмотря на то что ей удалось отодвинуть эту мысль в дальний уголок мозга, и даже несмотря на то что она решила, будто этого никогда не происходило и вообще было невозможно, а она все выдумала, Сорока откуда-то знала, что свет горит и его надо показать Клэр.

Надо вывести Клэр на задний двор и открыть ей все то прекрасное, что есть в мире, когда знаешь, где искать.

Сорока услышала шарканье за спиной.

– Эй, какой купальник можно взять? – спросила Клэр.

Сделав над собой усилие, Маргарет отодвинулась от окна.

– Сейчас принесу. – Она пошла к себе в комнату и нашла купальник поменьше, который должен был подойти Клэр.

– Что сказали, когда приедет пицца? – спросила девочка с порога.

– Где-то через пятнадцать минут. – Сорока бросила Клэр купальник. – Надо добавить в бассейн хлорку. Она в сарае.

Голос будто не ее. Словно он принадлежал человеку, который говорил в точности как она. Клэр ни за что не отличит.

– А, ладно, – сказала она, пожимая плечами. – Хочешь, я пойду с тобой?

– Конечно.

Они вышли во двор. Уже стемнело.

Ночь была неестественно тихой, тишину не нарушало даже стрекотание сверчков и жужжание мух. Вода в бассейне была спокойной и темно-синей, как и небо над ней. Сорока опустила туда руку, когда они проходили мимо. Не слишком горячая, не слишком холодная.

И Сороке было не жарко и не холодно; напротив, она чувствовала себя прекрасно. Идеальная температура: это именно то, что нужно в правильно выбранное время. В жизни подобное случается так редко, что хотелось нажать на паузу и насладиться моментом. Но у нее были дела, которые нельзя отложить.

– Кто-то оставил включенным свет, – заметила Клэр, глядя на сарай.

Когда они подошли ближе, Сорока увидела большого белого мотылька, который бился крыльями о стекло окна наверху, пытаясь попасть внутрь.

Сорока подошла к замку, чтобы Клэр не видела, как тот соскользнет ей в руку, открывшись без ключа, как по безмолвному приказу.

Она открыла дверь – та поддалась без скрипа.

Маргарет увидела два мира, скрытые в сарае, и, оглянувшись на Клэр, поняла, что та тоже видит невозможное – двойственность сарая, который был и здесь, и где-то еще.

– Мэгс, – прошептала Клэр, ее голос звучал испуганно, но она не попыталась убежать.

– Все в порядке, – сказала Сорока, – я уже бывала здесь раньше.

И в этот момент девочка вспомнила все: она действительно здесь была. Близь была реальной, и Сорока всем покажет, на что способна.

Если дать название чему-то невозможному, то оно перестанет быть невозможным?

Сорока верила, что перестанет, поэтому дала своему месту имя еще до того, как попала сюда, назвав его Близким. Подробно описала в ярко‐желтом блокноте, и теперь оно стало настоящим и прямо перед ними простиралось так далеко, что не оставляло места для сомнений: они ушли из города Далекий, из Новой Англии, из обычного мира и отправились в какое-то иное место. Куда-то рядом. Ближе.

В другой мир, другое место, другую реальность – куда именно, она не могла сказать наверняка. Хотя это было не так уж и важно.

Рядом с ней Клэр с шумом вырвало в мягкую ярко-зеленую траву, покрывавшую склон холма, на котором они оказались.

Они на несколько шагов отошли от сарая и полностью перешли в Близкий, оказавшись на травянистом холме. Хотя Сорока еще видела бледные фрагменты своего мира в сарае, который был одновременно и там, и не там: старую пару роликовых коньков, плетеное кресло, темную щель открытой двери, ведущей в ночь.

В мире, где они оказались, было ярко и светло, веселое желтое солнце сияло высоко в голубом небе среди клубов чистых белых облаков. Ниже по склону, примерно в получасе ходьбы, виднелся небольшой городок. Ровная линия ограды окружала синие, белые и желтые дома.

Живописно , подумала Сорока. Пожалуй, это было самое подходящее слово.