Эмили Локхарт - Мы были лжецами [litres]

И не то чтобы я такой уж неспособный,

просто я как будто отправляюсь в долгое плавание по бескрайним морям,

и от меня потребуется многое из того, чему я отчаянно хочу научиться.

А потом я вдруг поймал себя на мысли, что

Ты и я,

То, что происходит между нами,

Очень похоже на то,

Что происходит между мной и этой книгой.

Я неуч, но любознательный.

Не такой уж неспособный, но я как будто отправляюсь в долгое плавание

по бескрайним морям.

И от меня потребуется многое из того, чему я отчаянно хочу научиться.

Кади!

Ветер ревет так громко, предвещая ураган. Он воет, пробираясь сквозь трещины в старых стенах Рэд Гейта, сотрясает двери – все как обычно.

Ему должно быть стыдно за то, что он издает такие нелепые звуки. Мне нравится думать вот о чем: в кино ветер всегда стонет, но настоящий ветер плачет как скрипка.

Но нет.

Кэрри не разрешает нам выходить из дома. Она все пугает нас страшилками о каком-то урагане, который они пережили на Бичвуде в восьмидесятых. Бет и ее бойфренда тогда чуть не сдуло с Периметра. Мы все должны сидеть взаперти.

Джонни и Уилл смотрят какой-то фильм внизу, уминая хлеб из цуккини. Я смотрю в окно. Вижу очертания Уиндемира, но не могу разглядеть твое окно.

Я хочу его увидеть.

Почему я не вижу твоего окна?

Почему я раньше никогда не пытался разглядеть твое окно из своего окна?

Стыд и позор.

Я иду к тебе.

Через минуту увижу тебя.

Гат

P.S. Я тебя не увидел. Ты уже спишь. Я стоял под твоими окнами, но в доме было темно. Я оставляю эту записку, сложенную бумажным самолетиком, в твоем почтовом ящике.

P.P.S. Если я не доживу до рассвета, став жертвой урагана, знай: я люблю тебя.

Читатели часто спрашивают меня, почему я назвала своих героев «Лжецами». В предложении для издательства и ранних черновиках романа я объясняла, как они получили свое прозвище в семье. Но впоследствии исключила этот фрагмент. Мне не хотелось уделять слишком много внимания детству героев. Восстанавливаю этот пробел:

«Мы – Лжецы, потому что так назвала нас бабушка Фил однажды летом, после того как мы наследили на восточном ковре в гостиной Клермонта, скормили ирландским сеттерам остатки ростбифа, без разрешения взяли лодку, но ни в чем так и не признались.

– Это не мы! – заявила я. – Эштон вечно пасется в холодильнике.

– Ты всегда и во всем обвиняешь только нас! – воскликнул Найджел. – Мы все утро были на чердаке.

– Это, наверное, близнецы, – сказала Миррен. – Они всегда рвутся покататься на лодке.

Бабуля уперла руки в бока.

– Ох, вы такие лжецы, – вздохнула она. – Мне бы следовало отправить вас спать без ужина.

Но она не стала нас наказывать. Мы все равно получили на десерт домашнее мороженое, а прозвище, которым она нас наградила, с тех пор так и приклеилось. Каденс, Гат, Найджел и Миррен. Лжецы».

Работа над книгой начинается для меня с подготовки предложения для издательства. Я готовлю подробное описание будущего произведения и отсылаю его своему редактору. Мне остается лишь надеяться, что мой замысел понравится и я получу согласие на публикацию. Не все писатели работают по такому принципу, но меня он вполне устраивает. Это сродни грандиозному домашнему заданию: издательство планирует сроки выхода книги, и я должна вовремя сдать рукопись. К тому же я получаю аванс, что весьма кстати, однако его надо отрабатывать.

Вот отрывок из плана-проспекта книги, которая впоследствии стала романом «Мы были Лжецами». Вы заметите, что в процессе работы многое изменилось, включая название, но суть книги осталась неизменной от начала и до конца. Я отправила своему редактору несколько пробных глав, чтобы она могла получить представление о сюжете и стиле изложения, но здесь я просто поделюсь с вами некоторыми выдержками из полного текста предложения.

Это книга о потере памяти.

И вообще о потерях.

И о возрождении.

Это книга о привилегиях и богатстве, о том, как они калечат людей и разрушают семьи, и еще о том, на какие безумства могут пойти некоторые самоуверенные дети, пытаясь освободиться от тирании материального мира.

Это история одной семьи; судьба родового поместья и искаженных марксистских идеалов юношества. Это книга о глупых и трагических ошибках, о неразлучной четверке двоюродных братьев и сестер – «Лжецах», которые каждое лето собираются на острове. Можно сказать, что это книга про лучших друзей – их шутки, понятные только «своим», и тайные приключения, глубокую привязанность и любовь.

В книге есть неожиданный поворот сюжета.

И не один.

И призраки.

Каденс приезжает на остров Бичвуд, пропустив одно лето, и с радостью вливается в компанию старых друзей – Гата, Найджела и Миррен. Ночи напролет они зависают в Маленьком Домике, где их не достают родители. Они ходят под парусом, разводят костры, делятся друг с другом сокровенными мыслями. Они устраивают ночные вылазки, исследуя тайны острова.

Но нам интересно:

Почему дед Гаррис строит на месте красивого старого особняка холодный современный дворец?

Что с ним не так?

Почему матери наших героев – форменные истерички, ищут утешение в спиртном и рыдают друг у друга на плече?

Почему Каденс с такой одержимостью раздает свои личные вещи и доходит до того, что у нее почти не остается одежды, книг и прочего?

Что за история раскрывается в записках, приклеенных к изголовью кровати Каденс?

Что она никак не может вспомнить?

Случился пожар. В то лето, когда Лжецам было по пятнадцать лет.

Никто не пострадал, но огонь уничтожил Клермонт с его семейными фотоальбомами, бесценными реликвиями; дотла выгорел и сам дом – символ богатства Гарриса и бесконечной вражды между его дочерьми. Почти все, за что боролись эти женщины – собственность, наследство, символическое лидерство в семье, – погибло.

Поджог устроили Лжецы. Это была глупая, детская, наивная выходка, но они решились на это, потому что вражда между их матерями угрожала разрушить семью – и значит, конец летним каникулам на Бичвуде, а Каденс, Гату, Найджелу и Миррен пришлось бы расстаться из-за непримиримых семейных распрей.

Они убедили себя в том, что уничтожение поместья обратит в пепел мелкие обиды, и, проникшись духом бунта против старших и борьбы за свои идеалы, выбрали вечер, когда взрослые уехали с младшими детьми в кино на материк, и облили кухню бензином.