Карстен Дюсс - Убивать осознанно

— Драган, сегодня у меня выходные с Эмили.

— Мы идем есть мороженое. — И Драган отключился.

Так как мы понимали, что телефоны Драгана уже несколько лет прослушиваются, мы никогда не вели важных разговоров по мобильному. Мы придумали несколько кодовых фраз, какие бывают в ходу между адвокатом и клиентом. Договариваться о кодовом слове с психопатом-мафиози — дело не из легких. Кто не помнит, кому позавчера он велел сломать ноги, тот, как правило, не в состоянии запомнить и полдесятка фраз, заменяющих различные опасные ситуации.

Именно по этой причине у нас были ровно две кодовые фразы — и все. Первая — «смотреть „Титаник“», вторая — «поесть мороженого».

«Смотреть „Титаник“» означало, что корабль идет ко дну. Нужно бросать балласт за борт и сажать людей в спасательные шлюпки. Драгану еще ни разу не приходилось использовать эту фразу.

«Поесть мороженого» означало: «Становится жарко. Нам нужно срочно встретиться». На первом этаже здания, где располагалась моя контора, было кафе-мороженое. Я арендовал его для Драгана через его же дочернюю фирму. Во-первых, потому, что здесь можно было без проблем отмыть некоторую часть налички. Во-вторых, из-за его местоположения и близости к офису. Помещения для персонала располагались этажом выше, и добраться до них как из подземного гаража, так и из офиса можно было на лифте — и только на нем. В комнатах не было окон, и вход был один — через лифт. Ключей имелось только два. Один у Драгана, второй у меня. Незаметно встретиться там, вдали от моих коллег, всяких шпионов и вообще от людей называлось у нас «поесть мороженого».

До сегодняшнего дня Драган лишь дважды использовал эту кодовую фразу.

В обоих случаях речь шла о том, что Драгана разыскивала полиция и ему нужно было ненадолго пересечься со мной, чтобы дать мне личные указания, прежде чем залечь на дно. На каких свидетелей повлиять и каким образом проинструктировать его сотрудников, как и что делать, до тех пор пока волны не улягутся. У меня была целая стопка доверенностей и даже чистые листы бумаги с подписью Драгана. В его отсутствие я спокойно мог управлять делами от его имени. Оба раза я оправдал его ожидания.

Когда Драган хотел незаметно попасть в здание, то его провозили лежащим на полу одного из его фургончиков с мороженым в подземный гараж, где он исчезал в лифте. Я спускался из офиса. Нас никто не видел.

«Поесть мороженого» — это не просто кодовые слова, это убойный аргумент. Ни полиция, ни прокуратура их бы не поняли, а для нас это означало, что нужно отложить любые дискуссии по поводу необходимости нашей встречи. Что ж, мне необходимо было встретиться с Драганом. Я ответил на звонок, я услышал кодовую фразу. Не важно, что я на своем островке времени. Но, постойте, я что, должен отказываться от своих новых принципов из-за того, что мой клиент-идиот снова велел кому-то переломать кости, или несколько водителей, перевозящих нелегалов через границу, были задержаны во время полицейского обыска, или взлетел на воздух груз с наркотой? Неужели один звонок в состоянии разрушить мои выходные с дочкой, которых я так упорно добивался? Премного благодарен. Дерьмовая работенка. Но выбора у меня не было. Не ответить на звонок было бы еще простительно. Проигнорировать кодовую фразу — ни в коей мере. Это в случае с Драганом могло привести к любым последствиям: от проблем на работе до физических увечий.

Взбешенный, я швырнул мобильник на коврик у пассажирского сиденья и нажал на педаль газа. Я разогнался до семидесяти на участке с максимально допустимой скоростью тридцать километров в час, случайно подрезал легковушку и намеренно с визгом тормозов свернул на главную улицу по направлению к центру города, а не на автобан. Этот маленький припадок бешенства подействовал хорошо. И Эмили была очень довольна. Ей понравился визг тормозов, и она радостно закричала:

— Папа, ты что делаешь?

— Я… я…

Да что я, собственно, делал? Я три раза глубоко вдохнул и пошел на компромисс с самим собой: ненадолго заеду в контору, проведу эту бесполезную встречу и потом укроюсь на своем островке времени. И только. Тем самым я не предам принцип островка времени. У Катарины не будет ни единой причины предъявлять мне какие-либо претензии. Нет ничего такого в том, что субботним вечером отец ненадолго заскочит на работу вместе с дочкой. Если только не считать того, что все это происходило против его воли.

— Папочка ненадолго заедет на работу, — сказал я, словно нечто само собой разумеющееся, и включил музыку Рольфа Цуковски [7] Рольф Цуковски (р. 1947) — немецкий певец и автор песен. . Мы стали громко подпевать «Январь, февраль, март, апрель — время не стоит на месте», направляясь в центр города.

В крупных фирмах нет выходных. В крупных фирмах есть только ослабленные галстуки. Даже по субботам наша контора кишит адвокатами, стажерами и другими лизоблюдами, правда не в костюмах, а двойные тарифы за работу в выходной день приумножают и без того раздутые счета клиентов. План мой выглядел следующим образом: я подкараулю какую-нибудь карьеристку-стажерку и прикажу ей поиграть полчаса с Эмили, а сам тем временем «поем мороженого».

Наша фирма занимала три верхних этажа пятиэтажного офисного здания семидесятых годов в центре города. На первом этаже, помимо кафе-мороженого, располагались магазин модной одежды и «Макдоналдс».

— Я буду мягкое мороженое, чикен макнаггетс и какао, — сказала Эмили, показывая на явно знакомую ей золотую букву М, когда мы проезжали мимо «Макдоналдса».

Похоже, Катарина уже не так строго придерживалась правил здорового детского питания. Я был благодарен Эмили за то, что она напомнила мне о простых человеческих потребностях.

— Хорошо, солнышко. Мы ненадолго заедем в офис, а потом в «Макдоналдс».

— А потом на озеро.

— А потом на озеро.

— Хорошо.

Подъехав к подземному гаражу, я увидел, как напротив нашего здания в пожарный проезд задом парковалась «БМВ» пятой модели, сидели в ней явно полицейские, невзрачного вида, переодетые в гражданское. Один из них незаметно держал в руке камеру и направлял ее объектив на вход в контору. Я заехал в гараж, припарковался и, взяв Эмили на руки, вошел в лифт.

Мой офис располагался на четвертом этаже, однако я вышел на третьем, где была приемная. За стойкой адвокатской конторы «Дрезен, Эркель и Даннвиц» уже двадцать лет неизменно сидел один и тот же дракон-привратник. Фрау Брегенц потратила лучшие годы своей жизни на работу секретаршей в этой конторе. И потому все чаще свои выходные она проводила именно тут. Когда-то она, несомненно, была привлекательной женщиной. И абсолютно убежденной в том, что в один прекрасный день сорвет куш благодаря своей внешности. Не догадываясь, однако, что внешность — далеко не самое главное. Тем более при полном отсутствии даже намека на обаяние. С годами уровень привлекательности сравнялся с уровнем обаяния. В сухом остатке мы получили мрачную женщину. А копившаяся годами желчь лишала ее всякой возможности понравиться кому бы то ни было. Для всех она была просто драконом-привратником.