Сабин Дюран - Что упало, то пропало

В моем рассказе были паузы и долгое молчание.

В конце, когда, казалось, больше нечего было сказать, я заметила:

— У него не было шансов, потому что у него была только я, а он родился таким крошечным. Я пыталась сохранить ему жизнь. Завернула его в полотенце, прижала к груди и держала, но он не издал ни одного звука. Я даже не видела, чтобы он дышал. Его кожа казалось прозрачной — сквозь нее был виден свет, а потом она потемнела, словно кровь, словно ржавчина. Я держала его, а он становился все холоднее. Он становился холоднее, несмотря на все, что я делала. Я взяла маникюрные ножницы и перерезала пуповину, я прижимала его к себе, чтобы согреть. Глазки у него все время были плотно закрыты. Он был не больше, чем…

Я развела руки, потом снова сжала пальцами кусочек кожи.

— Я пыталась его согреть, — повторила я.

Я посмотрела на Эйлсу. Она присела на дальний конец дивана.

— О, Верити, — выдохнула она, и выражение ее лица изменилось. Глаза наполнились слезами. — О, Верити, — повторила она. — Вы родили ребенка. Вы потеряли ребенка.

Потеряла. Потеряла. Именно за этот глагол я держалась. И теперь он иногда помогает.

— Он был таким крошечным. Я не дала ему ни одного шанса. Я не знала, что делать. Я знала, что мама вскоре захочет принять ванну, поэтому вымыла пол. Я использовала рулон туалетной бумаги и все полотенца, которые там были, чтобы оттереть кровь, но все время я прижимала его к груди. Я не хотела его отпускать. Он был таким легким, почти невесомым. Я плакала, истекала кровью и старалась не шуметь. Услышав, что она спускается, я отнесла его в свою комнату, запеленала в наволочку и положила на кровать, пока искала чистое полотенце для мамы. Пока она была в ванной, я запустила стиральную машину. И приготовила ужин, потому что мама хотела есть. А потом положила его в коробку из-под обуви, а коробку убрала в тот пластиковый ящик. Я заполнила его всякими мягкими вещами и плюшевыми мишками.

— О, Верити! — Эйлса подвинулась поближе, пока я говорила, и теперь сидела на диване передо мной. — На каком сроке родился ребенок? Сколько недель?

Я поняла, о чем она спрашивает. Можно ли было его спасти?

— На двадцать третьей, — ответила я. — Секс у нас был только один раз. Сосчитать несложно.

Тогда я увидела облегчение у нее на лице.

— Это не ваша вина. Он был слишком маленький. Он не смог бы выжить. О, Верити! И вы никому не сказали? Вы все сделали сами? — Ее глаза были полны сочувствия. — Вам следовало позвонить в скорую. У вас не возникло бы проблем. Они бы вам помогли. Они бы… знаете… — Она сжимала свои руки. — Они бы забрали тело.

— Я не хотела, чтобы они забирали тело.

— Самой не верится, что я напридумывала, — качала головой Эйлса. — Я думала, что вы в той комнате заперли Фейт или что-то в этом роде, а когда я увидела кости… что вы… Вы — друг Макса. Вы — моя подруга. Знаете, вы поразительная женщина. Вы такая умная, интересная и честная, а теперь еще и это. Я не знаю никого другого, кто бы смог… Я не знаю, как вы смогли жить дальше, словно ничего не случилось.

Словно ничего не случилось. Я не знала, как рассказать, каких усилий от меня потребовали предыдущие десять лет, как я собирала осколки своей жизни, пряталась в этом чертовом доме и не могла уехать.

— Я поставила его маленькую кроватку в комнате Фейт, потому что там он был в безопасности, — сообщила я. — Туда никто не заходил. Вначале я постоянно его навещала, но потом мне пришлось это прекратить.

Кое-что я не могла ей раскрыть. Лето выдалось жарким и сухим. Я делала все, что могла, использовала ароматические свечи и освежители воздуха, а потом заткнула ковер в щель между дверью и полом. Мама все твердила, что под половицами сдохла крыса. Я не знала, что делать. Но через некоторое время запах стал слабее, а потом вообще исчез. Но больше я туда не заходила. Я не пустила туда Фейт. Не заходила ни разу. Я бы этого не вынесла.

Я села на подлокотник дивана, хотя не знала, как Эйлса отнесется к такой близости, но она не отодвинулась. Ее руки трепетали в разделявшем нас пространстве. Мои лежали на коленях.

— И тогда вы и начали собирать вещи?

— Может быть. Да. То есть я хочу сказать, что всегда… Но да, все стало хуже.

— О себе вы не заботились?

Я посмотрела в потолок.

— Я не стою заботы.

— Фейт знает?

Я отрицательно покачала головой.

— Мне очень жаль, Верити, — сказала она и, кажется, эта фраза вобрала в себя и другие вещи, которые она не могла произнести вслух. — Я рада, что вы мне рассказали. Вам следовало поделиться со мной раньше. Если бы я знала про эту травму, мне было бы легче все понять, помочь вам.

Я встала с подлокотника и опустилась на колени перед Эйлсой.

— Я могу оставить его у себя? — спросила я надтреснутым голосом.

Глаза Эйлсы снова наполнились слезами.

— Я думаю, что нам следует кому-то сказать. Вам требуется помощь.

— Мне требуется помощь?

Она в задумчивости посмотрела на меня.

— Давайте я подумаю, как лучше поступить, — предложила она.

— Пожалуйста, только не рассказывайте Тому.

Она вздохнула.

— Не буду. Но, может, нам стоит связаться с вашей сестрой.

Я молчала. Какое-то время мы сидели в молчании. Я слегка покашливала.

Эйлса сделала глубокий вдох.

— Этот дом. Он еще хуже, чем я думала раньше. В нем нельзя жить.

Я постаралась сделать вид, что дышу нормально.

— Я его еще почищу. Я обещаю.

Она встала.

— Соберите вещи и пойдемте со мной. Переночуете у меня. Не хочу оставлять вас одну.

Сегодняшняя встреча была назначена на два часа дня, но Эйлса стояла у входной двери уже в полдень, ожидая, когда я наконец ее отопру. Она надела зеленое шелковое платье — трогательно, что она выбрала именно его, ведь это было то самое платье, которым так восхищался Рики Эддисон. Но теперь оно немного смялось. Ткань тонкая, поэтому я заставила ее надеть колготки и бордовую куртку.

Доехали мы без проблем, хотя ни одна из нас заранее маршрут не проверила. Центр социальной помощи семье и детям вроде бы располагался в Воксхолле, но когда мы проверили по карте, он оказался ближе к станции метро «Овал» на Северной линии. Ошибка незначительная, не так далеко идти, но все равно это усилило нервное напряжение Эйлсы.

Я понятия не имела, чего ждать. В отзывах центр оценивали на 3,4 звезды, хотя персонал быстро реагировал на все жалобы («Нам очень жаль, что вы восприняли этот опыт “будто попали в тюрьму”. Мы делаем все возможное, чтобы обеспечить…»). Невысокое, невзрачное здание, построенное в 1980-е годы, было втиснуто между высотными многоквартирными домами. Двое мальчишек лет одиннадцати катались на велосипедах, пытаясь поднять переднее колесо. Черно-белый кот сидел на большом зеленом мусорном контейнере. На фотографиях в интернете был сад, но, видимо, это было в их филиале в Солихалле.