Сабин Дюран - Что упало, то пропало

Социальный работник увидела нас в дверях и сразу же отвела в маленькую комнату, которая из-за попыток придать ей более веселый вид с помощью рисунка на стене — дерево, сова, много розовых и желтых птиц — выглядела только печальнее. С одной стороны лежали игрушки и книги, железная дорога и кукольная кухня, с другой стороны стоял диван, обтянутый красной тканью, похожей на обшивку спортивного автомобиля. Там же стоял низкий столик и несколько разномастных стульев. В комнате пахло леденцами и несвежим дыханием, ковер хрустел, когда на него наступали. Не знаю, издавала ли этот звук грязь на нем или пол под ним.

Я уселась на красный диван и заговорила о погоде с социальным работником — седой женщиной с дружелюбным лицом, в платье в горошек и черном мужском кардигане. В ее образе выделялась куча мелочей: шпильки в волосах, очки в металлической оправе на шнурке, бейджик на шее, который она постоянно теребила в руках. У ног стоял расстегнутый портфель, в который было всунуто слишком много бумаг и наполовину съеденный завтрак в пакете. Я почувствовала в ней родственную душу. Эйлса, сгорбившись над столом, внимательно разглядывала свои расчесанные руки и не обращала на нас внимания.

Казалось, мы ждали целую вечность, хотя, вероятно, минут десять, пока в коридоре не послышались голоса и движение. Эйлса вскочила на ноги и бросилась к двери, в которую вошли Мелисса и Беа, а за ними шла еще одна женщина из социальной службы, помоложе. Несколько секунд назад Эйлса была унылой, апатичной и обессиленной, а теперь вдруг стала выглядеть совершенно невменяемой. Волосы у нее спутались и напоминали воронье гнездо, она махала руками, а лицо изменилось от рвения и энтузиазма. Обе девочки инстинктивно отпрянули назад, а Беа, отступая, поцарапала руку о металлическую щеколду. Эйлса бросилась к ней, издав пронзительный крик, сочувствующее «Ой-ой-ой!», и попыталась поцеловать царапину, потереть ее, пока сотрудница социальной службы не оттащила ее и не предложила сесть.

— Где Макс? — спросила Эйлса, снова вскакивая.

— Он не хотел ехать, — четким и ершистым тоном ответила Мелисса. — Он…

— Нужно проявлять осторожность при первом контакте, не надо ни на кого давить, — быстро перебила молодая сотрудница социальной службы. Она внимательно смотрела на Эйлсу и кивала. — В следующий раз.

Эйлса уставилась на нее, потом медленно опустилась на стул, тоже кивнула и повторила:

— В следующий раз.

Прошло всего несколько недель с тех пор, как я последний раз видела девочек, но они обе выглядели по-другому. Теперь волосы Мелиссы стали платинового цвета с темными корнями, на ней была юбка трапецией и блузка с плотно прилегающим к шее отложным воротничком со скругленными концами. Беа завязала волосы в несколько пучков, на ней было разлетающееся платье нежно-розового цвета с кружевами, которое подошло бы подружке невесты. Определенно, тут поработала Сесилия Тилсон, и это было ужасно. Их лица тоже выглядели по-другому. Я уже хотела написать: старше. Но на самом деле — младше: подавленные и уязвимые, с напряжением вокруг глаз и вялыми ртами, словно эмоции должны были вот-вот вырваться наружу.

Вначале все чувствовали себя неловко. Я тепло поздоровалась с детьми, потом вернулась на диван и сидела там, считая, что лучше никуда не лезть и не мешать. Обе женщины из социальной службы устроились на стульях рядом с дверью, делая пометки в блокнотах. Эйлса задала кучу вопросов, стараясь говорить жизнерадостно и оптимистично — молодец! — словно это был самый обычный день. Как они добрались? Значит, бабушка ждет в машине перед зданием? Как дела в школе? Почему Максу там не нравится? Они катались на лошадях? Ходили по магазинам? Я отвела глаза, пытаясь показать, что не слушаю разговор, и мой взгляд остановился на белой пустышке, забытой в углу, за пластиковой кухонной мойкой. Я подумала обо всех других встречах, которые здесь проходили, об отцах, матерях и детях. Сколько семей распалось из-за алкоголя, наркотиков, насилия, преступлений или сложного развода.

— Есть какие-то планы на Хэллоуин? — спросила Эйлса, и голос ее стал напряженным.

— Мы с Максом собираемся пройтись по домам за сладостями с тетей Джейн, — сообщила Беа. — Будет весело.

— Очень мило, — в ответе Эйлсы явно звучала боль.

Мелисса смотрела на экран своего телефона.

— Тетя Джейн считает, что нам следует поселиться у нее, когда все это закончится. Лиза уехала в университет, а Шарлотта в следующем году собирается путешествовать перед поступлением, поэтому у нее есть место. Но бабушка этому не рада. Она хочет, чтобы мы жили с ней.

Когда все это закончится. Даже они так думают?

Эйлса вначале ничего не ответила и просто смотрела на Мелиссу. Сотрудница социальной службы подняла глаза от блокнота. Послышался какой-то стук. На улице залаяла большая собака. Взревел самолет. Если прислушаться, то можно было уловить шум машин с главной дороги, гудение автобуса. В комнате воцарилась тишина.

— А Макс что думает по этому поводу? — спросила Эйлса.

— О, Макс, — будто отмахнулась Мелисса. — Он говорит, что тетя Джейн его не любит.

Кожа Эйлсы так побелела, что казалась почти прозрачной. Она посмотрела на соцработниц.

— Джейн не привыкла к мальчикам, — сказала она. Интонации ее были душераздирающими.

Тогда я решила заговорить — бросилась, как люди бросаются головой вниз в ледяную воду.

— Я тут прочитала в газете, что одна из участниц реалити-шоу «Остров любви» присоединяется к чему-то под названием TOWIE [51] TOWIE — сокращение, которое означает «Единственный путь — это Эссекс» — реалити-шоу, в котором обычные люди оказываются в искусственно созданных жизненных ситуациях. . Что это означает для мировой цивилизации?

Мелисса и Беа посмотрели на меня, потом Беа выдавила из себя в ответ, за что Эйлса и ухватилась, и какое-то время они говорили про реалити-шоу. Слушать это было ужасно, но в какой-то момент Беа встала и устроилась у матери на коленях. Видеть это было странновато, и Беа смущалась — она была слишком большой, чтобы сидеть у Эйлсы на коленях. Я вспомнила обед в пабе, когда она сидела на коленях у Тома и обнимала его за шею. Но это было лучше, гораздо лучше, чем ничего.

Когда младшая сотрудница социальной службы закрыла блокнот и встала, Эйлса не застонала и не расплакалась, как я опасалась. Она легко сняла Беа с колен и тоже встала, и опять кивала. Она крепко прижала Беа к себе, потом протянула руки к Мелиссе. Я боялась, что Мелисса ее оттолкнет — она снова выглядела угрюмой, словно закрылась, — но я ошиблась. Мелисса обогнула стол, протиснувшись между стульев, и они с Эйлсой долго стояли, обнявшись, пока соцработник мягко не разняла их.