Сабин Дюран - Что упало, то пропало

Я почувствовала, как внутри у меня все рушится.

— Даже не знаю, как доехать до Сиденхема, — призналась я.

— Мы будем приезжать в гости.

— Но я привыкла видеть вас каждый день.

Она положила свою ладонь поверх моей. Я смотрела на потрескавшуюся от экземы кожу ее рук.

— Но я вас и сейчас не вижу каждый день. Скорее, мы видимся раз в неделю, а то и реже.

Она права? Неужели только раз в неделю? Я говорила себе, что мы не разлей вода — такое приятное выражение. Неужели правда более унылая и приземленная? Я пустила ее в свой дом, в самые дальние его уголки, показала ей вещи, которых никто не видел. Она была так дорога мне, я так ценила ее, как не ценила никого кроме Фейт.

Эйлса наблюдала за мной. Мысли, казалось, скользили по ее лицу.

— В ближайшее время я хотела бы, чтобы мы с вами еще раз занялись садом. Давайте приберемся перед входом? Пока вы были с нами в Сомерсете, Том нанял человека, чтобы вывезти самые крупные предметы, которые у вас там лежали. Но, похоже, вы еще что-то насобирали. Вид все еще непрезентабельный.

Значит, вот куда делась сушилка. И холодильник.

— В качестве одолжения, не могли бы вы немного прибраться? Я помогу. Но только не сегодня — во второй половине дня мы встречаемся с Рики, чтобы еще раз обсудить его сад. Как насчет завтра? Если только вы не хотите продать дом нам, — добавила Эйлса. Тон ее был легким и обманчиво небрежным.

На одно мгновение это показалось мне отличным решением. Эйлса улыбалась в ожидании, я улыбнулась в ответ — пытаясь скопировать ее выражение лица.

— А я куда денусь?

— Мы можем найти вам что-то более подходящее, например, в Тутинге, рядом с «Собакой и лисицей». Или в Кольерс-Вуд. Готова поспорить: там можно найти очень выгодный вариант.

— Или в Сиденхеме, — сказала я.

— Точно, — Эйлса тихо рассмеялась.

Я почувствовала, что краснею, и легкое покалывание сзади шеи — от унижения и горькой обиды. Нелепо — она собирается откупиться от меня. Эйлса, которая все устраивает и организует. Проект. Она хочет купить дом, где по стене идет трещина, штукатурка сыплется с потолков, отклеились обои, проблемы с фундаментом и куча щелей. Мой дорогой дом, в котором я жила с мамой и сестрой. Я провела много лет, собирая его, заполняя его, укрепляя. Как я могу думать о том, чтобы от всего «избавиться»? Все это — часть меня. Я даже отсюда могла чувствовать его присутствие, меня тянуло к нему, у меня была с ним связь.

— Конечно, это большой, серьезный шаг. — Эйлса поднесла руку ко лбу. — Но я решила упомянуть об этом, чтобы вы подумали.

Ногтями она чесала лоб, оставляя красные следы. Разговор ее утомил. На внутренней стороне запястья я заметила синяк. Откуда он взялся? Все эти нервные накручивания и выдергивание собственных волос, состояние ее несчастных рук, на которых не проходила экзема, исчезновения, диеты — все это свидетельствовало о подавлении эмоций и чувств, вытеснении их из сознания. И еще кое-что невысказанное между нами. Оно спало, а сейчас проснулось разъяренное. Мое сердце бешено заколотилось.

— Том, — произнесла я. — Это Том заставляет вас делать это.

— Нет, не он.

— Думаю, что он. А почему вы не уйдете от него вместо того, чтобы переезжать?

— О, Верити! — Она покачала головой.

Я прикусила губу и почувствовала вкус крови.

— Он не заслуживает вас.

— Нам никуда не деться друг от друга.

— Это не так. Вы не понимаете, что я пытаюсь сказать. — Понимание, что я могу рассказать ей об увиденном разрасталось и расширялось, а потом взорвалось внутри меня. — Я наблюдала за ним. Я знаю, что он из себя представляет.

Эйлса все еще качала головой.

— Вы не можете рассказать мне о Томе ничего такого, чего бы я сама не знала.

Она издала невеселый смешок.

Я положила свою руку поверх ее. Теперь, когда наступил подходящий момент, я не знала, с чего начать — с вечеринки, с ночи в Сомерсете. Эйлса пристально смотрела на меня. Сначала я дам ей знать, что она в безопасности, что ей есть куда идти.

— Вы с детьми всегда можете перебраться ко мне.

Она убрала руку.

— Я не хочу перебираться к вам.

— Я завещала свой дом Максу и вам.

— Что? Зачем? — Она потрясенно рассмеялась. — Что вы пытаетесь сделать? И меня затащить к себе в дом как вещь?

— Нет. Конечно, нет. — Я не знала, что делать, потеряла ощущение происходящего. — Пожалуйста, Эйлса. Поверьте мне. Вы должны уйти от Тома.

Казалось, ее глаза исчезли. Она была в ярости — и отчаянии.

— Я не понимаю вас, Верити. Вы такая умная, интересная и добрая. И при этом ваше восприятие мира может быть таким упрощенным. Жизнь — сложная штука. Может, если бы не он, то мы бы и не переезжали. Но у нас дети, они его любят, а он любит их.

Она сжала ворот пижамы, словно пыталась себя задушить.

— Мне очень не понравилось, как сегодня утром он орал на Макса. Мне бы хотелось, чтобы он не вел себя так, словно ненавидит их… — Внезапно выражение ее глаз и всего лица изменилось — на нем появилась радость, но выражение было неестественным и утрированным. — Дорогой!

Я повернула голову.

В дверях стоял Макс. На нем были спортивные штаны и нарядная рубашка, в которой он был на вечеринке, только пуговицы застегнул неправильно. Моди пошлепала ему навстречу, и он наклонился, чтобы погладить собаку. Я не видела его лица.

— Извини, что испачкал диван, — буркнул Макс себе под нос. — Папа сказал, чтобы я оставался дома, пока не приберусь у себя в комнате. Я закончил, а сейчас пришел помогать тебе чистить диван.

— Ох, милый! — Эйлса была на полпути к нему. — Не беспокойся. Папа уехал до четверга. У нас полно времени, чтобы постирать подушки. Они будут как новые к его возвращению.

Макс все еще сидел на корточках, а Эйлса стояла рядом с ним, сжимая и разжимая кулаки.

— Он слышал? — спросила она меня одними губами.

Я хотела покачать головой, но я не знала. Все равно покачала. Для собственного успокоения.

— Ладно, мне пора заниматься делами. — Она обвела кухню отчаянным взглядом. — Нужно приготовить курицу с имбирем, потом посадить все эти растения. А еще сегодня во второй половине дня я работаю у Рики. — На меня она не смотрела, но сжала челюсти с мрачным видом. — А вы обещали заняться уборкой. — Она заправила волосы в ворот пижамы и воскликнула: — Боже, сколько сейчас времени?! Мне нужно переодеться.

Я встала, чтобы обнять ее, но она не ответила на мои объятия — ее руки висели вдоль тела. Сейчас я про это вспомнила.

В то утро я проводила Макса в школу и вернулась, но Эйлсы не было ни в гостиной, ни в кухне. Тогда я решила, что она пошла досыпать. Я была поглощена своими мыслями, точнее, проектом — кабинетом отца. Прошло много лет с тех пор, как кто-то в него заходил, но на прошлой неделе мне удалось приоткрыть дверь и протиснуться внутрь. И теперь я систематически занималась его разбором. Безжалостно. Это я-то. Сью помогла мне заказать мусорный контейнер, и я почти его заполнила. После того, как я закончу, получится очень милая комната. Светлая. Просторная. Только нужно поставить диван и телевизор. Может, еще что-то.