Сабин Дюран - Что упало, то пропало

Я положила письмо в конверт такого же цвета, как и бумага, но не запечатала его. Моя мама настаивала, что так положено по этикету, если письма доставляются лично. Я отправилась в соседний дом.

Дверь открыла Мелисса.

— О, отлично, — сказала она при виде пицц и кексов. — Я сегодня иду на вечеринку, но съем свою порцию завтра. Вам маму? Ее нет.

— Я знаю. Она занимается садом Рики.

— Правда? Она была в своем шикарном зеленом платье. Вы пришли к Максу?

Я протягивала ей пиццу, и лежащий поверх них конверт, но в это мгновение отдернула руки. Среда. Я забыла. Как я могла забыть?

Мелисса отправилась наверх искать Макса, а я зашла в кухню. Положила пиццы в холодильник, а кексы оставила на столе, конверт все еще лежал сверху.

В кухне стояла духота: двери были закрыты. Усталый шмель бился о стекло рядом с полом, я отперла дверь ключом, а потом снова закрыла. Шмель полетел, но совсем низко над землей. С веревки свисали чехлы от диванных подушек. Мне показалось, что по террасе рассыпана земля, и я задумалась, занималась ли Эйлса садом или нет. Но растения так и стояли внутри мешков, а раскиданная земля шевелилась — она кишела муравьями.

Макс откашлялся. Он подошел к дверям, встал рядом со мной.

— Не могу видеть всех этих крошечных насекомых. У меня от этого живот крутит, — признался Макс.

Я посмотрела на него. Он вырос за лето; тело больше не казалось мягким и округлым. На носу появились веснушки, во взъерошенных волосах — золотистые пряди. Я снова обратила внимание, как уголок его глаза слегка косит вниз. Меня охватило чувство любви, усилившееся от предчувствия потери.

— Отличное описание чувств, — похвалила я.

— Что они делают? Почему они так себя ведут?

— Думаю, что готовятся покинуть это место — собираются где-то еще основать новую колонию.

— Переехать в другое место?

— Да.

Я чувствовала детское дыхание, быстрее и не такое глубокое, как у взрослого.

— Она сказала вам, что мы переезжаем? — спросил Макс.

— Сказала.

Он пнул пластиковый мешок с растениями.

— Я не хочу никуда переезжать. Я ненавижу постоянные переезды. Впрочем, им плевать. Папа говорит, что ко мне это не имеет отношения. Он говорит, что ему не нравится этот дом.

— Ему не нравится жить около оживленной дороги.

— Ему ничего не нравится. И я ему не нравлюсь.

Слова будто сами вылетели изо рта.

— Он — козел, — сказала я. Именно это слово использовала Эйлса.

— Он все портит. Всегда.

Все мое недовольство и злость сфокусировались на Томе.

— Есть такие люди, которые разрушают все, к чему прикасаются. Если бы мы только могли их остановить… Но мы не можем.

Мы оба уставились на черный сморщенный пластик и запачканные землей зеленые побеги.

— Они умирают, — сказала я. — Следовало высадить их в грунт.

Я наклонилась, чтобы поправить мешок, который пнул Макс, и заглянула внутрь. Одна веточка с нежными листочками, похожими на листья папоротника, и толстым круглым стеблем выглядела знакомой. Я наклонилась, чтобы понюхать его, и Макс спросил, что я делаю. Я пояснила, что хочу проверить, пахнет ли мышами.

— А как пахнет мышь? — спросил он.

Я рассмеялась и ответила, что на самом деле точно не знаю, я никогда не нюхала мышей. Если это был болиголов, то как же ловко он пробрался в мешок к другим, очень похожим, росткам. Агрессивная мимикрия. Точно также, как у людей. Да — люди тоже притворяются теми, кем не являются.

Большие черные крылатые муравьи начали подниматься в воздух, и мы попятились на кухню. Я оставила двери приоткрытыми.

— Я должен заниматься?

— Если не хочешь, то нет.

— О, хорошо.

— Это невежливо, — заметила я.

Он рассмеялся.

Я заглянула в кастрюлю на плите: подняла крышку и почувствовала запах чеснока и тмина, который пах по́том.

— Ты собираешься это есть? — спросила я, передавая ожидаемый ответ интонацией.

— Ни в коем случае.

Я обняла Макса у двери.

— У тебя есть планы на вечер?

— Может, поиграю в World of Warcraft, — ответил он. — Раз отца все равно нет.

— Жизнь гораздо проще, когда его нет?

— Да. — Лицо Макса помрачнело.

— Ну, используй все возможности, — посоветовала я. — На полную катушку.

Было где-то двадцать минут пятого. Эйлса все еще не вернулась домой.

В тот вечер в «Собаке и лисице» было много народу. Мэйв и Сью вернулись из Франции, Боб привел своего брата (брат был в процессе развода и не имел постоянной работы). Мы не добились такого высокого результата, как обычно, из-за спортивного раунда: в спорте ни один из нас не был силен. Но тем не менее наша команда заняла почетное третье место.

Я шла домой пешком, чувствуя на коже прохладный ночной воздух после тепла паба. Из открытых окон доносилась музыка и обрывки разговоров. Где-то звенела посуда, на балконе болтали и смеялись. Пожарная машина с воем поднялась на холм, обогнала стоявшую на светофоре легковушку и свернула на Сент-Джеймс-драйв. У меня в ушах все еще звучал звук сирены, когда я приблизилась к дому и увидела машину полиции и скорую. На крыше полицейской машины крутилась мигалка — от этих мелькающих синих и белых огней вполне может начаться мигрень.

У меня перехватило дыхание, пульс участился, меня парализовал страх. Собравшиеся на другой стороне улицы смотрели на дом Тилсонов. Дверь была распахнута, на крыльце широко расставив ноги стоял полицейский в бронежилете, словно охранял вход. Я даже сейчас представляю эту картину. Я помню, как у меня мурашки побежали по коже при виде этой открытой двери.

— Что случилось?! — закричала я.

Сью и Эндрю Доусон, которые жили с другой стороны от Тилсонов, стояли на тротуаре, оба в шортах и шлепанцах. Мне кажется, что с ними разговаривал еще один полицейский, хотя это странно: я не помню деталей, просто ощущение, что воздух был бело-голубым из-за мигалки и наэлектризованным, все кругом было освещено, ночь превратилась в день.

— Кто?! — закричала я.

Мелисса говорила мне, что собирается на вечеринку, Том в отъезде. Значит, Эйлса, Беа или Макс. Сью с Эндрю меня проигнорировали, они никогда не обращают на меня внимания.

Женщина-полицейский не пустила меня в дом. Доказательство применения физической силы я обнаружила на следующее утро: была сорвана свежая мозоль у основания большого пальца. Теперь я думаю, что она просто взяла меня за руку, чтобы оттащить. Я знаю, что плакала, может, кричала. Я представляла собой опасность? Нет, меня было жалко, и я мешала.

Один из полицейских спросил, являюсь ли я членом семьи.

Я кивнула, потому что фактически так и было. Но Сью все еще стояла там и заявила, что я не родственница.

Сейчас, когда я все это вспоминаю, кажется странным, что они мне раньше ничего не сказали. Ведь думаешь же, что полиция хочет успокоить граждан, правда? Может, те полицейские, которые находились снаружи, сами ничего не знали точно. Может, они думали, что сообщение о смерти как раз никого не успокоит, но я не знала, что Том вернулся. Я считала, что он в отъезде. Я считала, что в доме находятся три человека, и случилось что-то ужасное. Несчастный случай. Это все, что я знала.