Рэйчел Хаузэлл Холл - Женщина в бегах

Элис Миллер. Она должна была найти…

Еще одно сообщение. Снова от Клариссы.

Ты там?

Да, просто задумалась. Свяжусь с шерифом позже. Спасибо, К!

А пока что Грей оставалась сидеть в машине, в нескольких метрах от шатких ворот жилого комплекса. Она ждала вестей от Ти Кристофер или Изабель Линкольн. Она ждала, пока эта потрепанная зеленая «Альтима» с куклами-троллями, выглядывающими через заднее стекло, свернет на место у тротуара. Или, еще лучше, тот большой черный грузовик, который миссис Томпкинс увидела в то утро, когда исчезла Изабель Линкольн.

Пока Грей сидела в машине и ждала дальнейшего развития событий, по ее лицу и спине струился пот. На дворе стояло типичное июльское воскресенье, и ее белая шелковая блузка стала почти прозрачной от пота. Шрамы от операции на ее животе пульсировали болью, и она была почти уверена, что жидкость вокруг них, из-за которой рана прилипала к шелку блузки, была вовсе не потом. Она нашла на полу машины полупустую бутылку с водой и осушила ее в один глоток.

Телефон завибрировал. Пришло новое сообщение.

Что ты сейчас делаешь?

Региональный код 310. Лос-Анджелес.

Кто спрашивает?

Тебе следует быть осторожнее.

Во рту у Грей моментально пересохло. Она бегло взглянула на окна квартир в доме через дорогу, бросила осторожный взгляд в зеркала заднего вида и в заднее стекло. Ни во дворе, ни на тротуарах никого не было. У тротуара было припарковано не так много машин — их владельцы все еще были либо на службе в церкви, либо наслаждались бранчем — все, за исключением белой «Теслы», медной «Киа», двух синих американских «Седанов», ее собственной «Камри»… и черного «Рендж Ровера».

Со своего места за рулем она не могла увидеть номера внедорожника. Также не было видно, сидит ли кто-то на месте водителя. Грей схватила телефон и зашла в приложение «OPO», чтобы проверить оповещения об автомобилях Шона, но экран загрузки все никак не исчезал.

Низкое качество интернет-соединения.

— Вот черт.

Вы ошиблись номером. Совершенно ясно, что вы меня не знаете.

Тут на экране ее телефона мелькнуло изображение.

3WXA9L2.

На фотографии были номера ее «Камри», а еще эвкалиптовые деревья вдоль улицы Дон Лоренцо… и уснувшая за рулем Грей.

Ее взгляд заметался по окрестностям.

Ни в дворе, ни на тротуаре никого не было или же…

Они уже ушли. «Рендж Ровер» был вне подозрений; внедорожник все еще был припаркован, и теперь он выглядел скорее темно-зеленым, а не черным. А вот белая «Тесла», припаркованная на другой стороне улицы, куда-то исчезла. Грей не слышала ни рева двигателя, ни визга шин.

Это был Шон? Он нанял частного сыщика, которого Ник еще не нашел? Кто был за рулем той белой «Теслы» — частный сыщик или ее бывший муж?

У Грей, казалось, ушла целая вечность, чтобы набрать ответ — пальцы будто превратились в ледышки:

Это кто, черт возьми??

Скоро узнаешь.

Она нажала на иконку телефона, чтобы позвонить таинственному собеседнику.

Гудок за гудком…

Абонент недоступен или находится вне зоны действия…

Грей отменила вызов, закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов.

Вдох… Выдох… Вдох… Выдох…

А воскресенье ведь началось так хорошо. Уже как будто сто лет прошло…

Привет, Кларисса. Пробей этот номер, пожалуйста.

Ее телефон снова завибрировал, но это была не Кларисса.

Открыв сообщение, Грей увидела татуировку бабочки, красующуюся на женском бедре цвета «кофе с молоком».

Я ЖЕ ГОВОРИЛА, Я ЖИВА. Мне нужны мои бабки!!

Тошнота накрыла Грей тяжелым мокрым одеялом, и мир накренился. Она балансировала на тонкой грани между «о’кей» и «ой, черт», и у нее было время только на то, чтобы выскочить из машины на поросший травой тротуар. Жарко. Ей было слишком жарко. Организм обезвожен, так хочется пить. О нет…

Содержимое ее желудка оказалось на земле. Когда Грей вырвало, ее тело задрожало, а живот свернулся в клубок. Она захлебнулась рвотой и ее стошнило снова, будто ее организм пытался исторгнуть из себя всю жидкость, до последней капли. Судороги наконец смягчились, и она успокоилась, упершись локтями в колени.

Грей вытерла запачканные рот и нос краем шелковой блузки.

Ветерок, божья благодать, принес ее пылающему жаром телу немного прохлады. Нельзя было здесь рассиживаться — слишком жарко. Грей спряталась в теньке. По ее нервам и венам растекалась боль. Тело женщины теперь яростно ненавидело ее за потоотделение, за пьянство, за аппендицит, за постоянную тревожность. Тело Грей ненавидело ее за то, что она подставила его под удары. Оно никогда не простит ей то, что она дала разрушить свой храм. Оно не простит ей то, что она не допила этот дурацкий курс антибиотиков после операции. И теперь ее тело твердило ей лишь одно: открой глаза.

Грей снова набрала тот загадочный номер и затаила дыхание.

Гудок за гудком, без ответа… На этот раз таинственному собеседнику не нужен был ее ответ.

— Хорошо, — ее глаза были открыты, но взор застилала пелена слез. — Я остановлю его. Я остановлю Шона.

Во что бы то ни стало.

Сделай что-нибудь.

Но в понедельник Грей решила отдохнуть, отпросилась с работы и поехала в пункт «скорой помощи» недалеко от своей квартиры.

К чистоте линолеумового пола в этой клинике относились с пристрастием, однако сломанную вывеску, свисавшую с карниза, чинить не спешили.

На приеме доктор Назариан не обнаружил ничего серьезного. «Возможно, воспалился шов, так как вы не закончили курс лечения». Этот древний врач поставил ей диагноз, мельком взглянув на ее живот издалека. Он выписал ей новый антибиотик и новую дозу оксикодона, перед тем как испарится из смотровой комнаты.

Грей заплатила за свой прием триста долларов наличными и отправилась за своими лекарствами в аптеку при клинике. Она была почти на сто процентов уверена, что доктор Назариан поставил ей неправильный диагноз, однако в ней все же теплилась надежда, что диагноз был верным.

Дома она приняла первую дозу и забралась в постель.

Сделай что-нибудь.

— Я поймаю его. Я больше не буду это терпеть, — шепотом твердила она, пока утоляла жажду энергетиками, фруктовым льдом и водой, скрипя зубами с каждым новым приступом тошноты и боли…

Только закрыв глаза, она услышала звук уведомления. На телефоне высветилось сообщение от Клариссы.

Только что позвонила в авиакомпанию. Никакая Изабель Линкольн не покупала билет до Белиз или другое направление.

И, кстати, тот номер, который ты скинула вчера, с одноразового телефона. Извини.

Грей попыталась почувствовать хоть что-то — гнев, страх, грусть, но она не чувствовала ничего. Было лишь безразличие. Она не могла жить так. Она не будет жить так.