Шарлотта Линк - Дом сестер

— Тебе нужно купить новую одежду. Ты уже… выросла из своих старых вещей. Ты будешь чувствовать себя лучше, если сможешь надеть что-то новое и красивое.

— Хорошо, — сказала Лора, и эта фраза прозвучала покорно и малоубедительно.

— А сейчас поднимайся наверх.

Фрэнсис посмотрела Лоре вслед, наблюдая за тем, как та неловко, с грацией суягной овцы, выходила из кухни. Внезапно она почувствовала себя совершенно без сил и опять села на стул, с отвращением глядя на пудинг и вспоминая вымазанные им пальцы Лоры. Было почти три часа ночи, когда Фрэнсис наконец заставила себя выбросить содержимое миски в мусорное ведро, поставить ее в мойку, выключить свет и отправиться спать.

На следующее утро она призвала к ответу сначала Аделину, потом Марджори.

— Минувшей ночью я застала в кладовой Лору, — сказала она Аделине, — готовую проглотить все, что попадет ей под руку. Мы с ней поговорили. Она призналась, что подобные ночные трапезы позволяет себе уже давно. И ты, Аделина, вероятно, в курсе. И не рассказывай мне, что не знала, кто по ночам уничтожает запасы! В этом случае ты бы без конца жаловалась и все сделала бы для того, чтобы выяснить, кто в этом виноват. Ты знала, что это Лора, и покрывала ее!

— Боже мой, но что же мне было делать! — запричитала Аделина. — Донести вам о бедной девчонке? Она и так столько всего пережила! Я была рада, что ей нравится моя еда, поэтому смотрела на это сквозь пальцы…

— Этим ты оказывала ей медвежью услугу. Лора больна. Ей нужна помощь, и тебе надо было непременно поговорить со мной.

Аделина не ответила, лишь плотно сжала губы. Выражение ее лица говорило о том, что все, о чем говорила Фрэнсис, она считает новомодной чепухой. Больна!.. У девочки здоровое чувство голода, и она ест немного больше, чем надо. И что с того?

С Марджори Фрэнсис говорила более резким тоном:

— Я слышала, что ты насмехаешься над своей сестрой. Ты называешь ее толстой и противной. Это так?

Марджори, сделав упрямое лицо, молчала.

— Я хочу знать, правда ли это, — повторила Фрэнсис.

Марджори подняла глаза и посмотрела на нее дерзким взглядом.

— А разве не так? — спросила она с вызовом. — Разве она не толстая и не противная? И не прожорливая? Скажите тогда, что вы о ней думаете!

— Марджори, довольно! Если ты будешь дерзко себя вести, то узнаешь меня с той стороны, которая будет тебе особо неприятна. Ты меня поняла?

В глазах Марджори появилась неприкрытая враждебность.

— Вы хотите меня побить? Не имеете права!

— Ты бы удивилась, если б узнала, насколько мало меня беспокоит, имею я на что-то право или нет… В любом случае, не стоит рисковать!

Марджори ничего не ответила.

— Так что отныне ты оставишь Лору в покое, — продолжила Фрэнсис. — Больше никаких колкостей, слышишь? И помни о том, что я буду пристально наблюдать за тобой. И даже не пытайся меня провести!

— Можно я пойду?

— Да, если мы договорились.

Марджори повернулась и молча вышла из комнаты.

В апреле греки капитулировали перед атаковавшими их немецкими войсками. Поспешившие им на помощь англичане вынуждены были начать отступление. Впервые с тех пор, как Уинстон Черчилль занял должность премьер-министра, на него обрушилась критика; его упрекали в том, что он не придерживается четкой линии, а лишь произносит громкие речи. К тому же в боях с немцами мало чего удалось добиться. Повсюду наблюдалось чувство отчаяния. В мае во время налета вражеской бомбардировочной авиации было разрушено здание нижней палаты. Многие расценили это событие как дурное предзнаменование.

В тот момент Фрэнсис, правда, меньше занимали мысли о возможном вторжении немецких войск; значительно больше она беспокоилась об Элис, от которой вот уже больше двенадцати недель не поступало никаких известий. Это было необычно и, по мнению Фрэнсис, не предвещало ничего хорошего. Она дважды писала на последний адрес. На первое письмо вообще не пришло никакого ответа. А на второе отреагировала хозяйка квартиры. В письме, написанном с умопомрачительными ошибками, она сообщила Фрэнсис, что супруги Селли в марте съехали с квартиры куда-то в Бетнал-Грин, на востоке города, так как мистер Селли нашел там место коменданта. Но она не знает их новый адрес.

Это сообщение еще больше насторожило Фрэнсис. Она не могла представить себе, чтобы Элис поменяла квартиру, не сообщив своим детям новый адрес. Она старалась скрыть свое беспокойство от Лоры и Марджори, и девочки тоже ничего об этом не говорили. Но однажды Фрэнсис, поднимаясь по лестнице, стала невольной свидетельницей громкого разговора между детьми.

— Спорим, их убили, — сказала Марджори. Ее голос звучал презрительно.

— Да? А почему ты тогда пишешь маме письмо? — спросила Лора. Она, как всегда, говорила плаксивым голосом.

— Потому что хочу. Вот почему!

— Ты ведь его все равно не сможешь отправить. Мы не знаем адрес.

— Я не смогу его отправить, потому что их больше нет!

— Прекрати! Прекрати все время это повторять! — крикнула Лора. — Это не так! Ты не можешь этого знать!

— Ты такая наивная, Лора! При этом старше, чем я… Просто не можешь сложить два и два.

— Мама скоро позвонит, — упрямо настаивала Лора.

Марджори громко рассмеялась.

— Может быть, ты еще веришь в Санта-Клауса?.. Мы больше никогда не увидим маму. Плохо только, что мы сидим здесь. Но они нас здесь наверняка не оставят, а запихнут в детский дом!

Лора всхлипнула.

— Довольно, — пробормотала Фрэнсис. Она хотела войти в комнату, но едва успела увернуться от заплаканной Лоры, которая промчалась мимо нее в ванную и захлопнула за собой дверь. Было слышно, как внутри защелкнулся замок.

— Марджори! — строго сказала Фрэнсис. — Я слышала случайно, как ты…

Марджори была белая как стена.

— Что? Сейчас вы опять будете на меня нападать? Хотя я совершенно права! Вы знаете это! Мама и папа погибли! И они никогда не вернутся!

С этими словами она тоже выбежала из комнаты, прежде чем Фрэнсис успела ее удержать. Ее шаги застучали по лестнице.

Фрэнсис закатила глаза. Ее взгляд упал на листок бумаги, который лежал на столе у окна. Ведь Лора спросила у Марджори, зачем та писала письмо матери…

Фрэнсис с любопытством подошла ближе. Она понимала, что не должна читать чужое письмо; двенадцатилетняя девочка тоже имеет право на тайну переписки. Но ей очень хотелось узнать, что Марджори пишет своей матери о жизни в Уэстхилле.

«Дорогая мама, — было написано на листке, — здесь совершенно ужасно. Ты даже себе не представляешь, какая отвратительная эта Фрэнсис. У нее холодные глаза и жесткий, громкий голос. Меня она терпеть не может, в отличие от Лоры. Лоре разрешается все. Даже беспрерывно жрать, хотя она и так толстая, как свинья. Фрэнсис сказала, что она меня побьет, если я еще раз скажу, что Лора толстая. Разве она имеет такое право? Мама, а мы не можем вернуться к вам с папой в Лондон? Немцы по-прежнему сбрасывают так же много бомб? Если ты меня в скором времени не заберешь, я убегу. Я…».