Шарлотта Линк - Дом сестер

— Я не хочу вас обманывать, — сказал он. — Мои товарищи и я совершили прыжок в Англии с заданием раздобыть военную информацию. Прежде всего о том, что касается вашего флота.

— Скарборо, — сказала Фрэнсис.

— Да. Это была наша цель. К несчастью, все пошло наперекосяк. — Он указал на свою раненую ногу.

— Но вы повредили ногу не при прыжке, — сказала Виктория, — моя сестра достала из нее пулю.

Петер с интересом посмотрел на Фрэнсис.

— Вы врач?

— Нет. Я даже не медсестра. Но кто-то должен был это сделать — иначе вы умерли бы. А поскольку мы не хотели вызывать врача…

— Вы довольно быстро поняли, что я немец. То есть враг Англии. Почему же не вызвали ни врача, ни полицию?

— Мы хотели сначала послушать вас, — ответила Фрэнсис. — Кроме того…

— Да?

— Вы были совершенно беззащитны. Нам показалось неправильным бросать вас в таком состоянии на произвол судьбы.

Петер неуверенно кивнул.

— Я понимаю. Проблема в том, что будет теперь.

— Откуда у вас пулевое ранение? — спросила Фрэнсис.

— Мы прыгали среди ночи. Я и второй наш товарищ приземлились удачно, а третьему не повезло — он сломал себе ногу. Мы, конечно, не могли его оставить и понесли до ближайшей деревни. У нас были британские паспорта, и мы надеялись, что никто не сможет определить наши подлинные имена. — Он поморщился. — Все могло бы закончиться хорошо. Люди в деревне были очень недоверчивы, но они не предполагали, что мы немцы. Наш товарищ остался у священника. А нам вдвоем следовало немедленно уйти. Но мы были совершенно измотаны и воспользовались предложением одного крестьянина переночевать в его амбаре. Что в это время случилось у священника, я могу только предполагать. Очевидно, он еще раз захотел посмотреть документы своего гостя, и у того сдали нервы. Будучи в очень плохом состоянии, он просто потерял рассудок и открыл священнику свою национальность — при этом, как я предполагаю, надеялся на то, что священнослужитель его не выдаст. Однако тот поднял всю деревню, и все сразу сбежались, чтобы задержать нас двоих. К счастью, я не спал и слышал, как они пришли. Но для побега тем не менее было уже слишком поздно. Они начали стрелять в нас. Мой товарищ сразу погиб. Мне оставалось только одно — отстреливаться, чтобы освободить себе путь к отступлению.

Петер замолчал. По его глазам было видно, что он прокручивает в голове ужасные события той ночи: амбар, темнота, факелы, возникшие из ниоткуда, разгневанные англичане с кровожадными лицами… Его товарищ упал замертво, и он понял, что они хотят схватить его живым и повесить. Слишком велика была ненависть к немцам в Англии.

— Когда вы отстреливались, — спросила Фрэнсис, — вы кого-нибудь ранили?

Он посмотрел на нее.

— Я кого-то убил.

В комнате повисло растерянное молчание — все осмысливали возможные последствия.

— Вы уверены? — наконец спросила Лора.

— Я попал ему в голову, — ответил Петер, — и видел, как… ну, в общем, не важно, что я видел. Он, конечно, погиб.

— Это была самооборона, — заявила Виктория.

Петер улыбнулся.

— Немецкий шпион — и самооборона? Нет. Если они меня схватят, то я буду казнен за убийство.

— Ах, черт подери ! — воскликнула Фрэнсис.

Он посмотрел на нее долгим взглядом.

— Кстати, оружие еще у меня…

Фрэнсис ответила на его взгляд.

— Я забрала его у вас. Думаю, что так пока будет лучше.

— Вынужден согласиться, — сказал Штайн. Но по нему было видно, как ему не нравится ситуация, в которой он оказался: лежать раненым в постели, не в состоянии ходить и стоять без посторонней помощи, быть безоружным и не иметь возможности защищаться.

— Оружие у вас сохранилось, — сказала Фрэнсис, — но почему не осталось документов?

— Я их, видимо, потерял. Меня тоже ранили, и я упал на землю. Вероятно, документы при этом выпали у меня из кармана.

— Тогда у них есть ваша фотография, — продолжала Фрэнсис.

Петер кивнул.

— Да, и это значительно упрощает мои поиски.

— Удивительно, что вам удалось от них сбежать, — пробормотала Аделина.

— Да. Заросли. Темнота. И Господь решил еще некоторое время дать мне пожить. — Немец поочередно смотрел на четырех женщин, которые окружали его постель. — Боюсь, я доставлю вам массу хлопот.

— Мы должны быстро решить, что нам делать, — сказала Фрэнсис. — С каждым новым днем мы всё больше впутываемся в эту историю и в конце концов все предстанем перед судом.

Они проводили срочное собрание в гостиной. Петер спал наверху. Разговор чрезмерно утомил его, и в какой-то момент он провалился в глубокий сон.

Фрэнсис позволила себе двойной виски. Она была раздражена. «Совершенно ненужная проблема. И зачем только Лора нашла этого человека и притащила его сюда?»

Девочка, сидевшая с кислой миной у окна, казалось, прочитала ее мысли.

— Не могла же я его просто оставить там, — пробормотала она подавленно.

— Конечно, нет, — откликнулась сразу Аделина, — ты поступила совершенно правильно.

— Мы гордимся тобою, — добавила Виктория.

— Но у нас большая проблема, — сказала Фрэнсис. — Мы прячем здесь мужчину, совершившего убийство, которого, вероятно, повсюду ищут.

— Это не было убийством как таковым, — запротестовала Виктория и повторила то, что она уже сказала у постели Петера: — Это была самооборона!

— Не при таком положении вещей, — поправила ее Фрэнсис, — не при данных обстоятельствах. Он прибывает в Англию как немецкий шпион и убивает гражданина Англии, чтобы избежать ареста.

— Люди не собирались его арестовывать, — возразила Виктория, — они хотели учинить над ним самосуд.

— Это он так думал.

— Но они ведь застрелили его товарища!

— Виктория, все это не будет иметь никакого значения. Он шпионил в пользу нацистов! Поэтому и прибыл сюда. Ни один человек не будет заинтересован в том, чтобы найти для него смягчающие обстоятельства. Нынешняя война слишком суровая. Погибло слишком много англичан. И слишком страшно то, что делают немцы!

— Он ведь также часть общей системы и не может так просто вырваться из нее, — возразила Виктория.

Это была удивительная мысль — если вспомнить, насколько поверхностные суждения обычно изрекала Виктория.

— Не знаю, как вы на это смотрите, — сказала Аделина, — но я не готова так запросто отправить этого молодого парня к палачам. Он ведь еще почти ребенок!

— Для тебя каждый моложе шестидесяти — ребенок, Аделина, — сказала Фрэнсис. — Этот «ребенок», конечно, не наивен и достаточно опытен, иначе его определенно не выбрали бы для этой операции.

— Мы вы́ходим его, — предложила Аделина. — Поставим его на ноги, а дальше он сам должен решать, что ему делать.

— Но это невозможно! — запротестовала Лора. — У него нет больше документов, он не сможет выехать из Англии. И, возможно, они ищут его с той фотографией, которая есть в паспорте. Он не сможет никуда пойти, если мы его выгоним. Как же ему быть?