Роберт Блох - Чучело белки

— Конечно.

Мистер Арбогаст лениво наклонился вперед.

— Тогда с какой стати вы пытались выгородить ее, заявив, будто и в глаза ее не видели?

— Я не пытался! Я же сказал, что просто забыл, — Норман чувствовал, что угодил в ловушку, но не собирался лезть в нее еще глубже. — На что вы намекаете? Вы что, думаете, я помог угнать эту несчастную машину?

— Никто вас ни в чем не обвиняет, мистер Бейтс. Просто мне необходимо знать, по возможности, все факты. Вы сказали, девушка приехала одна?

— Она приехала одна, сняла комнату, переночевала и уехала. Может, сейчас она уже в тысяче миль отсюда…

— Возможно, — мистер Арбогаст улыбнулся. — Но давайте все же не будем слишком торопиться, хорошо? Может быть, вы сумеете вспомнить и еще что-нибудь. В котором часу, вы сказали, она уехала?

— Понятия не имею. Я еще спал.

— То есть, на самом деле, вы лишь предполагаете, что девушка уехала одна?

— Присягнуть я не могу, если вы это имеете в виду.

— А как насчет предыдущего вечера? Были ли у девушки посетители?

— Нет.

— Вы уверены?

— Твердо уверен.

— Кто-нибудь еще видел девушку в тот вечер?

— Она была единственным клиентом.

— А в конторе дежурили только вы?

— Да.

— И девушка ни разу не выходила из своей комнаты?

— Нет, ни разу.

— За целый вечер? Даже просто, чтобы позвонить куда-нибудь?

— Конечно, нет.

— То есть, кроме вас, никто не может подтвердить, что девушка вообще тут побывала?

— Я ведь уже ответил.

— А как насчет старой дамы — она видела эту девушку?

— Какая старая дама?

— Та, что живет в доме на холме.

Норман снова ощутил страшный стук в груди и испугался, как бы сердце не выскочило наружу, пробив ребра и мышцы. Он уже приготовился сказать: «Там нет никакой старой дамы», но мистер Арбогаст еще не закончил:

— Я заметил, как она выглядывала в окно, когда подъезжал к мотелю. Кто она такая?

— Моя мама.

Он был вынужден признать это, у него не было другого выхода. Не было выхода. Он попытался объяснить:

— Она очень слаба и все время сидит в доме.

— Значит, она не видела девушку?

— Нет. Мама больна. Она не выходила из своей комнаты, пока мы ужи…

Вот так — по-глупому — проговориться. И все потому, что мистер Арбогаст слишком часто сыпал своими вопросами, не давал ему опомниться. Он нарочно это делал — старался, чтобы Норман запутался. И когда детектив упомянул маму, Норман растерялся. Он думал лишь о том, как защитить ее , а теперь…

Мистер Арбогаст больше не выглядел ленивым.

— Вы ужинали с Мэри Крейн? У вас в доме?

— Ну, мы только выпили по чашке кофе и съели по паре сэндвичей. Я… Я думал, что уже рассказал об этом. Видите ли, она спросила, где здесь можно поесть, и я сказал, что в Фейрвейле, но это в двадцати милях отсюда и к тому же шел дождь, вот я и предложил ей поужинать в доме. И все.

— О чем вы говорили?

— Ни о чем мы не говорили. Я же сказал, что мама больна: ее нельзя беспокоить. Всю неделю ей было очень плохо. Наверное, из-за этого я и нервничаю так и забываю обо всем. О девушке и о том, что мы ужинали вместе. Все это просто выскочило у меня из головы.

— А еще что-нибудь у вас из головы не выскочило? Ну, например, как после ужина вы с девушкой вернулись сюда, решив малость поразвлечься…

— Нет! Ничего подобного! Как вы можете говорить такое? Вы не имеете права! Я… Я даже не хочу больше с вами разговаривать. Я рассказал обо всем, что вас интересовало. И все, уезжайте отсюда!

— Ладно, — мистер Арбогаст сдвинул широкополую шляпу еще ниже на лоб. — Я уеду. Но сначала я хотел бы побеседовать с вашей матушкой. Может быть, она помнит что-нибудь из того, о чем забыли вы.

— Говорю вам, она даже не видела эту девушку! — Норман вышел из-за стола. — А кроме того, с ней нельзя разговаривать. Она очень больна, — в ушах у него стучала кровь, и, чтобы слышать себя, ему приходилось кричать: — Я не позволю вам беспокоить маму!

— В таком случае, я вернусь с ордером на обыск.

Теперь Норман видел, что детектив просто блефует.

— Это даже смешно! Какой судья выдаст вам ордер? Кто поверит, что мне понадобилось красть какую-то древнюю колымагу?

Мистер Арбогаст прикурил новую сигарету и уронил спичку в пепельницу.

— Боюсь, вы так ничего и не поняли, — сказал он почти мягко. — Дело вовсе не в машине. Пожалуй, теперь я могу рассказать все. Эта девушка — Мэри Крейн — украла сорок тысяч долларов наличными у одной форт-уортской фирмы по торговле недвижимостью.

— Сорок тысяч…

— Вот именно. Забрала деньги и скрылась из города. Поэтому я и вынужден настаивать на беседе с вашей матушкой, причем независимо от того, получу я ваше согласие или нет.

— Но я уже объяснил вам, что мама ничего не знает. И она больна, очень больна.

— Обещаю, что постараюсь не слишком ее волновать, — мистер Арбогаст ненадолго умолк. — Конечно, если вы предпочитаете, чтобы я вернулся с шерифом и с ордером…

— Нет, — Норман торопливо помотал головой. — Не надо.

Он колебался, хотя, в то же время, знал, что ему некуда деться. Сорок тысяч долларов. Теперь понятно, почему детектив задавал столько вопросов. И ордер на обыск он, конечно, получит без труда, так что устраивать скандал нет смысла. Тем более, что в номере первом эта пара из Алабамы. Никакого выхода — никакого.

— Хорошо, — сказал Норман. — Можете поговорить с мамой. Но сначала я схожу в дом один, чтобы подготовить ее к вашему приходу. Я не хочу, чтобы вы вваливались к ней без всякого предупреждения — она может разволноваться, — Норман шагнул к двери. — А вы пока посидите здесь — на случай, если кто-то подъедет.

— Ладно, — мистер Арбогаст кивнул, и Норман торопливо вышел на улицу.

Холм, на котором стоял дом, был не очень высокий, но Норману вскоре начало казаться, что он никогда не доберется до вершины. Сердце стучало так же, как в ту ночь, и все было, как в ту ночь, — ничего не изменилось. Как ни старайся, ничего не получится. Изображай хоть послушного мальчика, хоть взрослого, а толку все равно никакого. Ничего у него не выйдет, потому что он всего лишь тот, кто он есть, а этого явно недостаточно. Недостаточно, чтобы спасти его, и недостаточно, чтобы спасти маму. Если кто и может ему помочь, то только она.

Наконец Норман оказался на крыльце, отпер дверь и поднялся на второй этаж. Вошел в мамину комнату, собираясь объяснить все по порядку, но тут увидел ее, спокойно сидящую у окна, и не выдержал. Из его груди начали рваться рыдания — страшные, хрипящие, — он задрожал всем телом, уткнул голову в мамины колени и все ей рассказал.

— Хорошо, — сказала мама, когда он закончил. Казалось, она и не удивилась ничуть. — Можешь не беспокоиться. Предоставь все мне.