Мила Бачурова - Страна цветущего шиповника

— Претензии к сервису отправляйте на наш электронный адрес, — осклабившись, предложил Ник. И направился к деревянной лестнице у дальней стены.

Скоро спустился с чердака, держа за горлышко квадратную бутылку. Он успел переодеться: рубашку-поло и брюки сменили драные джинсы и футболка, на руках появились знакомые перчатки. Голову Ник обвязал банданой и снова превратился в миланского раздолбая-байкера.

Бутылку он, спустившись, замотал в извлеченное откуда-то посудное полотенце.

— Чтобы не спалили, пока через двор идти будешь, — пояснил Тине. Протянул руку: — Ну?

— Что — «ну»?

— Бабло гони. — Ник кивнул на клатч в Тининой руке.

— У меня нет с собой денег. Завтра отдам.

— Не, подруга, — Ник покачал головой. — «Завтракать» с женихами будешь.

Тина фыркнула:

— Не веришь, что отдам?

— Я, крошка, пять лет в таких местах провел, какие тебе ни в одном сериале не показывали. Там от доверчивости быстро лечат… Бабки.

— Сказала же, нету с собой! Подожди здесь, принесу.

— Давай, ага! Приноси. Там как раз Роберта вышла, розы возле гостевого домика поливает. Она глазастая, мимо не проскочишь. Как думаешь, через сколько минут Кларк узнает, что барышня ночью в сарай лазила?

Тина поджала губы.

— Я отдам деньги завтра утром. Обещаю.

— Хм-м…

— Не валяй дурака! — Тина, не выдержав, притопнула ногой. — Ты прекрасно знаешь, что я отдам.

— Откуда это я знаю, интересно? Я тебя шесть лет не видел, а когда видел, ты бухло не попрошайничала.

— Дурак. — Тина развернулась и пошла к выходу.

— Ладно, стой. — Ник ее догнал. Непонятно прищурившись, предложил: — Поцелуешь — отдам.

Тина расплылась в снисходительной улыбке. Парни, все-таки, удивительно предсказуемы.

— И денег не возьмешь?

Он ухмыльнулся:

— Возьму, а как же! Это, типа аванса будет.

— Тогда с меня тридцать евро, — объявила Тина, — если я аванс сейчас отдам.

— Сорок, — прищурился Ник.

— Тридцать пять.

— Ладно, по рукам. — Ник протянул Тине руку.

Она ее холодно проигнорировала. Шагнула к нему и быстро коснулась губами губ.

Движение было отработано еще в старших классах школы и носило кодовое название «крыло бабочки». После этого от парня следовало отпрянуть — ах! — и ужасно смутиться. При излишней настойчивости с его стороны, горько расплакаться. До сих пор прием работал без сбоев, и Тина искренне удивилась, когда Ник, вместо того чтобы тоже отшатнуться, придержал ее за плечо.

Усмехнулся:

— Все по классике, да? Ну что вы, я не такая?

— О чем ты?

— О том. — Ник продолжал ее удерживать. — Так не целуются. Так богатеньким дуракам голову морочат. А я — парень простой, со мной давай без фокусов.

Тина не успела отскочить — он прижал ее к себе. Крепко, Тине показалось, что она почувствовала все его тело, от затылка до пяток. И поцеловал. По-настоящему, а не «крылом бабочки».

Губы прижались к ее губам так уверенно, как будто ее губы только ему и предназначались. Как будто Ник не сомневался в том, что они раскроются навстречу.

— Что замерла? — Бесконечное время спустя Ник отодвинулся от Тины. — Понравилось?

А она только сейчас поняла, что, оказывается, отвечала. Не соображая, что происходит, кто стоит рядом с ней и зачем — отвечала.

— Отстань от меня! — Тина шарахнулась в сторону. — Не прикасайся!

— Да все, не трогаю.

Ник, ухмыляясь, поднял руки. Отступил.

Поставил бутылку на заваленный хламом верстак. Выкатил из сарая мотоцикл. Через минуту Тина услышала, как взревел за воротами двигатель.

Бутылку она спрятала в складках платья, порадовавшись про себя, что в этом сезоне снова вошли в моду широкие юбки. Мимо Роберты, поливающей розы, прошла, непринужденно улыбаясь.

У себя в домике разбавила виски колой из мини-бара. Включила на ноутбуке сериал, но уже к концу первой серии поняла, что засыпает. Разочарованно посмотрела на недопитый стакан. Столько труда — ради трех глотков! Да еще и деньги завтра отдавать, Ник наверняка напомнит…

Все-таки он удивительная сволочь, до сих пор Тине такие парни не встречались. Ну, погоди, я тебе еще устрою!

За вынашиванием коварных планов: «Надо будет… А он тогда… А я ему… То-то взбесится!» Тина не заметила, как заснула.

Утром после завтрака она нашла Ника возле гаража, ковыряющимся во внутренностях газонокосилки. Тине нахал приветственно кивнул:

— Принесла? Молодец. Сунь в карман — вон, куртка валяется.

— Может, станцевать еще?! Сам уберешь.

Ник в ответ показал руки, испачканные машинным маслом. Ухмыльнулся:

— Вчера так понравилось, что даже измазаться не боишься?

— Козел, — прошипела Тина.

Сторожко оглянувшись, не видит ли кто, положила купюры на траву, придавила камешком. И двинулась прочь.

— Как бухло-то? — догнал ее насмешливый вопрос. — Нормально зашло?

Тина сделала вид, что не услышала.

Сегодня время тянулось еще медленнее, чем вчера. На пляже Тина поймала себя на мысли, что начинает ждать завтрашнего дня и визита «жениха» с родителями, хоть какое-то развлечение.

Она бродила по берегу, выискивая среди мелкой гальки ракушки, в детстве могла заниматься этим часами. Найденные ракушки обычно тащила матери, та лежала в шезлонге вот под этим самым зонтиком… Но мама никогда не бывала на пляже одна. Ее всегда окружала толпа народа — подруги, кавалеры, кавалеры подруг и подруги кавалеров.

В детстве Тине ужасно хотелось, чтобы все эти люди куда-нибудь исчезли, и мама стала ее. Только ее, и больше ничья! Но такое счастье выпадало редко, Маргарита не терпела пустоты вокруг себя. В обществе одной только Тины быстро начинала скучать.

А вот Эндрю — нет. Ему Тинино общество никогда не надоедало. Отчим с исключительно серьезным видом слушал Тинину болтовню, соглашался играть в пляжный теннис и петанк и терпеливо сносил рисование у себя на спине цветочков карандашами для грима. Это было в последнее лето перед поступлением в интернат, больше Тина в «Шиповнике» не появлялась.

Повзрослев, поняла, что Эндрю всеми силами старался оградить ее от матери, с каждым годом все больше терявшей человеческий облик. Эндрю тратил бешеные деньги на лечение, и иногда Маргариту удавалось привести в чувство. Каждый раз — месяца на три-четыре, потом все начиналось заново.

— Ты была дурой, Маргарита, — сказала Тина и села на песок. Маргарита никогда не разрешала называть ее мамой. Только по имени. — Ты была ужасной дурой. — Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, Тина со злостью швырнула в море только что найденную ракушку. — Я никогда не буду такой! Клянусь.

— Чудесная погода, не правда ли? — вежливо окликнули откуда-то справа.

Тина резко обернулась.