Ремигиуш Мруз - Безмолвная

Я знала, что нынче ночью долго читать не буду. Утвердилась в своем предчувствии, когда Роберт зашел в спальню и закрыл за собой дверь. Делал он это нарочито медленно и спокойно, будто театрально демонстрировал свое главенство. Потом повернулся и посмотрел на меня долгим, пристальным взглядом. Возможно, боролся со своими демонами? Пробовал обмануть самого себя, что сумеет сдержать эмоции? Бился с мыслями? Старался сделать все, что мог, чтобы не поддаться тому, что таилось в сумерках его психики?

Я этого не знала. По Роберту трудно было определить, то ли он просто делал вид, то ли в нем действительно шла внутренняя борьба…

— Это и вправду было нужно? — спросил он.

Я не ответила. Уже усвоила: молчание — наилучшая реакция. Если начинала препираться, то лишь заводила его. Тогда он еще больше считал себя хозяином положения. Моим хозяином… Если я решалась на противостояние и сопротивление, Роберт сначала как бы терялся, но потом бил сильнее и дольше.

— Не могла подождать до утра, чтобы встретиться с ней? — Он подошел ближе, засовывая руки в карманы джинсов, словно из-за этого кулаки не могли пойти в ход. — Я тебя спрашиваю…

— Это было неотложное дело.

— Да?

Он стал возле кровати, а я закрыла книгу и отложила ее на столик. Абсурдность ситуации заключалась в том, что я прекрасно знала, что будет дальше, и вместе с тем надеялась, что в последнюю минуту все изменится.

Обманываться не стоило. Но Роберт каждое утро уверял меня, что если еще когда-либо дойдет до подобной ситуации, то он вовремя себя сдержит. Он и сам в это верил, вселяя в меня надежду…

— Изговнила мне весь вечер! — бросил он.

— Нам действительно необходимо было переговорить.

— Есть телефоны, есть интернет… Что, нищета одолела, б…?! Столько есть способов для связи, — процедил Роберт. — Так нет же, тебе надо было впустить ее и засрать мне все настроение!..

Он крутнул головой и фыркнул, словно я и впрямь провинилась, а у него уже нет сил, чтобы это терпеть.

Я прекрасно знала, какие чувства в нем бурлили, — Роберт сам подробно описывал их мне, годами. Если случалось что-то, хоть немного не вписывающееся в его планы, он болезненно переживал, по нескольку часов думал над этим и все больше накручивал себя, впадая в ярость. Так должно было произойти и теперь…

В глазах Роберта читалась откровенная ненависть, но некоторое время он не двигался. Потом резко поднял одеяло, выругался себе под нос и демонстративно улегся сбоку от меня, заведя руки за голову.

Я ожидала не такого. Может, этой ночью все будет иначе?

— Выгоню ее на хрен!

— Роберт…

— Нет! Это окончательное решение. Вылетит из фирмы!

— Недавно ты выгнал Глазура. Скоро нам некого будет увольнять…

Он уставился в потолок, и я была этому рада. Знала: если взглянет на меня, ненависть охватит его еще сильнее, чем минуту назад.

Глазур ушел из агентства тоже из-за меня. Я встретилась с ним в «Балтик Пайп». Разговор, как и несколько предыдущих, был служебным, за исключением того, что я забыла предупредить о нем Роберта. Этого хватило для того, чтобы на следующий день тот его выгнал.

Поэтому я должна была воспринять слова мужа всерьез. Он вполне способен позвонить с утра в отдел кадров и велеть им расторгнуть договор с Клизой.

— В заднице я ее видал, — пробормотал Роберт. — Все равно она ни на что не годна!

— Она ведет важное дело…

— Какое там важное?!

Некоторое время он лежал неподвижно. Потом снова тихо фыркнул, желая показать, что ему не о чем со мной разговаривать. Потянув одеяло на себя, повернулся на бок — задом ко мне.

Я выдохнула.

— Выключи свет, — произнес Роберт повелительным тоном.

Безмолвно исполнив его указание, я осторожно легла на спину, чувствуя себя так, словно ступаю по очень тонкому льду. Слышала в отдалении его пыхтенье, но главным было то, что он не сорвался.

С четверть часа я лежала, слушая его неспокойное дыхание. Знала, что он не заснул и что эмоции продолжают бушевать в нем. Но надежда, что он справится с ними, меня еще не покинула. Обманчивая надежда…

Чуть погодя Роберт сорвался с кровати и подался в ванную, треснув дверями. Через минуту послышался шум полившейся из крана воды. Я представила, как он смотрит на себя в зеркало, время от времени плеща в лицо холодной водой, и воюет со своими демонами.

Когда вышел, я сразу поняла, что, даже если и было так, он проиграл этот бой.

— А ничего, б…, что я из-за тебя не мог ни на чем сосредоточиться весь вечер, а теперь еще и полночи заснуть не смогу?! — прошипел он, подходя ко мне. — Ты почему такая?

— Роберт…

Он занес руку и открытой ладонью нанес мне удар в лицо. Я заморгала и отвернула голову. Это была единственная реакция, какую я могла себе позволить.

Схватив меня за ворот пижамы, муж вытянул меня из постели. Кинул на пол и, едва я успела пошевелиться, оказался рядом.

— Роберт…

— Заткнись!

— Помнишь, что ты мне говорил? — напомнила я, пытаясь поскорее подняться.

Наверное, лучше бы мне было не двигаться, но стремление убежать одолело рационализм.

— Помню, б…, помню! — зло процедил он, схватив меня и, придавив к полу, стал трясти. — А ты помнишь, что я целыми днями пашу как вол? Вкалываю, как могу, чтобы вы ни в чем не нуждались?

От тряски я сильно ударилась о пол головой. А муж продолжал:

— И чего я прошу взамен? Чего?! Так много?!

Я открыла рот, но Роберт снова ударил меня открытой ладонью.

— Я спрашиваю!

— Роберт…

— Лишь хочу немного покоя вечером. Лишь несколько гребаных часов! — кричал он, тряся меня все сильнее.

Я понимала, что он уже пересек границы и дальше будет только хуже. И было…

Как обычно, Роберт выкрикивал очередной вопрос, распаляя себя и виня меня во всем, вменяя мне в вину самые абсурдные вещи. Если что-то шло вразрез с его планами, тогда даже совершенно незначительный нюанс он превращал в первопричину всех неудач и недоразумений.

Роберт разыгрывал свой сценарий, сопровождая его новыми, все более сильными ударами. Таскал меня по спальне, бил кулаком в живот, потом, лежащую на полу, пинал ногами.

Он орал о том, что приход Клизы загубил весь его дневной план, что теперь из-за нее он не сможет выспаться, что утром будет никакой и дела в бизнесе пойдут не так, как должно… Что из-за этого мы понесем лишние затраты и даже должны будем ограничить расходы…

Роберт всё продолжал и продолжал говорить, и каждая новая фраза становилась, образно говоря, очередным поленом, подкинутым в костер, разожженным в его воображении очень реалистичными демонами, о которых пишет Кинг.

Обычно это длилось несколько часов. Иногда два, а иногда и шесть. Я переносила все тяжело — долго не могла успокоиться, закрыть глаза и уснуть. К тому же обычно все заканчивалось одинаково — его плачем, признаниями в любви, проявлениями садомазохизма… Чаще всего он бил себя — однажды даже расколотил зеркало в ванной. Когда эмоции покидали его, а на моем теле подживали синяки и царапины, Роберт вновь превращался в совершенно другого человека.