Микаэла Блэй - Мрачные тайны

Эллен взяла булавку и уколола себе палец, чтобы отогнать воспоминания. Это не помогло, и она уколола себя снова.

Из пальца шла кровь, но Эллен не обращала внимания. Порывшись в сумке, она достала блокнот доктора Хиральго и нехотя записала «стирательные резинки» . Кровь из пальца капнула на бумагу. Эллен разглядывала буквы: «стирательные резинки». Вырвала страницу, скомкала, выкинула в туалет и спустила. Затем порылась в ящике в кухне и разыскала пластырь.

— Смерть, смерть, смерть! — громко произнесла она вслух.

Внезапно снова оказалась у стены. Рядом с фотографией Эльзы висел кулон — белая кувшинка на длинной серебряной цепочке. В свое время бабушка подарила им по такому кулону.

Эллен сняла кулон со стены и надела на шею.

Эльзин кулон пропал, когда она умерла. Вероятнее всего, он остался лежать где-то на дне, глубоко под слоем ила.

Тут ей на ум пришли все те странные вопросы, которые задавал ей доктор Хиральго. Типа — что на ней было надето в тот день, когда пропала Эльза? Во что они играли? В «белый камень» [8] «Белый камень» — шведский телесериал 1973 года, где дети выполняют сложные и опасные задания, чтобы выиграть друг у друга белый камень. . Это она помнила. Они смотрели этот сериал.

Еще он спросил ее, видела ли она Эльзу мертвой.

Сперва она ответила «да», но когда задумалась, обнаружила, что она этого не помнит. Зачем бы ей стали показывать мертвую сестру?

На письменном столе лежала куча старых дел, которые она попросила мисс Марпл достать весной. Все они касались исчезновения детей. Сверху лежали статьи об исчезновении Эльзы.

Усевшись прямо на пол, Эллен быстро перелистала их, ни на чем не останавливаясь, однако один разворот в газете «Афтонбладет» привлек ее внимание. Это был аэроснимок замка Эрелу и фотографии семьи Эллен. Когда-то раздобыть фотографии на паспорт было очень легко.

Достав ножницы, она вырезала их. Взяла из ящика несколько булавок и прикрепила фотографии на стену рядом с Эльзой.

Что я затеяла, черт меня подери?

Внезапно раздался звонок. Прошло несколько секунд, пока она сообразила, что это домофон, — ей пришлось взять себя в руки, прежде чем вызвать снизу лифт.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Филипп, серьезно взглянув на нее, едва переступив порог.

— Хорошо. А ты? — она отвернулась. — Купил чего-нибудь поесть?

— Эллен.

Он взял ее за руку и притянул к себе, крепко обнял.

Через некоторое время Эллен высвободилась.

— Пошли, поужинаем в эркере.

Доставая приборы, Эллен заметила, что Филипп разглядывает фотографии на стене, однако он ничего не сказал, и она была ему за это благодарна.

Они поужинали кебабом, болтая обо всем на свете.

Чудесно было послушать байки Филиппа о съемках «Отеля Парадайз» и других командировках. Филипп, перемазанный острым и нежным соусом, засунул в рот последний кусочек кебаба.

Сытые и довольные, они смотрели в окно на теплую стокгольмскую ночь. Над мостом Шеппсбрун дул вечерний бриз.

— Тропическая жара.

— Угу, — ответила Эллен, взяв одну из его экологичных сигарет.

— Ты в курсе, что они еще крепче, чем ментоловые? — спросила она и закурила.

— Да ну, перестань! Во всяком случае, в них нет никаких токсинов. Как мило, что ты надела этот кулон, — добавил он и тронул пальцами кувшинку.

Затем он оглядел комнату.

— Думаю, тебе следует поменять обивку дивана. Взять ткань какого-нибудь яркого цвета. Начав тем самым новую жизнь. Тут у тебя все черно-белое, надо оживить. Диван неприлично розового цвета выглядел бы очень элегантно.

Эллен затянулась — в горле запершило.

— Кстати о розовом, — проговорила она. — Сегодня утром, когда я собралась сесть в машину…

— Пинк мист…

Филипп называл ее машину «пинк мист» — так говорят о брызгах крови, когда кого-то застрелили выстрелом в голову. Его ужасало, что Эллен все время притягивают убийства, и машина у нее цвета брызг крови. На самом деле, Эллен купила ее в память о сестре — или чтобы досадить своей семье. Розовый был цветом Эльзы.

Она рассказала о проколотых шинах.

— Черт подери, Эллен! Можно я попробую твой напиток — и не напоминай мне о том, что я бросил. Мне это все не нравится. Кто это сделал? Ты сообщила в полицию?

— Нет, этого я не могла сделать — тогда мне точно не дадут работать, к тому же мама упадет в обморок.

— Не глупи. Как тебе удается влипать во все эти неприятности? Я постоянно за тебя волнуюсь. — Он почти допил ее напиток. — Думаешь, это сделал кто-то из живущих на острове?

Эллен закашлялась от дыма.

— Не думаю. Они только и умеют, что трахаться, есть и собирать урожай.

Филипп рассмеялся.

— Боже, какие предрассудки! Ты еще ужаснее меня.

— Нет, наоборот. Это жизнь на природе. Хорошо бы я смогла так жить. Зачем кому-то протыкать мне шины? Кстати, знаешь, кто навестил меня вчера?

Филипп покачал головой.

— Дидрик.

— Дидрик? — от изумления он поперхнулся водкой. — Дидрик Шлауг?

Эллен кивнула. Они все вместе учились в школе Лундбергс, так что Филипп прекрасно знал, о ком речь.

— Ему удалось наконец с тобой переспать? Что сказала твоя мама?

— О том, что мы переспали? Сделали мы это или нет — она в любом случае не в курсе, о проколотых шинах она тоже не знает — и пусть так оно и будет.

Она строго посмотрела на Филиппа, у которого имелась дурная привычка докладывать обо всем ее маме. Эллен знала, что это продиктовано заботой о ней, и в глубине души ценила это больше, чем что-либо другое. Без него она просто пропала бы.

— В жизни не встречал человека, который был бы настолько влюблен, как Дидрик. Ради тебя он сделал бы все что угодно. Больше, чем Ромео ради Джульетты.

Она расхохоталась.

— Лучшего сравнения ты не мог придумать?

— Нет.

— Ну ладно. Единственное отличие — я не Джульетта, и его чувства останутся без ответа.

Она поежилась от одной мысли.

— Бедняга! — вздохнул Филипп. — Помнишь, как он подарил тебе золотое сердечко, разделенное пополам, на котором были выгравированы ваши имена?

Эллен кивнула.

— Да уж. Или как он высадил дверь в туалет, когда меня не взяли в школьную команду по… господи, даже не вспомню теперь, по какому виду спорта. Хочешь еще?

— Да. Похоже, водка совсем не опасна.

Эллен рассмеялась и поднялась, чтобы смешать еще два коктейля.

— Лед закончился, так что они теплые.

Она протянула один бокал Филиппу.

— Ночью я, кажется, что-то слышала. Похоже на мотоциклетный двигатель. Не знаю — наверное, мне приснилось. Доктор Хиральго просил меня записывать все мои сны.

— Я умею толковать сны, — глаза Филиппа блеснули. — гримерша Мия ходила на курсы толкователей снов и умеет обращаться с картами Таро — я у нее многому научился. Подожди-ка, сейчас принесу книжку.