Морри Ган - Выродок

Зайдя в свою комнату, оформленную в белых тонах (ночной кошмар любой прислуги), Колд вынимает наушники из ушей, укладывает их на стол, чтобы открыть до этого закрытый ноутбук. Пара кликов по клавиатуре и вот появляется экран с изображением белой комнаты. Кажется, его особая гостья пришла в чувства. Это хорошо.

Еще немного постояв, наблюдая, как на койке мечется худенькое тело, Колд закрывает ноут и идет в душ. Все его движения размерены и неспешны, он не собирается сломя голову нестись в подвал, чтобы радовать Дженнифер ее новым статусом. Она никуда из комнаты не денется. Не причинит себе вреда. Зачем торопиться?

Выйдя из душевой, ведя за собой шлейф аромата цитрусовых после геля, он подходит к шкафу, бездумно выбирая деловой костюм, заодно подмечая на прикроватной тумбочке стакан апельсинового сока. Превосходно.

Откинув выбранный наряд на застеленную постель, Колд подхватывает стакан и идет на балкон в одном полотенце, повязанном на бедрах. Резкая смена температуры заставляет кожу покрыться мурашками, но ненадолго. Спортивное телосложение обдувает со всех сторон едва заметный ветерок.

Пальмы, огромный бассейн, чистое небо над головой – прекрасный вид. Имоджи не видно. Ему даже не надо заглядывать в ее комнату, чтобы знать, что постель давно застелена. Девочка стала слишком самостоятельной. Катается на своем мотоцикле, общается с разными людьми. А ведь остров далеко не такое безопасное место, как кажется на первый взгляд. Не пора ли нанять кого-то, чтобы присматривал за подопечной? Впрочем, этот акт заботы может обернуться скандалом. Нет, ему вовсе не нужно ее контролировать и следить за ней через кого-то. Но безопасность. Безопасность превыше всего.

Вернувшись в комнату, поставив опустошенный стакан на стол, он неторопливо одевается, расчесывает волосы, к этому времени почти полностью высохшие. Захватив стакан, спускается на первый этаж, на кухню. По приезду на остров, он обзавелся кухаркой и некоторой остальной прислугой, не задающей лишних ненужных вопросов и понимающей, что не стоит где-то на стороне рассказывать о делах хозяина.

Недалеко от плиты в небольшой кастрюльке находится совершенно невкусная овсянка, часть которой он плюхает в белую пластиковую емкость, служащую одновременно и подносом, и тарелкой. Туда же отправляется неаппетитно выглядящая зелень по типу шпината, ну, и «вишенкой» на торте является маленькая баночка дешевого вишневого желе. На поднос он укладывает пластиковую белую чайную ложечку, складной стаканчик и со всем этим покидает кухню, чтобы дойти до входа в подвал.

Как только он прибыл на Бора-Бора, выкупив участок земли вместе с шикарным домом, то обустроил его под свой вкус. Под виллой был построен нулевой этаж с пятью комнатами, больше напоминающими больничные палаты; с огромной морозильной камерой; с небольшим бассейном и медицинским отсеком, чаще всего закрытым на ключ. Впрочем, прислуга не совалась на нулевой этаж без особых на то распоряжений.

А вот и нужная дверь. Приподнимает широкую задвижку, засовывает ключ в скважину, одной рукой придерживая поднос. Дергает за ручку и дверь с легким протяжным скрипом открывается. Зайдя в комнату, он закрывает ее за собой, чтобы затем обратить все свое внимание на гостью.

– Здравствуй, Дженн, – слабо улыбнувшись девушке, он подмечает влажность в глазах, хриплое дыхание, запутанные огненные волосы.

Дьявол, она прекрасна!

Торопливо подходит к прикроватной тумбочке, ставит на ее поверхность поднос, чтобы тут же присесть на койку рядом с Дженнифер, посмотреть на нее с привычной заботой и толикой сочувствия в глазах, тихо тревожно выдыхая:

– Ты наконец-то очнулась! Боже, ты нас так напугала! – видя пересохшие губы, тянется, берет складной стаканчик и идет в сторону раковины, чтобы открыть кран и набрать воды, а после поднести ее к чужим губам, – Но раз ты наконец-то пришла в себя, то можно сказать доктору Смитту, чтобы дал тебе обычную форму вместо… – он замолкает, будто подбирая другие более щадящие слова на замену смирительной рубашки, – …всего этого.

Дженнифер

Громкое хриплое дыхание. Губы открываются и закрываются, она задыхается, попутно беззвучно шепча: «Это неправда, неправда, неправда, неправда…»

Рыжие спутанные волосы упали на бледное лицо, на голове зреет шишка, но боль не отрезвляет. Глаза то устремлены в одну точку, то начинают метаться по комнате. Она бы ущипнула себя, если бы могла. Зато искусала все губы, однако боль не помогла. Дженнифер так хотела проснуться и обнаружить рядом спящего Генри. Она бы прижалась к его сильному телу, обняла бы крепко-крепко, а если бы он проснулся, то сказала бы, что все хорошо, и что она его так сильно любит… Но это не сон. Все это не сон. В углах палаты клубится черный мрак, но это просто игра воображения, стресс, страх. Она не поддастся ему! Воздуха не хватает, но это лишь из-за смирительной рубашки и волнения. Как только ее снимут, Андерсен сможет пусть и медленно, но успокоиться. Вот, всему можно найти объяснение. И тому, почему она очнулась в этой обезличенной комнате – тоже наверняка есть объяснение. Ей просто нужно подождать и все разрешится!

Сколько проходит времени Дженнифер не знает, она потеряла ему счет, хоть и не отключалась. От бесконечного потока мыслей и самых диких предположений голова болит еще сильнее, но похоже ее молитвы были услышаны, ведь со стороны двери слышится звук поворачивающегося ключа. Но там, где должно быть облегчение, возникает только страх. Андерсен резко поднимается на кровати, отползая к самому дальнему ее краю. Спутанные волосы, безумный взгляд, дрожь в теле – сейчас ее действительно можно принять за сумасшедшую.

Дверь мучительно медленно открывается, она не видит, кто же притаился за ней, остается только ждать. В комнату входит мужчина. Тео. Это не тот человек, которого Дженнифер хотела сейчас увидеть, но все равно появление Колда приносит некоторое облегчение. Ненадолго.

Не успев поприветствовать старого друга, Дженнифер хмурится, качает головой, не понимая, что происходит. Чем она их напугала? И кого их, собственно? Что еще за доктор Смитт? И что это вообще за место?

Разум сопротивляется. Не хочет верить в происходящее. Но почему у Тео такой сочувствующий и взволнованный вид? Он что-то знает, чего не знает она? Или она это как-то забыла?

«Ты не больна! Ты ничего не забыла!!!» – но ведь это неправда, да? Она чувствует эти повисшие в палате тяжелым облаком недобрые новости. Она не хочет ничего знать, боится. Язык распух и прилип к сухому небу. Тео будто все понимает, берет стаканчик, наполняет его и протягивает ей, заботливо помогая глотать, но Дженнифер все равно давится, пропускает влагу, чувствуя, как та стекает из уголков рта по подбородку к шее, неприятно щекочет кожу и впитывается в ткань смирительной рубашки.