Сергей Чечнёв - Капкан для германского короля

Сделав паузу, дядя Карл посмотрел на Франца, вероятно, удовлетворился его поглощенным рассказом взглядом и тут же продолжил быстрым, деловым тоном:

– Сам дворец простоял всего пять лет, пока не сгорел во время набега крымского хана. Сначала его перестраивали, но после смерти Ивана он пришел в запустение и был застроен другими домами. На его месте в XVIII веке появился Московский Университет. Но сила языческих богов, приведенных в эту местность Иваном, никуда не делась. Она осталась там, под спудом. И именно в это место мы должны направить свой удар, если хотим эту силу переломить!

Не давая Францу опомниться, дядя Карл продолжал:

– Мне нужно было рассчитать точку приложения, наибольший сгусток силы. И я нашел ее, а граф Шуленбург, сделав замеры по моим указания, подтвердил: точка силы, в которой наиболее сгущается энергия и куда нужно направить силу рун, находится под памятником некому известному среди русских ученому по имени Ломонософф, установленному перед зданием Московского Университета, там, где во времена короля Ивана проходила северо-восточная граница его замка. Сам дворец находился левее, но боги не любят быть в центре людских дел, они всегда в стороне, чтобы удобнее было наблюдать и управлять. Какое удачное совпадение, что в нужном нам месте был поставлен памятник! Это будет для тебя прекрасным ориентиром.

Франц недоуменно посмотрел на дядю. Тот придвинулся к нему вплотную.

– Ты поедешь в Москву. Возьмешь с собой Меч Ирмина. Я останусь в Германии и буду держать Щит Ирмина. Рунный круг указал мне дату – 1 декабря. В этот день ты должен ровно в восемь часов вечера возложить Меч Ирмина к подножью памятника, о котором я говорил. Ровно в этот же день и час я буду находится в Зале Славы замка Вевельсбург, где возложу Щит Ирмина в центр солнцеворота. Я совершу рунный обряд и вызову силу Бальдра Крестоса. Луч этой силы ударит точно от Щита Ирмина через Меч Ирмина, между которыми через пространство установится рунная дуга, в центр силы славянских богов. Этого удара они не вынесут. Свершится повеление Ирмина, и славянское племя будет повержено на сотни лет!

Дядя Карл умолк. Густой, тягучий воздух повис между ним и Францем. Франц не мог пошевелиться. Он смотрел в глаза дяде Карлу. Избраннику Ирмина. Германскому королю.

Дядя Карл отвел взгляд в сторону и сказал куда-то мимо Франца:

– Я видел это так же ясно, как вижу тебя: поверженных солдат фюрера, горящие танки, сбитые самолеты, отступающие войска. Мне была дана хальгарита: «Сила Востока вечным посрамлена Ирмином, Силою Силу убив, точно направь свой меч и точно поставь свой щит, чтоб не были изгнаны прочь из Мидгарда на тысячу лет гордого Тевта сыны, ибо без этой защиты пропасть их ждет и могила»

– Мы стоим на грани гибели, – дядя Карл вновь посмотрел на Франца. – Тебе, потомку Вилиготисов, выпала обязанность защитить Германию.

На мгновение в комнате повисла пауза.

– Но дядя. – выпалил Франц, вдруг оправившись от оцепенения, – Как же я попаду в Москву?

– О, не беспокойся, мой мальчик, – ободрился дядя Карл, – эту задачу решить совсем не сложно. – он улыбнулся. – Фюрер обещает взять Москву к 16 октября. Судя по оперативной обстановке, первыми туда войдут части 4-й танковой армии Гепнера. Вот, – дядя Карл снова запустил руку во внутренний карман кителя и достал оттуда небольшой листок размером с половину машинописной страницы, Франц успел разглядеть бланк Времахта с орлом, сжимающим свастику, с отпечатанным типографским текстом и вписанными чернилами рукописными вставками.

– Я позаботился обо всем заранее, – сказал дядя Карл, кивая головой, – я надеялся, что ты все поймешь и не откажешь мне. Благодарение Ирмину, в тебе проснулась память рода Вилигутов.

Дядя Карл развернул листок так, чтобы Франц смог его прочесть.

– Тебя ведь должны призвать на фронт, не так ли?

Франц утвердительно кивнул.

– Мои друзья помогли мне воспользоваться этим. Это, – дядя Карл указал на листок глазами, – твоя повестка и одновременно твое назначение в штаб генерала Файеля, командира 2-ой танковой дивизии, которая войдет в состав 4-й танковой. Сейчас его дивизия стоит во Франции, в районе Бордо. Но уже через две недели она будет переброшена под Смоленск с тем, чтобы ударным броском идти на Москву. Надеюсь, мой расчет верен. Ты должен будешь попасть в город вместе с частями 2-ой танковой. Командира дивизии, Рудольфа Файеля, я знаю много лет. Это честный ариец и истинный сын Ирмина. Он поможет тебе. Вот здесь, – дядя снова полез в карман и вытащил свернутый пополам конверт, – письмо к нему. Он будет во всем тебя поддерживать, ибо твоя главная задача – выполнить свою миссию. Чтобы все прошло успешно и тебе не мешали посторонние, Рудольф даст тебе охрану – я пишу ему об этом.

– После взятия Москвы сопротивление русских возрастет как никогда. Если не нанести им рунический удар, Москва очень скоро будет потеряна. Думаю, продвижение наших войск будет остановлено на несколько месяцев. Все это время, до самого Дня предначертания 1 декабря, дивизия Файеля будет оставаться в районе Москвы. Так что в этот день ты спокойно сможешь попасть в центр города и выполнить то, о чем я тебе рассказал, – дядя снова сделал паузу. – Свершится предначертание рун, и тевтонская раса обретет высшую силу. – торжественно подытожил он.

– А если дивизия все-таки уйдет дальше? – спросил растерянно Франц.

– Что? – дядя Карл прищурил глаза, словно не расслышал вопроса. – А, нет-нет, – он закачал головой, – это решительно невозможно, войска не двинутся дальше, пока я не расчищу им путь. Но даже если дивизию Файеля перебросят на другой участок, Рудольф позаботится о том, чтобы ты остался в Москве как минимум до 1 декабря.

– Итак, – дядя Карл положил листок с мобилизационным предписанием на стол и протянул Францу руку для пожатия. – готов ли ты стать посланцем Ирмина?

– Я… – Франц попытался совладать с круговертью мыслей, проносившихся в его голове. Дядя Карл смотрел на него твердым, ровным, полным достоинства взглядом и терпеливо ждал. – Я готов, дядя Карл, – произнес он наконец. В груди его разливался предательский холод сомнения и страха.

– Франц, мальчик мой! – дядя Карл высвободил своей левой рукой из застывшей правой руки Франца, смотревшего неподвижно на дядю и не замечавшего ничего вокруг, перстень Щит Ирмина и, убрав его в нагрудный карман кителя, обнял ею Франца за плечо, а правой рукой захватил руку Франца в крепкое рукопожатие. – Благодарение Ирмину! – дядя отпустил Франца и отстранился назад, как бы рассматривая его, словно пытаясь понять, правильный ли он сделал выбор, хотя, если Франц все правильно понял, выбора-то у него как раз и не было.