Сергей Чечнёв - Капкан для германского короля

Франц хотел провалиться сквозь землю. Он боялся смотреть на маму. Уткнувшись в нее лбом, он вспомнил слова дяди о том, что выполнить его задание он должен любой ценой, но он не думал, что начнет платить эту цену так скоро, обманывая во имя Одина маму. А может, все ей рассказать? Она ведь и вправду – хочет мне добра. Она любит меня. Почему я должен верить не ей, а какому-то непонятному дяде?..

– Ну, вот и славно, – повторила мама, отстраняясь чуть назад и понуждая Франца посмотреть на нее. – А теперь нам пора. Тебе надо поздороваться с группенфюрером, он ждет в гостиной. Потом переодеться в выходной костюм и ждать свою невесту! – последние слова мама произнесла как-то отстраненно и задумчиво. – Франц, ты у меня совсем взрослый, – сказала она, разглядывая своего сына. – Ну, – словно опомнилась она, – иди, нам пора.

Она отпустила Франца и тот, постояв немного глядя на нее, повернулся и, не медля больше, вышел в коридор.

* * *

«Этого не может быть, – повторял про себя Франц. – Этого не может быть!»

Выйдя из комнаты, он юркнул в дверь, ведущую в подвал, скользнул по лестнице вниз, открыл маленькую дверку, за которой был чулан и, плюхнувшись прямо на плетеные корзины, обхватил голову руками.

«А что, если все это правда? И дядя Карл не сошел с ума?»

Как бы он хотел сейчас поговорить со своим отцом, как был ему сейчас нужен его совет! Зачем, зачем он ничего ему не сказал, почему промолчал про родовую тайну Вилигутов? «Я бы все понял, отец. Я давно уже не маленький! А теперь? Как мне быть теперь?»

Франц коротко встряхнул головой. «Может быть, поговорить с мамой?»

Франц встрепенулся. «Мама… Ведь она, наверное, тоже все знает! И поэтому она…» Франц вдруг вспомнил, как его мать умоляла дядю Карла «пощадить мальчика». «Боже! Неужели все это правда?!»

Франц почувствовал, как прутья больно впиваются в оголенные икры ног. Он привстал, опираясь на разъезжающиеся в стороны корзины, и, опираясь на локоть, поднялся на ноги.

«Все это правда. Правда!»

Франц насупился и стиснул зубы. «Но если это правда, то ты – солдат фюрера и должен быть тверд. Не об этом ли ты мечтал? Не этого ли хотел?»

Франц почувствовал, как сердце его начинает биться чаще, а в душе рождается необъяснимое чувство радостного предвкушения. «Если это правда, то тебе выпала великая честь, сладкий жребий – защитить Германию от вражеских сил, защитить фюрера от врагов!» Радостное предвкушение охватило Франца. «Если это правда, то ты станешь героем!»

Франц огляделся по сторонам. В чулан едва пробивался свет, здесь было тесно и неуютно.

«Надо поскорее попасть на фронт. Сделать все, как говорил дядя Карл! Только бы мама и глупышка Адель не помешали мне.»

Рука Франца нащупала в кармане перстень, данный ему дядей Карлом. Франц поднёс «меч Ирмина» к глазам. Кровавый рубин горел в темноте еще ярче, переливаясь и излучая тепло. Франц почувствовал, как им завладевает неуемный восторг. «Swerta Ermennes Slahit», прошептали его губы. На мгновение он приложил перстень к сердцу, а затем снова спрятал его в карман своих ледерхозенов.

Франц уверенной рукой толкнул дверь чулана и, очутившись в подвале, легко взбежал вверх по лестнице на земляной этаж. Он был готов к встрече: с группенфюрером, с большевиками, с самим Вотаном!

* * *

Очутившись в коридоре, Франц без промедления направился в гостиную. Со двора доносился хлопотливый шум и голоса прислуги, готовившей праздничный стол и подмостки для церемонии. В доме все пока было тихо. Проходя по коридору, Франц взглянул на большие напольные часы, стоявшие в прихожей. Они показывали без четверти час. Через пятнадцать минут начнут собираться гости, а еще через час приедут Циммерманны и его невеста Адель. «Адель, – подумал Франц. – Милая, славная Адель. Очень скоро я вернусь героем, вот увидишь. И вообще, мне нечего бояться. Если бы ты только знала, что за могучая сила спрятана в моем кармане! Ты бы вовсе забыла о своих тревогах!» Сказав это, Франц машинально потянулся к карману ледерхозенов и, нащупав там перстень, успокоенно выдохнул.

В следующую минуту он стоял у дверного проема, соединявшего коридор с гостиной. Он несколько замедлил ход и заглянул внутрь. На диване, чуть развалясь и откинувшись назад, слегка закинув ногу на ногу, сидел группенфюрер Карл Вольф. Он что-то говорил стоявшей перед ним экономке фрау Шнайдер, которая была к Францу спиной. Франц сделал еще несколько шагов и оказался прямо перед группенфюрером.

– А, Франц! – заметил его группенфюрер и повернулся к нему. Фрау Шнайдер тоже повернула голову в его сторону. – Ну, здравствуй-здравствуй! – группенфюрер сделал радостное лицо.

– Хайль Гитлер! – Франц вытянулся в струнку и вскинул руку в нацистском приветствии.

– Хайль Гитлер! – ответил группенфюрер ровным, спокойным тоном, словно пытаясь показать, что вся эта парадная символика не слишком ему нравится. – Ну, полноте! Вольно! – сказал он, улыбнувшись точеной улыбкой. – К чему эти церемонии? Сегодня я твой посаженный отец, а не группенфюрер. Присядь со мной рядом.

Он жестом показал Францу свободное место на диване.

– Фрау Шнайдер, – сказал группенфюрер, повернув голову к экономке, – я благодарю вас, но мне ничего не понадобится, вы можете идти и заниматься своими делами.

Фрау Шнайдер сделала короткий книксен, коротко, исподлобья взглянула на Франца и послушно удалилась.

Франц прошел в гостиную, сел рядом с группенфюрером и повернулся к нему вполоборота.

Карл Вольф излучал холодную уверенность и холеное изящество. Он был одет в серый мундир СС, шитый, однако, из какого-то очень дорогого сукна и безупречно скроенный. От него пахло дорогим одеколоном. Сапоги его из мягчайшей, нежнейшей кожи, блестели, словно начищенная медь.

– Скажи мне, Франц, – группенфюрер склонил голову набок и, не меняя позы, пристально посмотрел на Франца. – О чем с тобой говорил Карл Вилигут?

Франц окаменел. Он почувствовал, что теряет дар речи.

– Я хотел бы рассчитывать на твою откровенность, – продолжал Вольф холодным голосом, не отрывая взгляда. – Надеюсь, тебе не надо объяснять, что мне многое известно. Гораздо больше, чем ты думаешь, Франц.

Франц сглотнул комок в горле. Перед ним сидел заместитель рейхсфюрера, один из самых влиятельных людей рейха, и он всё знал!

– Ну, ну! – Карл Вольф подался вперед, – Я вижу, ты совсем растерялся. Не надо, – продолжил он, меняя тон на почти дружелюбный, – не надо меня бояться. Я хочу тебе только добра. С вашей семьей меня связывают самые теплые отношения. – он коротко ухмыльнулся. – Я не собираюсь тебя пытать. Просто послушай, что я тебе расскажу.

– Твой дядя Карл Вилигут, как бы ни досадно мне было это говорить, страдает душевным расстройством, усугубляющимся, к тому же, его нездоровым пристрастием к алкоголю. Ты удивлен? Поверь мне, я был удивлен не меньше.