Егор Невский - Дух подростка

Каждый день мы проводили вместе, с утра до позднего вечера были рядом. Мы общались так легко и непринужденно, что ее родители и моя бабушка с дедушкой, видя нас, только и улыбались. Я наконец-то нашел то, что наполнило меня. Мы подолгу сидели на пляже, любуясь друг другом и водой, которая от небольшого ветра покрывалась небольшими волнами, которые завораживали подобно огненным языкам костра, который мой дедушка часто зажигал в саду, а в оставшихся тлеющихся дровах мы с Тами вечерами запекали картошку, это было наше любимое с ней блюдо, и большой удачей было вынуть эту картошку не обгоревшей. Мы любовались природой, аистами. Тами была не против и была полна энтузиазма даже погулять со мной на кладбище, и с интересом слушала рассказы о моих чувствах, находясь в этом месте. Местные ребята, видя меня с ней, стали обходить меня стороной. Когда я шел с ней, они буквально меняли свое направление.

– Почему тебя так боятся, ты с ними дралась?

– Нет, я никогда не дралась.

– Тогда почему они нас избегают?

– Они бояться мою мать, не знаю почему.

– Твоя мать им что-то сделала?

– Нет, просто боятся и все, – было заметно, что этот вопрос доставляет ей неудобство. – Моя мама бывает странной, строгой, милой, непонятной, отдаленной от всего. Она часто бывает в больнице, пропадет там по месяцам. После нее она долгое время очень добрая и заботливая. Не знаю, почему ее опасаются, при мне она никого не била и ничего страшного не делала.

– Ну ладно, это же хорошо, – сказал я, и Тами мне улыбнулась. Я посчитал это странным, но в то же время был рад, что мне больше не стоит никого опасаться и я мог гулять везде спокойно.

Когда тебе хорошо, время летит незаметно. Пролетело лето, и за мной приехали родители, я был рад их видеть, был рад мысли вернуться в город, к тому образу жизни, к друзьям в моем дворе, но какую же дыру в моей душе оставляла Тами, которая оставалась. Последний день мы провели молча, и она и я были на грани срыва, мы просто смотрели вдаль. Лишь когда этот долгий тоскливый день подошел к концу, она сказала, что будет мне писать и чтобы я отвечал ей на каждое сообщение.

Всегда грустно уезжать от родных, бабушка и дедушка пускали слезу, провожая меня, Тами на прощание меня нежно поцеловала в щечку. Уезжая, я смотрел на местность, которая была так ненавистна, но стала такой близкой, благодаря лишь одной встрече, изменившей полностью мое пребывание и восприятие там. Отдаляясь, я смотрел на провожающих меня, и мне было больно покидать людей, которые стали столь близки. Мое главное спасение жило через дорогу от меня и я, замыкаясь в себе, не замечал эту прелестную девочку с такими запоминающимися глазами оттенка океана, такого, который бывает, когда чистое небо отражается в будто бесконечном потоке воды, подсвеченной ярким солнцем.

После приезда я получил от Тами лишь одно сообщение: скучаю по тебе, как ты доехал? Я ответил, что тоже скучаю и всю дорогу думал о ней. Больше сообщений от нее не было, никаких новостей, моя мимолетная радость приезда и встреча с городом и друзьями быстро прошла, ведь та, с кем я провел все последние месяцы и та, к кому я так привязался забыла обо мне. Мне было чертовски обидно и вовсе не понятно, как она могла так поступить. Я ее писал, на звонки она тоже не отвечала, а после 17 часов после моего приезда ее телефон и вовсе был всегда выключен. Я просил отца узнать о ней, когда он созвонился с бабушкой, но он как-то игнорировал мои просьбы или забывал об этом, всегда говоря какие-то нелепые отговорки.

В городе мы всегда находили чем заняться, лишь бы не сидеть дома, это меня отвлекало от мыслей о Тами. Раза два в год нас посещал бродячий цирк, либо парк аттракционов, он всегда располагался на нашем районе, потому что там находился будто специально для этого огромный пустырь с краю домов, между забытой возвышающиеся стройкой и зеленым мостом. Когда он только приезжал, мы мигом туда бежали и знакомились с их хозяином, помогали при работах, как их называли рабочие «разложиться», что означало на пустыре собрать целый развлекательный парк. Нас, конечно, там особо не напрягали, принеси, подай, отойди и не мешай.

Вы невольно задумались, зачем нам было это нужно, от скуки? Возможно, но от скуки работать? Это было не про нас. По завершении всех работ и запуску мероприятий, мы имели возможность посещать аттракционы, представления совершенно бесплатно. Целый месяц мы не знали других дел, как тусоваться там, это было весело. Кататься на аттракционах, пока не закружится голова, сидеть на представлениях допоздна и просто находиться в месте, где все собрались для того, чтобы развлечься. Атмосфера была особой, выходя оттуда, люди будто преображались, и с улыбкой направлялись домой. Мне безумно нравился этот мир, который создает это место, я всегда мечтал уехать в другой город вместе с этим бродящим волшебным и зрелищным комплексом, который даже самых серьезных и угрюмых людей заставлял радоваться жизни. Не будь я мал, меня бы они взяли к себе, я почти что нашел себя.

Часто мы забирались в частный сектор, он был совсем не далеко от нашего района. Наш путь туда проходил через заброшенный детский сад, дальше выход на склады, и начиналась заброшенная железная дорога, построенная более ста лет назад для какого-то правителя, который был в нашем городе проездом и оставил помимо железной дороги название для реки «Убля» он проезжал тут летом и решил в ней искупаться, в эту реку бьют родники и вода там всегда очень холодная при любой жаре. Резко нырнув, правитель воскликнул будущее название реки и мигом выбежал из воды. Эту историю видимо передают из поколения в поколение. Идя по железной дороге, мы выходили на улицу частных домов, видя через забор яблоки, виноград или подобные вкусности, мы тихо забирались туда, чтобы насытиться. Часто хозяева домов выбегали вооруженные палками или какими-нибудь лопатами, вилами, чтобы спугнуть нас. Но один из нас всегда стоял на тревоге и чуть что кричал нам, а мы для него собирали плодов параллельно наедаясь. Однажды мужик, выбежал полуголый с топором, когда мы поедали его виноград и, когда остальные хозяева успокаивались, выгоняя нас за свою территорию, тот побежал за нами по улице, он бежал за нами около мили, мы серьезно испугались, но, когда опасность миновала, мы, конечно же, веселились с этого, хотя, возможно, он был полным психом и не хотел напугать, а хотел ранить.

Осенью умер мой дедушка, на похороны меня не взяли под предлогом, что я мал, чтобы видеть это, в принципе они были правы. Наступило лето, меня снова отправляли в село к уже одной бабушке. Я нервничал и думал, что скажу Тами, что она скажет мне, между нами была особая и крепкая дружба, у меня не было никаких слов для нее, или злости, лишь непонимание, что могло пойти не так, и разочарование в ней. Первым делом после моего приезда мы отправились на кладбище, навестить дедушку, моя бабушка сильно страдала и плакала на его могиле, я же был в неком ступоре от этого и приобнимал ее, не произнося ни слова, как и мои родители, которые уехали, не погостив, потому что были слишком заняты работой.