Артем Римский - Ещё слышны их крики

– Ох, господин Простак, только прошу вас не поддавайтесь вновь пороку. Прошу вас, закопайте меня именно вы. Могу я надеяться, что отправлюсь в последний путь по всем законам? – спрашивал старик, твердо стоя на ногах.

Не чувствуя в душе искренности, я, тем не менее, положил руку на его плечо и произнес просто и торжественно:

– Обещаю.

Через десять минут я был уже на том самом месте, где ранее простился с Георгом, и весь в грязи, с лопатой на плече, взял путь к набережной Караваджо. Выйдя из леса, я оказался на той самой мостовой, по которой Георг вез меня ночью, по ней двинулся в сторону проспекта Бетховена, и вскоре вышел в оживленную часть города. В общей сложности, на этот отрезок пути я потратил около часа и на город уже спускались густые сумерки. Люди, попадавшиеся мне на пути, замолкали и били поклоны, водители замедляли ход машин, чтобы выразить мне свое почтение, дети глядели на меня кто с испугом, а кто с искренним обожанием. Более того, вскоре я заметил, что позади меня начала образовываться разношерстная свита, имевшая целью просто побыть в моем величественном обществе, и если уж сильно повезет, то прикоснуться к моей лопате. Я понял, что могу немало облагодетельствовать этих людей одной своей просьбой и попросил их провести меня к нужному ресторану в восточной части набережной. Просьба моя, разумеется, была встречена настоящим восторгом, и теперь, окруженный чернью (должен признаться, что считал их всех чернью) со всех сторон, я продолжал свой путь по вечерним улицам города, в ослепительном сиянии собственной славы.

«Жарят черти» оказался заурядным ресторанчиком в нижнем этаже двухэтажного дома с видом на реку. Когда я вошел в зал, оставив своих поклонников снаружи, то и здесь мое появление произвело должный эффект. Немногочисленные посетители поспешили встать и поклониться, персонал был готов исполнить любой мой каприз, и когда я расположился за широким столом у окна, заказ у меня принимал сам шеф-повар (человек, который и должен был мне помочь) в компании владельца заведения. Эти господа обещали подать мне все желаемые блюда на безвозмездной основе, и при этом настаивали, чтобы блюд этих было не менее десяти, чтобы я в полной мере смог оценить таланты и радушие местных работников.

– Благодарю вас, господа, – ответил я немного надменно, – однако же, я предпочту ограничиться одной порцией песка.

Мужчины приняли крайне серьезный вид и многозначительно переглянулись.

– Господин могильщик, если я правильно вас понял, вы желаете отведать одну порцию песка? – спросил повар, бывший грузным двухметровым парнем, в противовес своему щуплому работодателю.

– Совершенно верно, – ответил я, сосредоточенно всматриваясь в их лица, и предполагая, что их серьезность, сменившая пресмыкательство, означает, что они поняли пароль, и поняли, для чего я явился.

– Будет сделано, – коротко ответил повар.

Поклонившись, мужчины удалились, оставив меня наедине с моей лопатой, которую я бережно прислонил к соседнему креслу. Исполнения заказа я ждал долгих пятнадцать минут, в течение которых ловил на себе робкие взгляды посетителей: с оттенком зависти в глазах мужчин, и с оттенком восхищения в глазах женщин. Наконец шеф-повар и владелец ресторана вновь появились у моего стола, и первый из них поставил передо мной поднос с широкой тарелкой, накрытой крышкой, и с набором столовых приборов. Каково же было мое удивление, когда крышка была поднята и взгляду моему предстала горсть обычного песка, рассыпанная по тарелке. Несколько секунд я ошеломленно разглядывал свой ужин, после чего поднял на мужчин удивленный взгляд.

– Не желаете ли незамедлительно оценить исполнение? – поинтересовался повар, и в голосе его послышалась издевка.

– Господа, – ответил я, беспокойно оглянувшись по сторонам, – боюсь, вы меня неправильно поняли.

– Как же так? – спросил щуплый владелец и склонил голову набок.

– Меня зовут Жак Простак, – тут мужчины с пониманием кивнули, – и я пришел в ваш ресторан по совету Георга Морга, – тут мужчины с непониманием переглянулись.

– Ведь вы же попросили порцию песка, – с обидой в голосе сказал повар.

– Да, но… – я немного замялся, а затем обратился к владельцу: – Не могли бы вы оставить нас наедине?

Щуплый мужчина несколько мгновений смотрел на меня с едва скрываемым раздражением, но, в конце концов, отошел на три шага в сторону.

– Послушайте, – заговорил я полушепотом, – вы ведь информатор Георга Морга, не так ли? Просто не решаетесь говорить об этом в присутствии третьего лица, да?

– Я не понимаю, о чем вы? – с неподдельной тревогой в голосе и во взгляде ответил повар. – Вы попросили песка, и я исполнил ваш заказ.

– То есть вы хотите сказать, что незнакомы с Георгом?

– Вы будете есть песок? – к моему изумлению голос этого детины дрогнул.

– Поймите, мне нужна ваша помощь, – настаивал я, хоть уже предчувствовал заведомое разочарование.

– Вот ваш песок! – воскликнул парень и разрыдался. – Что вы от меня хотите? Ешьте песок! Я ведь старался.

Его патрон тут же подскочил и принялся успокаивать своего служащего, при этом бросая на меня неодобрительные взгляды. Кроме того, по залу пронесся неодобрительный ропот, и даже на улице послышалась какая-то суета.

Еще один короткий, едва уловимый миг. И в этот раз мне удалось за него зацепиться. Наверное, я сам не до конца понимал, что говорю, однако услышал свой собственный шепот:

– Где я?

Вопрос мой остался без ответа и этим все кончилось. Повар продолжал канючить, чтобы я ел песок, а суета на улице переросла в неистовый шум толпы, но, как оказалось, ко мне этот шум имел лишь косвенное отношение. Через секунду дверь ресторана распахнулась, и стало понятно, кого приветствовала чернь. По залу ресторана прокатился восторженный вздох, а по мне прокатилась волна ужаса. На пороге стоял балансирующий силуэт Гильотины.

– Простак, – язвительно сказал он, – а я тебя ищу.

26 марта 2017

Свен, конечно же, преувеличил степень своего негативного отношения к алкоголю. То, что его отец откровенно спился, не мешало парню периодически самому предаваться обильным возлияниям, будь то с немногочисленными приятелями или наедине с собой. Последний вариант работал немного лучше, поскольку Свен имел полное право пустить слезу и отправиться в мир своих фантазий, в котором он был едва ли ни гением, которому стерва жизнь беспощадно подрезала крылья. И рассматривая обшарпанную утварь своей крохотной квартиры в первом этаже двухэтажного дома, купленной на деньги, доставшиеся Свену после развода родителей, представлять, как все могло быть, если бы судьба была к нему немного более благосклонной. Находить объяснения отсутствия этой благосклонности Свен не любил. Он был уверен в том, что он несчастен, что удача прошла его стороной. В этом вопросе он был блажен, поскольку уверовал слепо. И иногда, с помощью водки или коньяка, эта вера заставляла Свена реально взывать к небесам – к Господу в которого он и не верил, – и требовать ответ на вопрос: «Почему? Почему я должен так жить?»