Alex K - Let’s Stay Dreamers

«А ведь действительно помогло», – задумалась я, почти дойдя до дна ведерочка. – Слушай, Jerry, если все получится, – помедлила, чтобы ненароком не сглазить и без того шикарный день, – я, может, даже поправлюсь.

– Было бы шикарно! Скоро лето, каникулы, а если еще и ты перестанешь походить на мумию, то можно будет даже на пляж сходить! – сказал он, сжав ложку между щекой и зубами. – Есть одна очень крутая идея! Думаю, тебе понравится. – И ехидно скосил правый уголок рта.

– Придержи пока свои «крутые» идеи до востребования. Сейчас я просто хочу послушать тишину, лежа возле тебя. Хочу забыться и… – в голове продолжала визжать радостная девочка, но я решила не раскрывать всех карт. Плюс боль после первого раза вновь стала капать на мозг. А когда мне больно, я не контролирую себя и могу сорваться в любой момент. Видели бы вы как у меня начали выпадать зубы. Это было то еще зрелище.

Крик ужаса, сопли и кровь по всему лицу. Я подбегаю к Papa и, тряся его за рукав, плачу: «Пожалуйста! Ну не надо к фтоматологу! Мне уве не больно!» – умоляла я его, в то время как моя передняя лопатка была повернута на сто восемьдесят. А из десны сочилась бурая солоноватая кровь, и все выглядело куда хуже, чем было на самом деле.

Я еще долго лежала, наслаждаясь своему внезапному счастью. Ну серьезно! За один день я получила больше, чем получала за всю жизнь. Эмоции переполняли меня. Я хотела выбежать на улицу и кричать во всеуслышание. Счастье – в тот момент я была именно счастлива. Попробуйте спросить себя – хотите ли вы быть счастливыми? Конечно, хотите. Кто не хочет? А как это сделать? Как стать по-настоящему счастливым? Определенного алгоритма никогда не было и не будет. Но это и дает нам – «человекам» – продолжать работать, учиться, мечтать, пытаться, падать и вновь вставать. Счастье.

Всего одно слово, но какой невероятной силой оно обладает.

Мы попытались найти его в самих себе. Jerry был отличным дополнением пустот в моей душе. (Очень больших пустот, размер которых мог бы сравниться с теннисным кортом.) Я же старалась сделать его мир лучше. Заклеить все дыры его собственного непонимания мира.

Мое восстановление проходило, на удивление врачей и родителей, очень ровно. Уже через полтора месяца приема клевера, который мне любезно предоставлял мой собственный «лепрекон», я чувствовала себя как никогда лучше. Мое тело вновь приняло сексуальные формы. Грудь и попка стали наконец сочными и упругими. Кожа тоже выглядела лучше. Волосы и ногти перестали неумолимо сечься и слоиться. Я периодически заглядывала к Jerry в гости, мы делали домашние задания, затем играли на волынке, расслаблялись, занимались сексом и после всего этого набрасывались на запасы его холодильника.

Секс вначале не вызывал у меня никаких эмоций. Первый раз был болезненный, но после третьего я уже не ощущала дискомфорта. Он же переживал и не мог понять – в чем дело? Но уже на пятой попытке я стала испытывать неописуемые ощущения. Все тело становилось натянутой струной, и Jerry все искуснее и четче отыгрывал свою мелодию. А в совокупности с клевером, который усиливал все мои чувства (слух, зрение, обоняние и осязание), эйфория достигалась за считанные минуты. Правда, время замедлялось, переворачивалось и шло уже ни вперед, ни назад – оно колебалось. Колебалось, как наши тела. Да. Это прекрасное ощущения. Плюс и сам Jerry кончал намного позже, если играл перед этим пару фолк-хитов.

Он, кстати, сам долго не верил, что я – его девушка и что могу испытывать к нему те же чувства. «Да уж, – с иронией в душе, думала я. – Это ты не можешь поверить? Да я до сих пор думаю, что это сон. Причем очень жестокий. Ведь если я проснусь и все окажется лишь наваждением, то проще будет вскрыть вены, чем осмелиться повторить все еще раз». А он все никак не мог успокоиться и доказывал, что «первый раз в жизни не врет». (Мне же было обидно, что я тоже что-то должна была доказывать. Я отдала ему самое дорогое, пусть и немного потрепанное обстоятельствами, а он все равно искал подвох.) Мне же его доказательства были не нужны, ведь я знала его как облупленного.

Мина, с которой он ходил в оставшиеся учебные дни, была весьма интригующая.

– Что ты улыбаешься? У меня скоро проверки пойдут и тесты, а ты все веселишься. Хоть бы разок за голову взялся от ужаса грядущего.

А он только прыскал:

– Я так без волос останусь. Выдерну все на хер, и как ты меня потом любить будешь? У меня же форма головы неправильная. Dumbo-Man по сравнению со мной – верх изысканности.

Он, конечно, лукавил по поводу своей пустой головы, но этим лишь подливал масло в огонь. Правда, суть не в этом.

Короче говоря – на лето в его планы входило не просто играть на трубах uilleann каждый день, да еще и не по разу, а музицировать в самом подходящем для этого месте. Он хотел в Amsterdam. Так что, накопив (выпросил или выбил) денег и удачно окончив учебный год, он с горящими глазами преподнес мне эту новость.

Я была в шоке. Ну какой дебил приглашает свою девушку в такой евротур?

– C ума сошел? Ты хоть понимаешь, что меня не пустят? Я еще на учете у врача – якобы принимаю эти ужасные таблетки. А ты снова, как гром посреди ясного неба, превращаешь все в безумие, – стараясь сдерживать себя, объясняла я своему придурку. Но тот только улыбался и фыркал.

– Да я уже договорился с твоими родоками – они только за, что твоя упругая попка проветрится в новой обстановке, особенно после столь продолжительного «хворания». Твой отец иногда такие слова выдает, что хоть стой – хоть отстой.

– Хоть падай, – буркнула я, но в голове кричала от счастья, благодаря всех богов мира. Конечно, я была не сильно рада экспансии в Amsterdam, но прокатиться по Европе на машине с Jerry и получить уже давно забытые эмоции мне хотелось сильнее. Поэтому я сказала: «Да куда я денусь? Поехали!»

С помощью своих зеленых глаз выпросить деньги у Papa не составило труда. Настолько не составило, что отпала потребность даже в сборе каких-нибудь шмоток на путешествие. Это было охеренно!

Amsterdam (Не думаю, что вам нужен перевод)

Все началось с Schiphol – местного аэропорта, в который мы приземлились. Jerry ткнул меня трубочкой из-под сока прямо в нос с криком: «Запомни этот затхлый запах бортовых миазмов, потому что совсем скоро мы будем умирать от смога и дыма. Глаза будут не только слезиться!» – после вскочил, подняв руки вверх и проскандировал: – You've got to hear the masses sing with pride United! Man United! – похлопал в ладоши и, спеша к выходу, продолжил скандировать: – Glory, glory, Man United! Glory, glory!

– «Как можно ненавидеть футбол, но при этом так радостно кричать гимны, одеваясь в форму своей «любимой команды»?» – сгорая от стыда, смотрела я на этого придурка в красно-желтом шарфе, повязанном как «петля висельника» (Я так называла традиционный узел шарфа у фанатов.)