Alex K - Let’s Stay Dreamers

Jerry в свою очередь налил в стакан немного настойки и разбавил ее апельсиновым соком. Залпом выпил, вытер рот шарфом и уставился на меня с широченной улыбкой.

– Я, – сказал он внезапно, – счастлив, что когда-то мои родители всунули то проклятое желе и наказали познакомиться с новыми соседями. Счастлив, что в семье Young росла девчушка моего возраста. Счастлив, что она стала моей подругой. Счастлив, что мои импульсивные идеи помогли ей. И я безумно счастлив, что она сейчас сидит возле меня! СИДИТ И ЧИЛИТ! Черт подери, Alis, что может быть лучше? – смешав и запрокинув еще один стакан апельсинового сока, заключил мой придурок.

Оставшееся время, что мы провели в этом прекрасном (на второй взгляд) заведении, показалось мне целой жизнью. Довольно приятной и красочной жизнью. Мягкое, словно превратившееся в облако, кресло позволяло расслабиться так, словно я не сидела, а левитировала между полом и потолком, все больше и больше пропитываясь густым мраком непроглядного тумана. Мозг переполнялся кровью. Я слышала пульсацию в висках, размышляла на тысячу тем одновременно, не заостряя при этом внимания ни на одной из них. Как стая пернатых слов, они вторгались в мои грезы, хлопали и кружили вокруг, создавали вихрь историй и воспоминаний, а затем так же внезапно, как и возникли, улетали вон, словно их никогда не было.

Напротив сидел Jerry и уплетал один за другим кексы, помогая мне в этом нелегком деле – есть. Хотя уже тогда я могла обойтись без допинга, чтобы спокойно переварить ланч, бранч и так далее. Просто признаваться самой себе, что зависишь от чего-то, – весьма трудно. Особенно если это что-то – очень вредная привычка.

Его вспотевшее лицо, сливалось с ламповым светом, и этот мягкий искрящийся образ, попадая на меня, вызывал такую теплоту и нежность по всему телу, что я непроизвольно поглаживала себя по шее и с закрытыми глазами ластилась к дивану.

– Смотри-ка! Это дельфинчик? – протянув мне руку с конфетой, спросил он.

Я с неохотой открыла один глаз – мне все так же не хватало энергии, чтобы просто сесть прямо и подтвердить его догадку.

C ладони Jerry на меня смотрел маленький мультяшный Flippy, утонувший в неподвижном дружелюбии, – серо-голубой дельфин в прозрачной медовой карамели. Затем он подпрыгнул, по инерции, посланной рывком руки Jerry, сделал сальто раза два-три и с точностью до сотых дюйма залетел прямо в рот. Это было так круто, что я захлопала в ладоши и слегка присвистнула. Но сама повторить такой трюк не смогла – вначале карамелька с голубкой попала мне в глаз (хорошо, что я его успела зажмурить, а то ходила бы потом зелено-голубкоглазая), а вторая и вовсе укатилась куда-то в конец зала. Я лишь пожала плечами, отпила с помощью трубочки немного молочного коктейля, восхитилась его насыщенной и яркой глубиной клубничного вкуса и вновь закрыла глаза. От меня лишь изредка доносились неконтролируемые смешки, в тот момент, как у Jerry явно засверлило в заднице.

– Я, пожалуй, закину в себя последний лист клевера и пойду просить у бармена еще сока. Во рту уже трещины появляются от засухи. А ты расслабляйся, ешь, пей, смотри чудесные сновидения и все такое. И не вздумай захлебнуться собственной слюной от удовольствия.

«Захлебнуться собственной слюной. Хм. Какая глупая смерть. Кто бы стал захлебываться собственной слюной? Только идиоты, – раздумывала я над его опасением. – Хотя, наверное, так легко – взять и захлебнуться. Ни тебе крови из рук и последующие этому генеральные уборки пола, стен и потолка; ни тебе химического отравления от таблеток с диареей и рвотой. Просто пустить выделяемую слюнными железами жидкость в дыхательное горло. Это даже не столь мучительно, как умирать от выхлопных газов, неумолимо вытесняющих собой воздух в закрытом гараже».

Затем поднялась, поразившись собственным рассуждениям, и продолжила, приперев лоб рукой: «Где я читала, что тонущий человек, после судорожных конвульсий, дав воде добраться до легких, получает неописуемое удовольствие? Не знаю – правда это или нет, но утонуть в эйфории не так уж плохо. Утопленники вряд ли мучились от боли. Их скорее пугало психологическое давление – страх смерти. Зря только баламутили воду. Может, пережить падение в стакан не самый лучший исход? Вдруг та мышь, что все же решила прижать крохотные лапки к телу, смирившись с судьбой, – сделала единственно правильный выбор своей мышиной жизни?» Немного приостановилась в размышлениях, потому что меня испугала не просто данная тема, а точность и ясность ее осознания. И чтобы как-то себя успокоить, я сглотнула слюну, походившую скорее на пену (густую и белую), начав гнуть извилины мозга в другую сторону: «Ну, захлебнуться можно не только от собственной слюны. Одному мужику присудили Darwin Awards, за то, что тот утонул в тарелке горохового супа. Тарелка при этом была наполовину пуста, поэтому надо было сильно постараться, чтоб трапеза закончилась сводкой в некрологе. Другая же тупо в душе поскользнулась, ударилась головой и, заткнув при этом дырку слива пяткой, слилась. Что уж говорить о пьяных или просто идио…» – не успела я додумать мысль, так как чихнула, или закашлялась, или еще что. А потом увидела Jerry, который говорил с барменом и заорала: – Какого черта ты мне это сказал?!

Тот резко перестал смеяться, выпучил на меня свои красные глаза и непонимающе подошел к нашему столику:

– Ты чего?

– Чего я? Чего ты?!

– А чего я?

– Да ничего! Вот возьму и обижусь – будешь знать!

– Да что, блядь, случилось-то? Это потому что я к бармену подкатить решил? Так я просто за соком пошел и спросил: когда он освободится. Кстати, Miсkey очень клевый мужик.

Ох, как я на него в тот момент разозлилась. Наверняка мои и без того красные зенки, налились кровью.

– Ты просто ИДИОТ! – выпалила я. – Ну кто?! Кто говорит своей девушке – «не вздумай захлебнуться…» – передразнила я его так ехидно, как могла. – Я похожа на бульдога? Вроде брылями не шлепаю. И вообще, я с тобой больше не разговариваю.

– Да ты… Да я вообще… Да что за хуйня? – замешкался он.

Хорошо, что я еще не такая истеричка, как некоторые. Женская логика иногда способна взорвать мужчине мозг за пару секунд. Но, поедая кофейной ложечкой серое вещество своего парня, я никак не могла понять, что тут сложного – очевидные же, понятные вещи говорю.

Я смотрела на его убитый и совершенно растерянный взгляд от моих умозаключений. А Jerry лишь топтался на месте – кажется, в тот момент он готов был свернуть шею первому встречному.

– Дай мне, пожалуйста, волынку, – мягко и нежно попросила я, да так внезапно, даже для себя, что захлопала ресницами. – А сам можешь быть свободен.

Jerry был в пяти минутах от судного дня. Это было видно по его пульсирующей венке на лбу и по дергающимся скулам. Но он все же сдержался и в ответ показал мне своим «перстом животворящим» (или каким там еще), что грешная волынка все это время благополучно отдыхала на столе вместе со мной. Вы бы видели его лицо. Наверняка он думал, что я попрошу у него прощения и пойму, что была неправа, а вот фиг он угадал!