Е. Гитман - 24 секунды до последнего выстрела

Конечно, Джим это прочитал моментально, судя по смеху.

– Ты немного жульничал, дорогой… Но заслужил свой вопрос.

Только вот спрашивать ему было нечего. Дела Джима его не касались, самостоятельно лезть в чьи-то криминальные разборки – он не дурак. Спрашивать о личности самого Джима? Так не ответит или ещё больше запутает. К тому же, не нужны ему чужие тайны.

– Фоули – это ненастоящая ваша фамилия, да? – спросил Себ первое, что пришло в голову. Хитро улыбнувшись, Джим сказал:

– Да, ненастоящая, – фыркнул и добавил: – Учись формулировать вопросы, детка. А поскольку ты и сам сжульничал, я не стану исправлять твою ошибку. Мой ход. Ты работал один или в группе?

– Один или в паре. В группе – только в Ираке пару месяцев.

Пусть наслаждается честным ответом. Кажется, Джим оценил и сделал приглашающий жест. Подбодрил:

– Ну же, не стесняйся! И не делай глупостей.

Себ привычным движением потёр переносицу. Знать бы, чего Джим от него хочет. Какой вопрос сочтёт достойным? Поймав насмешливый взгляд, Себ разозлился и спросил решительно:

– Вы сами убивали, сэр? Когда-нибудь?

Джим расхохотался до слёз.

– Недурно, и очень метко, мой дорогой стрелок. Нет, Себастиан. Я не люблю пачкать руки.

Себ точно не смог бы объяснить, почему, но от этих слов ему стало не по себе. Джим прикрыл глаза.

– Однажды… – тихо сказал он, – я почти это сделал. В последний момент подвернулся тот, кто всыпал яд. Но я дал его. У меня тряслись руки. Я даже думал, что мне понравилось, но потом я понял… Мне нравится смотреть, как это делают другие.

Себ хотел бы спросить, кого именно Джим чуть не убил своими руками, но решил, что не стоит. Помолчав, Джим встал с дивана, прошёлся из стороны в сторону и потряс головой. Прошептал:

– Я бы хотел видеть его лицо в этот момент… – у него прорезался ирландский акцент, – когда он увидел тело на кресте. О да. Думаешь, я на наркотиках? – спросил он вдруг резко.

Себ промолчал. Джим улыбнулся, но не Себу, а своим мыслям.

– Наркотики… алкоголь, никотин – это всё дороги в один конец. Мозг перестаёт работать без стимуляции и постепенно… Пуф. Оказывается, что в голове у тебя бесполезное желе, а сам ты не можешь отличить фантазию от реальности. Я не употребляю наркотики, можешь не переживать, дорогой мой блюститель нравов. Брось, у тебя это на лице написано, – хихикнул Джим и тут же добавил громко: – Ну, давай, всё. Свободен! – а когда ему показалось, что Себ слишком медленно поднимается с пола, крикнул: – Живо!

Себ ушёл, испытывая облегчение от того, что странный разговор закончился. Но вот в чём штука: может, Джим и поимел его мозг особо неприятным способом, он, во всяком случае, отлично отвлёк его от всех домашних проблем.

«Для всех нас это удар. Я не могу комментировать ход расследования, но верю, делается всё возможное, чтобы преступник был найден. Вместе со студией мы приняли решение, что отснятые с Кевином Спенсером сцены войдут в финальный монтаж фильма. Это потребует определённых изменений сценария, но я знаю, что Кевин хотел бы этого. – Значит, вы намерены закончить фильм? – Пока съёмки приостановлены, но мы вернёмся к ним. Лучший способ отдать дань такому увлечённому своей работой человеку, как Кевин, это закончить его дело. – Может, лучший способ – найти убийцу?– Каждый работает в меру своих возможностей. Полиция ищет. Я снимаю. Простите, на этом всё».

Из интервью на канале Sky News.

Съёмки пришлось свернуть. Даже если бы прогнозы Мэтта сбылись и убийство было немедленно раскрыто, никто не допускал и мысли о том, чтобы работать на площадке, где убили Кевина. И тем более, об этом не могло идти речи, пока убийцу не нашли.

Александр физически чувствовал, как бесконечные интервью и объяснения вытягивают из него силы. От творческого запала, кипучей, деятельной энергии не осталось ни капли. По утрам его не подкидывало с постели какой-нибудь новой идеей. Напротив, он должен был, преодолевая сопротивление тела и разума, заставлять себя вставать.

По возвращении в Лондон его встретила Елена. Собственно, она прислала машину в аэропорт, и Александр был вынужден оставить багаж Мэтту и попрощаться с мечтой о горячем душе.

Елена ждала его в своём офисе на Уайтхолл. Это был просторный кабинет на третьем этаже, путь к которому перекрывала седая злая ассистентка. Однажды интерьер этого кабинета Александр почти полностью повторил в фильме – одновременно мерзко и красиво вышла сцена секса в углу, в тени, которую создавало пламя камина, под пристальным взглядом портрета молодой Елизаветы. Елена потом обещала запретить ему вообще снимать что-либо, но быстро отошла.

Войдя в кабинет, Александр по привычке бросил взгляд в тот угол, а Елена встала из-за стола и сказала бесстрастно:

– Совершенно неудобно.

Александр покачал головой:

– Я ставил туда кожаное кресло.

– Я помню, и тем не менее мой вердикт – самая недостоверная сцена в твоей карьере, – она устало опустила веки, быстро обошла стол, крепко обняла Александра за шею, заставляя согнуться, и прошептала: – Как ты меня напугал.

Разжав объятия, она повернулась к нему спиной и степенно, медленным шагом вернулась на место. Села и властным жестом указала на кресло для посетителей. Александр кашлянул и сделал вид, что рассматривает каминную полку. Елена редко позволяла себе такую бурю эмоций, и он знал, что теперь ей неловко.

– Садись уже, – велела она.

Но вместо того, чтобы начать разговор, сложила руки перед собой на столе, поправила жемчужный браслет на запястье, выровняла стопку бумаг и несколько суетливо предложила чаю. И только когда он отказался, произнесла:

– Мне не нравится то, что произошло и что мы узнали.

– А именно?

– Ничего.

Александр был уверен: это не попытка скрыть от него информацию. «Ничего» значит именно «ничего».

– Ты всё понял верно. Лучшая расследовательская команда лучшего спецподразделения страны за трое суток на месте преступления не нашла ничего. Кроме того факта, что это действительно крест с твоих съёмок. И что… – она осеклась. Александр посмотрел ей в глаза, отмечая морщинки, идущие от уголков, и тяжёлые мешки, не до конца скрытые макияжем.

– И что?

– Мистер Спенсер страдал перед смертью. Его распяли живым.

Это должно было поразить Александра, но, как ни странно, почти не задело. Наверное, в глубине души он уже знал об этом. Антуан на кресте в той сцене тоже был жив. Вот только вся сцена была наркотическим бредом! В мире фильма этого не происходило на самом деле!

Он сглотнул.

Эта мысль уже посещала его, но теперь ожила снова: был ли он косвенно виновен в смерти Кевина?

– Дело не только в личности убийцы, – продолжила Елена, – но и в сути его преступления. Мы пока не можем понять, был ли мистер Кевин целью или случайной жертвой. И должна признаться… я очень надеюсь, что мы найдём у него непримиримых врагов, помешанных на библейских историях.