Джейн Шемилт - Пациент

– Мне повезло, – прошептала я. – Я счастливица.

Апрель 2017 года

Раскинутые руки и цветы оказались вещими. Офелия стояла в широко распахнутых дубовых дверях, приветствуя гостей. Большой холл позади нее был залит светом, вдоль стены красовались белые цветы. Тепло и разговоры разливались в воздухе благоухающей волной; Нейтан вскинул лицо, будто впитывая этот аромат.

– Добро пожаловать в наш дом!

Она не назвала себя, считая само собой разумеющимся, что мы сами поймем, кто здесь хозяйка, и мы, конечно, поняли. Она быстро скользнула глазами по нашим лицам и постаралась расположить нас к себе. Ее красота была холодной и отточенной, как у кинозвезды пятидесятых, вроде Грейс Келли или Типпи Хедрен – старомодный гламур в духе Хичкока. Ее свободно уложенные светлые волосы были унизаны цветами, что выглядело бы смешно на мне, но на ней смотрелось потрясающе. Она была одета в платье-футляр из сливового бархата, искрящегося золотыми переливами; в своем коричневом одеянии я почувствовала себя воробьем рядом с райской птицей.

Нейтан уговорил Лиззи тоже прийти; она написала, что задержится, и присоединилась к нам уже у входа. На ней были джинсы и черный свитер, на шее висели металлические цепочки; в сочетании с алой помадой и косой челкой это выглядело эффектно. Враждебность в ее взгляде была заметна только мне.

– Рэйчел и Нейтан Гудчайлд и наша дочь Лиззи, – представился Нейтан, пожимая протянутую Офелией руку; его серо-голубые глаза блестели, как галька, только что омытая морской волной. – Мы живем сразу за Северными воротами на Де Вокс Плейс.

– Ах, в этом милом маленьком ряду домов? Вам очень повезло!

Определив наше место, по крайней мере в географическом смысле, она поцеловала Нейтана, а затем меня. Я уловила аромат фрезий.

Лиззи отступила на шаг.

– Я живу на Миллфорд-Хилл, на другом конце города, – сказала она. – Отдельно от родителей.

– Мы разослали приглашения всем, кому смогли, – улыбнулась Офелия, скользнув по Лиззи взглядом. – Это меньшее, что мы могли сделать после стольких месяцев ремонта и строительных лесов. Вы, наверное, нас ненавидели!

Ее американский акцент был легким, но очаровательным. Во всяком случае, Нейтан явно был им покорен.

– Вовсе нет, – пробормотал он. – Всем не терпелось поскорей познакомиться с новыми соседями.

– А вы, вероятно, викарий?

Епископ Солсберийский стоял в холле, болтая с деканом и каноником, так что это было правомерное предположение.

– Я работаю учителем в школе через дорогу. – Нейтан обнял меня за плечи, но не спускал глаз с Офелии. – Рэйчел врач, а Лиззи работает в городской библиотеке.

Офелия придвинулась к нему ближе, ее улыбка стала шире. Она выглядела такой довольной, будто была именинницей и только что получила подарок, о котором мечтала.

– Мне, кажется, знакомо ваше имя! Вы учитель в Кафедральной школе, я читала на сайте. Преподаете историю, верно?

Нейтан кивнул со счастливой улыбкой.

– Какое совпадение! Наш сын Оскар идет в вашу школу на следующей неделе. – Она не упустила возможность и с легким смешком взяла Нейтана под руку. – История – его любимый предмет! Я вас познакомлю. Он приступает к учебе с понедельника, посреди семестра. Он такой нервный, с моей стороны было жестоко переводить его из лондонской школы, но увы, пришла пора переезжать в этот дом.

Ее изящные ногти впились в рукав Нейтана. Было что-то жесткое в ее гладком молодом лице, за блеском в глазах скрывалась твердость, она была из тех женщин, которые не боятся воплощать свои планы в жизнь. В этот момент кто-то окликнул ее по имени.

– Напитки в библиотеке, – сказала она. – Мой муж где-то рядом, вы сразу его узнаете – он не слишком опрятный и очень много говорит. Я подойду к вам попозже.

Она отвернулась, приветствуя очередного только что прибывшего гостя, высокого рыжеволосого курчавого мужчину в жилете и с галстуком-бабочкой.

– Генри! – Улыбка снова засияла на ее красивом лице.

В библиотеке в глубоком камине пылал огонь; язычки пламени плясали, отражаясь в старинных многоугольных окнах. Ряды книг в кожаных переплетах выстроились на полированных полках, доходящих до потолка; стены были отделаны красным шелком; под ногами лежал толстый персидский ковер. На круглом столе расположился бюстик какого-то ребенка, на другом – старый глобус. В углу тикали изящные напольные часы. В толпе я заметила Эбби – одетая у униформу с наколкой, она лавировала между гостями с подносом в руках. Несколько прядей выбились из ее прически и прилипли к раскрасневшимся щекам. Она выглядела сосредоточенно-озабоченной. Офелия как-то нашла подход к уборщице Виктории; очевидно, она умела получать все, что хотела. Я помахала Эбби рукой, но та собирала пустые бокалы и меня не заметила.

– Это все суета, – прошептал Нейтан. – Давай выпьем, а потом уйдем.

Он был очарован Офелией, но, непривычный к такому окружению, чувствовал себя не в своей тарелке. Впрочем, как и я, только с той разницей, что у меня не было ощущения паники или скуки. Мне нравились общество и блеск; я соскучилась по этому.

Нейтан начал было проталкиваться через толпу, но перед ним возник директор Кафедральной школы Саймон Холмс – Офелии следовало поставить высший балл за расторопность! Своим тупым лицом и острыми зубами Саймон напоминал мне бобра. Он быстро двигался в нашу сторону, пробираясь сквозь толпу, словно сквозь бурный поток.

– Хоть одно знакомое лицо! – проговорил он с облегчением, хлопнув Нейтана по плечу.

Его жена улыбнулась мне. Если Саймон был похож на бобра, то Сара – на лошадь, но симпатичную и в красной блузке с белым отложным воротничком.

– Я так рада, что вы здесь, Рэйчел. Мы были немного растеряны. Понятия не имели, что это официальный прием.

До последнего момента я тоже. Я огляделась – большинство мужчин были в строгих костюмах, а женщины – в шелках или бархате. Мой взгляд остановился на Лиззи – ее лицо сияло, она смеялась. Она была с высоким мужчиной, который прислонился к стене спиной к нам, его светлые кудри касались воротника. Пока я наблюдала, он обернулся, махнув рукой кому-то в зале, и показал свой гладкий красивый профиль.

«Американец, как и наша хозяйка», – догадалась я, судя по его росту, загару и расслабленной позе.

Он огляделся по сторонам, как делают люди, почувствовав чей-то взгляд, и улыбнулся, заметив меня. Его зубы были очень белыми, как в рекламе зубной пасты. Сказав что-то Лиззи, он взял со столика бутылку шампанского и направился к нашей группе.

– Всем привет! – Он ухмыльнулся. Я оказалась права, американец. – Я Блейк, бедный родственник и приживальщик.

– Добро пожаловать в Солсбери! – Я подняла свой бокал, размышляя, как бы отправить Блейка обратно к Лиззи – рядом с ним она выглядела такой счастливой. Через его плечо я видела, что дочь сделала шаг в нашу сторону, но ее перехватил епископ, тут же приступивший к громогласному допросу: «Как тебе в родном городе? Нашла работу? Много ли подруг? А парень есть?» Счастливое выражение стерлось с ее лица. Некоторые старики обожают бесцеремонно лезть не в свое дело. Разве она обязана рассказывать, что не ей удалось получить работу в лондонском издательстве, пришлось вернуться в город, где выросла, и переквалифицироваться в библиотекаря? Что ей одиноко, что все школьные друзья разъехались, а парень недавно бросил ее, что она живет одна и, по мнению ее отца, мечтает сбежать отсюда?