Джейн Шемилт - Пациент

– Вот ты где, пупсик! – Офелия отделилась от толпы и взяла его под руку.

Пазл сложился, в нем было не так уж много элементов. Удивительно, что я до сих пор не сообразила. Ее лицо светилось триумфом – прием проходил хорошо.

– Вижу, ты уже познакомился с женой будущего учителя нашего сына? – Быстрая улыбка сверкнула в мою сторону. – Иди представься ему самому, он потрясающий!

– Увы, Офелия, тебе придется меня извинить. – Он высвободил локоть. – Жена учителя оказалась моим врачом, ее зовут Рэйчел. Мне важно узнать ее мнение как специалиста.

– Только не слишком долго, Люк. – Крошечная морщинка появилась на ее гладком лбу. – Нам нужно поговорить.

Офелия кивнула мне. Я не представляла собой никакой угрозы, а была лишь досадной помехой. Она повернулась и наткнулась на массивную фигуру епископа, это вызвало у нее очередное радостное восклицание. Укол вины, который я почувствовала от того, что по незнанию критиковала жену Люка при нем самом, бесследно растворился, когда тот посмотрел на меня. В это мгновение Виктория положила ладонь мне на плечо.

– Я уже ухожу, дорогая. – Она поцеловала меня и бросила взгляд на Люка, в ее глазах светился живой интерес.

Мне не хотелось представлять ее как свою ближайшую соседку, хоть это было так – понятие «сосед» подразумевает дружеские отношения, которые вы не выбирали, а Виктория выбрала меня, и это до сих пор казалось мне чудом.

– Ви, это Люк Лефевр, наш хозяин. Люк, это Виктория Джексон.

Я старалась говорить непринужденным тоном, но фотографа не обманешь; Виктория замечала все. Она видела, как пульсирует жилка у меня на шее, как мои пальцы вцепились в ножку бокала. Люк наклонился и поцеловал ей руку. Она наверняка оценила его привлекательность и необычайно выразительный взгляд, но даже ей не пришло бы в голову, что два месяца назад он сидел передо мной и по его лицу текли слезы. Интересно, что увидел Люк при взгляде на нее? Гламурную семидесятилетнюю даму с розовыми прядями в волосах и ничего не упускающими подведенными глазами? Это вряд ли. Мне кажется, он вообще на нее не смотрел.

– Пока, мои дорогие! – Виктория одарила нас общей улыбкой. – Желаю хорошо повеселиться! – И она исчезла, оставив в воздухе аромат роз.

Люк взял бокал из моих рук, поставил его на стол и наклонился ближе.

– Идите за мной. – От тепла его дыхания возле моего уха по коже побежали мурашки.

Я мельком увидела Нейтана с Сарой, они были полностью поглощены беседой. Вокруг все пили и болтали. Казалось, никто не заметил, как мы выскользнули из комнаты. Люк спустился по ступенькам, прошел по выложенному камнем коридору и открыл боковую дверь. Мы окунулись в вечернюю прохладу. Лужайка освещалась фонариками, воткнутыми в землю.

Люк опустил взгляд:

– Вы сегодня обуты? Это хорошо.

Меня охватило волнение, я ощутила покалывающее тепло, поднимающееся от пальцев моих ног. В окнах были видны склоненные друг к другу или откинутые назад в смехе головы гостей. Я надеялась, что Нейтан будет настолько увлечен разговором с Сарой, что ему не придет в голову меня искать, а Блейк вернулся к Лиззи и спасает ее от скуки. Никто не знал, что мы здесь.

«Не будь дурой, – говорила я себе, идя вслед за Люком по большой квадратной лужайке. – Ты, должно быть, пьяна. Не воображай, что ты ему интересна; у него очаровательная жена вдвое моложе тебя. Ты стареющая женщина с морщинами на лице и взрослым ребенком. Ты двадцать пять лет в браке. И к тому же он пациент, а ты врач. Нельзя нарушать границы».

Я споткнулась о каменный бордюр на краю лужайки. Люк меня поддержал, и тепло его руки показалось мне обжигающим. Я засунула ладони поглубже в карманы. Мне следовало вернуться на вечеринку, найти мужа, вникнуть в его беседу с Сарой, присоединиться и смеяться в нужные моменты, но я продолжала идти, глядя на тени, которые бежали впереди нас по траве. Тень Люка была высокой, а моя, колышущаяся рядом, намного меньше.

Он провел меня через железную калитку в старом каменном заборе, а затем вниз по широкой травяной дорожке с клумбами по обеим сторонам, пустыми в это время года. Мы не разговаривали. Он шагал быстро, и приходилось торопиться, чтобы не отстать. Журчащий звук доносился до нас из темноты, становясь все громче и ближе. Впереди показалась темная живая изгородь, через проделанный в ней проход сверкала водная гладь. Мы вышли к реке, текущей между высокими берегами, ее поверхность блестела в лунном свете. Шум воды был громче, чем можно было ожидать, будто под спокойной поверхностью скрывались невидимые водовороты и подспудные течения, более быстрые и дикие. В детстве моя мать поскорей увела бы меня с такого места.

– Там заливные луга. – Люк указал на пространство на другом берегу реки и вереницу огней вдалеке. – А то освещенное место – ресторан, который обожает Офелия.

Не было нужды пояснять. Я знала ресторан «Старая мельница», знала эти заливные луга и эту реку. Я бывала там прежде. Мы с Кэти во время летних каникул сооружали на реке маленькие островки из водорослей, а теперь мимо лугов и ресторана, огни которого пронизывали темноту, пролегал маршрут моей вечерней пробежки. На участке между мельницей и рекой обычно пасся скот. Я прожила здесь всю жизнь, но не стала рассказывать Люку – это было бы слишком скучно. К тому же в темноте пейзаж выглядел по-другому, будто я очутилась в незнакомом месте, где никогда прежде не была.

– Вот почему в конце концов я и согласился на этот дом. Здесь, на берегу, возникает видимость полного покоя, особенно по вечерам. – Его глаза сияли в лунном свете. – Вы спасли мне жизнь. Для вас, вероятно, в этом нет ничего особенного. Уверен, вы делаете это каждый день, но мне захотелось поблагодарить вас где-то в тишине, а не посреди вечеринки, где любой может вклиниться в наш разговор.

– Каждый врач на моем месте…

– Это неправда, не каждый. Поверьте, я знаю. Врачи на самом деле не слушают, но вы выслушали. Вы дали мне выговориться. Я почувствовал себя возрожденным. Мне показалось, что мир, в котором существует такая доброта, как ваша, не может быть плохим местом.

Было ли это проявлением моей доброты? Или просто случаем, для которого нашлось достаточно времени, и меня привлек человек и его история?

– Я пытался рассказать о вас Офелии и Блейку, но они тоже не слушали. Они никогда не слушают. Я был на грани нервного срыва. У меня они уже бывали раньше, я вам говорил. Все могло кончиться намного печальней. А теперь мне лучше, вы меня исцелили. Почему вы улыбаетесь? Не верите мне?

– Вы выглядите довольно хорошо, но вряд ли это моя заслуга.

– А вы совсем другая, когда улыбаетесь.

Обычно я не воспринимала всерьез комплименты от пациентов, но этот был мне приятен – и я испугалась. Будто рухнул один из защитных барьеров, которые меня окружали, и я оказалась на краю обрыва. Я не ответила; я не знала, что сказать.