Джейн Шемилт - Пациент

Накануне ночью была буря, и река разлилась. Ребенок побежал вперед, а мать встретила подругу и болтала. Она не заметила, как поднялась вода в реке, а когда перевела взгляд, чтобы проследить, где дочь, увидела, что та взлетела вверх.

Мать, должно быть, сначала растерялась, не понимая, что мост вырвался из креплений и подбросил девочку в воздух, как птицу. Она протянула руки с берега, но не могла достать дочь. Тогда она прыгнула в воду, но было уже поздно.

А что стало с девочкой? Мне хотелось думать о ее последних мгновениях как о чем-то волшебном. Слушая эту историю, я представляла на месте погибшей себя. Мысленно я взлетала в воздух, а затем проваливалась сквозь сверкающую поверхность воды на самую глубину. Я хотела почувствовать темную силу увлекающего меня течения, снова и снова биться в объятиях чего-то большего, чем я сама. Я представляла, как холодная вода заполняет мой нос и горло. Мне хотелось знать, что происходит за пределами разрывающего грудь ощущения, когда ты задерживаешь дыхание так долго, как только можешь.

Именно это и было началом. Но не тем началом, которого ждал детектив. Ему, как большинству людей, хотелось услышать о страхе, опасности и сексе.

Ну что ж, я решила начать со страха и опасности. А потом уж добраться до секса.

Май 2017 года

Влажный асфальт блестел у меня под ногами. Во время пробежки я видела только коров на заливных лугах по ту сторону реки и шпиль собора, рассекающий небо вдали. Я остановилась поправить шнурки на кроссовках и снова услышала тот звук – тихий шорох шагов за спиной.

Я вышла на пробежку позднее обычного, засидевшись за чаем с Викторией, которая собиралась лететь в Нью-Йорк, чтобы навестить свою девяностопятилетнюю мать. Глэдис переехала в Штаты тридцать лет назад, выйдя замуж. Ее второй муж был богатым бизнесменом. Когда он умер, мать Виктории осталась жить в их квартире с окнами, выходившими на Центральный парк. Однажды я гостила у нее, виды были великолепны. Теперь Глэдис мучилась кашлем, от которого никак не могла избавиться. Виктория изо всех сил старалась уговорить меня поехать вместе с ней.

– Видит бог, тебе нужен отдых, ты выглядишь измученной, – твердила она, с прищуром глядя на меня, хотя наверняка сама устала гораздо больше.

Она провела весь день, поднявшись к шпилю собора, чтобы запечатлеть виды Подворья для приходского журнала. Мы пили чай в ее саду, сидя за зеленым жестяным столом, как обычно делали, когда она не была в отъезде, а мне удавалось выкроить немного свободного времени. В начале мая было еще прохладно. Укутавшись в пледы, мы сидели в окружении кадок с розовыми и оранжевыми лакфиолями. Через открытые двери гостиной слышались льющиеся из CD-плеера звуки виолончели.

– В парке будут цвести цветы, мы сможем сходить в Музей современного искусства, ведь в прошлый раз нам не хватило времени.

– Если Глэдис себя плохо чувствует, ей не до гостей. К тому же я уезжаю на конференцию в Париж, а тут еще Лиззи… Она скучает по Майку. Я не могу лететь на край света, вдруг ей потребуется моя помощь. Это маловероятно, но если она все же позвонит, из Франции я смогу вернуться быстрее.

– Вчера она болтала с каким-то парнем в машине и выглядела вполне счастливой, – улыбнулась Виктория. – Расслабься ты хоть раз в жизни!

– С парнем в машине? – Я ощутила укол беспокойства, грозившего перерасти в панику. – Ты видела, кто это был?

– Только его затылок. Знаешь, в такой шапочке. Они, похоже, ничего не замечали, глядя друг на друга.

«Это кто-то из библиотеки? А может, они познакомились через Интернет?»

– Надеюсь, Лиззи будет осторожна, ведь она только что перенесла разрыв…

– Если бы твоя дочь до сих пор жила в Лондоне, ты бы понятия не имела, с кем она встречается. Так и должно быть. Следует радоваться, что у нее появляются новые друзья. Я позвоню ей, когда вернусь. В «Алмейде» идет новый спектакль, думаю, ей понравится.

Виктория стала крестной матерью Лиззи, они всегда были близки. Лиззи рассказывала ей то, чем не делилась со мной. Я не возражала и на самом деле даже была благодарна. В шестидесятые годы молодой женщине было непросто профессионально заниматься фотографией. Тогда в этой области доминировали мужчины. Виктория никогда не говорила об агрессивном сексизме, с которым сталкивалась, о неприязненных замечаниях и взглядах, но я видела все это сама даже в наши дни. Она знала все, что нужно, чтобы смело бороться за место под солнцем. Лиззи повезло с наставницей.

– Спасибо, Ви.

Обнимая подругу на прощание, я почувствовала острые очертания ее лопаток. Она была более хрупкой, чем казалась. Ее идеальный отдых представлялся мне полностью противоположным моему – ей следовало бы остаться дома и расслабиться, в то время как мне хотелось сбежать.

Прохладный вечерний воздух выветрил из моей головы все мысли. Я дважды пробежалась по дорожке вдоль реки. В первый раз мне еще встречались пассажиры, которые возвращались домой со станции с портфелями в руках. Во второй – все они уже исчезли. Я была на полпути между городом и «Старой мельницей», когда начался дождь. Заметив, что развязался шнурок, я остановилась и в этот миг услышала те шаги. Я быстро выпрямилась и огляделась с покалывающим чувством беспокойства. Я выбросила из головы воспоминания о прошлом случае, но теперь по коже от страха забегали мурашки. На этот раз тревога усилилась – я была вдалеке от дома, и уже почти стемнело.

На дорожке лежали тени, более темные между деревьями, выстроившимися живой стеной, вода в реке казалась черной. Я затаила дыхание, прислушиваясь, но теперь не было слышно ни звука. Неужели мне показалось, как в прошлый раз? Я снова побежала и тут же опять услышала звуки, похожие на старушечье шарканье позади меня. Мгновенно обернувшись, я заметила темную фигуру, исчезнувшую в тени за деревом.

От шока меня чуть не стошнило.

Секунду спустя я уже мчалась так, будто спасала свою жизнь. Ноги стучали по асфальту, воздух с хрипом вырывался из груди, страх захлестывал разум. Дорожка заканчивалась мостом, я пронеслась по нему мимо боковой стены «Старой мельницы», повернула за угол направо и налетела прямо на крепкого мужчину. Тот любовался через ограждение на пруд, стоя в нескольких ярдах от входной двери ресторана с зонтиком в руке. Он пошатнулся, затем выпрямился и одновременно протянул руку, чтобы меня поддержать, иначе я бы упала.

– Рэйчел!

Это был Люк. Его лицо озарилось улыбкой, будто он только и мечтал, чтобы я сломя голову выбежала из-за угла в этот дождливый майский вечер. На секунду я усомнилась, не вызвала ли его образ из своего подсознания, но рука, сжимающая мое предплечье, была очень теплой, а хватка крепкой.