Алексей Июнин - Долгая здоровая жизнь

– Нет, меня первого. А тебя потом, прямо из школы.

– С физики! А я, как назло, готовился к контрольной. А Кашу забрали из дома, он-то к контрольной не готовился, решил прогулять.

– Сколько вам было лет? – спросил я.

– По тринадцать, – ответил Сидюкин, закуривая и выпуская сизую струйку дыма. Он курил крепкие сигареты, а его товарищ Кирилл Кашин вообще не курил. Мы беседовали на заднем дворе цеха по производству и розливу подсолнечного масла, где трудился «Виталич» Сидюкин. Кирилл Кашин пришел к нам по его телефонному звонку. Где конкретно работал Кашин он так и не признался, но по косвенным признакам местом его работы мог быть Привокзальный рынок Ведеска.

– Кто из вас нашел пистолет? – задал я вопрос. – И при каких обстоятельствах.

– За день до нашего задержания, – рассказывал Сидюкин, – мы собрались на рыбалку. Было воскресенье. У моего папки была лодка, мы часто с Кашей плавали на речке. Наша лодка стояла на своем месте у камышей, неподалеку от нашего дома. Мы с Кашей прыгнули в лодку, закинули спининги, взялись за весла, и тут я увидел среди опавшей листвы на дне лодки пистолет. Точнее сказать – сперва я наступил на него ногой.

– А в руки пушку взял я, – сказал Кашин. – Мы думали это игрушка. Я стал его вертеть, рассматривать. Конечно, я стал пробовать курок. И пистолет выстрелил.

Нашу беседу перебил какой-то мужчина, возникший из-за угла и несший сразу с дюжину пустых пятилитровых пластиковых бутылок. Он остановился возле нас и резко спросил у присутствующего с нами Кирилла Кашина – кто мы такие есть. Виталий Сидюкин, чуть встревожившись, ответил за нас, что мы – Кирилл и Денис – пришли по поводу трудоустройства, на что держатель пятилитровых баклажек отреагировал странной манерой морщить носогубный треугольник и приказал нам двоим тут не торчать, а сейчас же идти за ним в его кабинет. Я растерялся, а работающий тут Сидюкин поспешил объяснить мне, что стоящего перед нами зовут Олегом и что он есть главный мастер по производству, а Олегу объяснил, что сейчас обеденный перерыв и что молодые люди зайдут к нему через двадцать пять минут. Мастер Олег еще какое-то время недовольно рассматривал меня и Кашина с ног до головы, потом спросил у меня в лицо: «Сидел за что?». Я ответил, что я не судим и бросив мне через плечо: «Все равно не возьму, иди дальше пей!», удалился в глубинах цеха вместе со своими бутылями. Мы проводили его взглядами, я почувствовал себя пристыженным, вообще-то мне казалось, что я одеваюсь и выгляжу прилично, все-таки мне приходиться общаться с людьми. Черт побери, этот нахал прилюдно обозвал меня алкоголиком-уголовником, а ведь на мне были новые туфли за восемь с половиной тысяч рублей! Испытывая глубокий стыд за своего начальника Сидюкин сказал, что, по сути, Олег хороший человек, но бывают с ним такие минуты, когда он огрызается на каждого встречного. Надо просто не обращать внимание.

– Ты, Денис, уйдешь и больше никогда его не увидишь, – утешал меня Виталий Сидюкин, – а мне с ним работать в три смены.

– Сочувствую, – проговорил я, в мыслях уже убегая отсюда через проходную. – Давайте продолжим, ведь, насколько я понял, у нас двадцать минут до окончания обеда.

– Ну да, – кивнул Сидюкин. – Спасибо Боженьке, что дуло пушки было направлено вниз, пуля застряла в днище лодки, – говоря это парень указывал сигаретой направление выстрела. – А то Каша ведь баловался, в меня целился. Вот был бы подарочек моим родакам!

– И тогда вы поняли, что оружие боевое? – спросил я.

– Да я чуть не обоссался! – почти выкрикнул молчащий до этого Кашин. – Мы испугались! Труханули так, что у меня дыхание остановилось! А грохот раздался такой, что весь переулок вздрогнул. Залаяла какая-то собака, утки разлетелись как бешеные! Я сразу же отбросил пушку обратно, мы с Виталичем выскочили из лодки и убежали. И спининги свои оставили в лодке, дураки! Но я кинул оружие не в реку, а обратно в лодку… и… – Кашин замолчал, пожал плечами и виновато улыбнулся не размыкая губ. Это была невеселая улыбка и взгляд теперь уже повзрослевшего мужчины потух как огоньки свечей на сквозняке.

– Ты оставил отпечатки, – закончил я за него и Кирилл невесело кивнул.

– Пальчики оставил только я, – продолжил он, – Виталичу, можно сказать, повезло. Он оружия в руки взять не успел. Грохот выстрела слышали многие и многие видели двух убегающих подростков, нас обоих нашли на следующее утро. Первым делом, разумеется, сняли пальцы. И все! Какие еще надо доказательства? Они совпали с отпечатками на веслах, спиннингах и пистолете.

Я мысленно согласился. Мои собеседники надолго замолчали. Кашин жевал губы и вытирал рукой побелевший лоб. Я заметил, что на безымянном пальце его руки два обручальных кольца – серебряное и золотое и взял на заметку узнать в интернете, что это символизирует. Спрашивать напрямую я не решился, потому что мне показалось, что это слишком личное, к тому же это сбило бы наш разговор на неправильное направление.

А Сидюкин курил, пуская дым по ветру и то и дело стряхивая пепел в лужу у наших ног.

– Что было дальше? – подтолкнул я обоих товарищей, видя, что разговор застопорился.

– Только в РОВД мы узнали, что из найденного нами огнестрельного оружия за несколько дней до этого прикончили одного из трех убитых человек. В том деле было три трупа, включая маленького мальчика. – говорил Кирилл Кашин. – Тогда я понял, что влип по самые уши и мне светит колония для несовершеннолетних. Мы с Виталичем были несовершеннолетними. Но работали с нами как с отпетыми убийцами. Допросы, допросы… Наши родители были на грани сумасшествия. Рассказать, как нас допрашивали, Денис?

Я сказал, что если им неприятно это вспоминать, то об этом они могут умолчать. Я грешным делом подумал, что малолетних подозреваемых мучали, издевались над ними, применяли пытки или даже насиловали, но Кашин, заметив мое смущение, ответил, что к ним не могли применять физическое насилие, они были еще совсем юны и это могло стать чревато для обоих сторон. К тому же следствие вела женщина.

– Вместо этого, – продолжил за приятеля Сидюкин, выбросив окурок в лужу, – менты выбрали другой способ. Психологическое давление. Мы же с Кашей были фактически детьми. Задротами. На допросах женщина-следователь с именем Ангелина и с фамилией Боговидова, садилась перед нами, собирала вокруг стола еще двоих следователей, открывала какие-то документы из толстенной папки, брала в руки ручку с оттиском в виде золотого двуглавого орла, смотрела на нас строгим предупреждающим взглядом и как будто объясняла, что нам светит долгая и страшная колония, изъятие имущества у родителей, их увольнение с работы и так далее. Что Бог на небе все видит и знает. Что она попробует смягчить наказание, если мы во всем признаемся и расскажем все как на исповеди. Что это дело стоит на особом учете, что на раскрытие подняты все силы и что дальнейшее молчание только усугубит наше положение. Мы плакали! Я, Денис, ревел как малыш! А адвокат сидел у стеночки и помалкивал.