Мастер Солнца Покрова Пресвятой Богородицы - Трудно быть Ангелом. Книга Вторая. Роман-трилогия

– Вот вам мои деньги! Вот вам! (Серый с ехидной улыбкой показал всем фигу.) Вот вам, а не деньги мои!

– Пошёл отсюда! Полицию вызовем!

– Сам пошёл отсюда! (И заплакал.) Убью, вот увидите! Сожгу вас всех и ваш ресторан! Мне жить немного осталось, суки паршивые! Убью и сожгу… Все пути подожгу-у-у-у, подожгу-у-у. О-у-у-у! Ку-ка-реку-у-у!

Серый выл как волк и, вытирая кровь с лица, со злостью и обидой смотрел на всех окружающих. Затем, шатаясь, побрёл от стойки к двери, по пути увидел девушку, хлопнул её по заднице, рассмеялся и крикнул ей:

– Сука!

Девушка отпрянула. Парень закрыл её и решительно пошёл с кулаками на Серого, а Серый схватил стул для защиты и быстро отправился к выходу. Хлопнув дверью, он со стулом вышел вон. На улице Серый остановился, затушил сигарету о дверь, вытер кровь с лица, и когда опять увидел кровь на руке, то поднял кирпич, развернулся и со всей силы бросил его в окно:

– Нате, получите! Всех убью и сожгу! Всех!

Кирпич застрял в окне. Серый удивлённо посмотрел на стул, что стоял рядом, швырнул его об стену, расколотил стул в щепки и ушёл.

Бармен с официанткой посмотрели в окно, позвонили в полицию, подняли поваленные стулья в зале и поставили спокойную, тихую музыку. Посетители уселись за столики, вернулись к своим тарелкам и бокалам, и вечер продолжился.

Юродивому было плохо, лицо его сильно исказилось, он стянул бандану на глаза, подзатянул ещё крепче, и от боли мычал «м-м-м-м!», и тихо молился. Поэт сунул пальцы в рот – оглушительно свистнул! И в кафе воцарилась тишина. Все встали, даже пьяные, и посмотрели…

В тишине Юродивый, закрыв огромными ладонями лицо и голову, на коленях протяжно молился за всех:

– Ей, Господи! Ей! – хрипел Юродивый. – Избави от скорби, гнева, нужды. Господи, заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Господи Боже, Твоею благодатью! И дне всего совершенна, свята, мирна, безгрешна…

Молился Юродивый, тяжело дышал, а в конце молитвы все хором завершили:

– У Господа просим (разом выдохнули эти слова, перекрестились и сели на места).

Поэт положил руки свои на голову Юродивого, пытаясь боль его принять на себя. И когда боль притупилась, Юродивый открыл глаза, глядя на Поэта, и с трудом, шатаясь, встал. Поэт приобнял друга и помог ему, улыбнулся, поправил его бандану и сильно хлопнул Юродивого по плечу, Юродивый покорно наклонил голову, и Поэт перекрестил его.

Принесли горячий кофе. Юродивый выпил обжигающий кофе, выдохнул, помолчал с минуту и вдруг сказал:

– Поэт, друг, не могу.

– ?

– Страшно и смешно видеть, как люди мне говорят. Ничего не свято вокруг – страна глухих. Господи, они ад творят своими языками. Все мы здесь вместе от смерти бежим, но вот так, как Серый, я так не хочу! Не хочу и не буду! Мм-м, больно, Поэт, мне, вот тут больно. Голова вся трещит. Уедем отсюда, от серых мразей? Поэт? И будем молиться. Поедем на Соловки? (И Юродивый схватил Поэта за рубаху.) Уедем, брат, на Соловки! На острова! Душа просит. Едем? К монахам, помолимся. Или в горы поедем, брат? Горы, там красота. А? Я знаю храм в горах, монастырь, но без тебя в него мне не войти, не смогу. Я ездил туда, заплакал и не вошёл, не смог. Святости немерено, там моё сердце, Поэт! Там!

Когда Бог приведёт меня к райским вратам, то я так же заплачу, грешный бандит, буду стоять там и плакать, а не посмею открыть и войти, и будет дрожь меня бить.

Там, как недостойный, в страхе, бандит, я стоял перед вратами Рая – и мне это снилось несколько раз… Снилось, что райский сад в горах, осталось пройти туда и увидеть врата. Но как же я двери открою и, грешный, войду? Мне страшно – я за деньги человека убил, ни за что! Я много плохого натворил, не искупил! Ноги, как свинцовые, в землю с корнями вросли, не мог двери от страха открыть. Страшно, Поэт, страшно мне, я тебе говорил – я родился в самых красивых горах. Я, как маленький, в горы обратно хочу. Отец говорил – люди рождаются и умирают, а горы стоят… Я ещё маленький был, отец мой в горы ушёл на охоту, а меня не взял, сказал мне, что я ещё маленький, а я разозлился и ушёл в сарай. Чтобы никто не видел, там плакал, и всю ночь хотел убить отца, и ненавидел его. Это был самый несчастный мой день. А утром я убежал из дома и ушёл к нему в горы, искал и нашёл этот домик в горах, подошёл к двери, но не решился открыть и войти к отцу – боялся, что накажет меня. Постоял и ушёл в слезах обратно домой…

А, Поэт? В горы уедем? У святых отцов в горах научимся истинной премудрости жизни и покою сердца. Поэт, я без тебя войти не смогу; в храме в горах и тишине замолим грехи. Поехали, брат? Пойми – больно мне без тебя одному, без твоей молитвы двери мне не открыть. Блаженный, поехали, брат?

Но Поэт в ответ печально отрицательно покачал головой, вынул из-за пазухи и показал крест. Юродивый встрепенулся в страхе: «Поэт, прости меня, Иисусу было больнее в тысячу раз! Прости за уныние, брат!..»

Но тут к ним подошли двое юных – девушка и парень.

Девушка громко и звонко обратилась к Поэту:

– Здравствуйте! А мы вас искали, Поэт, мы с Нико любим друг друга (и показала на парня). Мы хотим пожениться! Но родителям боимся сказать.

Нико тоже кивнул и очень твёрдо сказал:

– Мы дали клятву друг другу!

Юродивый очнулся, сурово взглянул на молодых людей и строго спросил их:

– Чего опять перебили меня? Что? Это как так – любите? Что это? А?

Нико ответил Юродивому:

– Я её люблю! Я жизнь отдам за неё! (Нико взял руку девушки.) И никто не может нам запретить!

– И я его люблю, – подхватила девушка и придвинулась к парню. – И нам ближе нет никого, мы любим друг друга. А родителям надо сказать?

Юродивый снова спросил:

– Что-о-о это? Вы любите разных людей! Как так? Непорядок!

Юродивый посмотрел на пол, увидел раздавленный пирог, встал на колени и осторожно подобрал с пола затоптанный пирог, положил его на салфетку, сказал: «Птичкам отдам».

Нико и девушка удивлённо посмотрели на Юродивого и спросили:

– Простите, Юродивый, что вы сказали?

Юродивый отмахнулся рукой и перебил их:

– Заладили – он любит её, а она его! Похоть у вас в голове, любите разных людей!

Повисла непонятная тишина. Молодые стояли в нерешительности:

– Не понял.

– Каких ещё разных?

Юродивый потряс кубики в огромной ладони и объявил:

– А так! Будут две двойки, голубки мои!

– Что?

– Теперь вижу, я вижу – прилетели ко мне мои голубки. А-ха-ха!

Потряс, ещё раз потряс зажатую ладонь, и кинул кубики, и выпало две двойки.

Нико с девушкой удивились:

– Ух ты!

– Две двойки!

А Юродивый с улыбкой довольно сказал:

– Что сказано вам? А?

– А что сказано? Две двойки?

– Сказано: «Возлюби ближнего, как самого себя!» Себя вначале: кривого, косого, толстого, больного, юродивого, страшного, лысого – любого прими! И полюби вначале небо в себе! Ребята, любовь – это состояние души-и-и! Я это сам понял, почувствовал, если ты будешь плакать, а все вокруг будут смеяться над тобой, уродом, ты не должен смеяться над собой вместе со всеми, потому что любишь себя. Ты радуйся каждому дню! А когда будут плакать по пустякам, то ты не должен плакать над собой, потому что любишь себя. Всё в книгах написано! Я текст заучил. А когда полюбишь себя самого, полюби так же сильно её! (Юродивый показал парню на девушку.) Очень сильно, как любишь Царицу Небесную и прекрасного Ангела! Ах, какие я песни пою о любви!