Янис Ником - STNM. Часть «Та»

– Десятый, кажется. Или девятый, а может двадцатый, — промямлили тапочки. Волосы на ногах их владельца смешно завивались кудряшками и стремились к рыжему отблеску.

Врач продолжал переключать, пока не услышал крик, а затем – грохот, последовавший за ним. Этот шум, видно, спас Яниса от инсульта. Звуки исходили из палаты в конце коридора. Эти ноги знали, что значит шум из последней палаты – абсолютно ничего хорошего и обреченность на пересмотр матча в интернете. Они переглянулись носами своей обуви и быстро исчезли из комнаты отдыха. Пульт упал на пол. Батарейки наконец-то совершили долгожданный побег и закатились с щелкающим смехом под диван.

Янис опять остался один, напротив него все так же располагался включенный экран. Тет-а-тет с телевидением. Его, ограниченная временем и пространством, полочка расстройств против собранной в течение века визуализированной библиотеки тех авторов и сценаристов, которым еще и доплачивали, если их безумие было по вкусу массам. Один неуравновешенный заключенный против армады свободных и признанных психов. Но это, конечно, не интернет. Там-то совсем дурдом, причем проходной. У ТВ есть хоть какой-то цензор, пусть и тоже нуждающийся в транквилизаторах.

Некоторое время Янис напряженно следил за происходящим на экране своими безжизненными зрачками, резко дергая ими из стороны в сторону. Что-то послужило поводом для беспокойства. Зрачки из точек разливались в две сплошные лужи. Неожиданно для себя самого, он уныло заскулил и попытался пошевелиться. Но тело не слушалось: он не мог отвернуться от света экрана и творящейся на нем экзекуции. Вывернутая шея держала голову с безжизненными глазами зебры развернутой к зрителю, а полусгнившие останки трупа полосатого непарнокопытного зверя, оставленные на испепеляющем солнце после львиного обеда, валялись в песке. Обглоданные кости теперь терзали гиены и мухи. Торчащие ребра были облеплены свисающими лоскутами кожи и мяса. Это противное жужжание мух и чавканье челюстей… Янису казалось, он чувствует зловоние гниющего мяса.

Дальше – глубже. Он почувствовал вкус этого мяса.

Дальше – еще хуже. Теперь он чувствовал себя этим мясом и боль от врезающихся в его плоть челюстей.

Он понимал, что в изощренном садизме и гениальных пытках его сознанию нет равных, и оно только будет углубляться, набирая скорость, раскрывая весь калейдоскоп страхов Яниса. Да, настолько хуже. Да, настолько, насколько даже ты не догадывался.

Теперь он чувствовал себя челюстями, жадно прожевывающими свою же плоть. Добро пожаловать в галерею боли, выставку отчаяния, музей ужасов!

Янис скулил все громче и громче. Постепенно скулеж перерос в рычание, тело раскачивалось все сильнее и сильнее, но никто этого не слышал.

Такое случается слишком часто даже для «через раз». В самых крайних ситуациях, когда тебе и в самом деле нужен хоть кто-то, на горизонте событий – никого, только ты и твой кошмар. Кошмар, транслирующийся по кабельному. Чрезмерно бесперспективно это звучит, если ты не можешь даже нормально возмутиться происходящим. В биологическом мире любая клетка способна к раздражению, ему же даже это давалось с трудом.

Не сразу, лишь через несколько лопнувших сосудов и погибших нервных клеток, узник ящика вспомнил, что может управлять веками глаз, и закрыл их. Крепко-накрепко зажмурившись, он глубоко вздохнул и затих, как будто хищники на экране были живыми, а он спрятался от них в кустах своих ресниц.

Тьма, пустота, затишье перед штор… Подождите-ка…

К его удивлению, вместо чавканья и жужжания из экрана стали доноситься звуки волн, бьющихся о борт корабля. Глаза он открыл не сразу, приоткрывал их медленно и тихо – ну точно кусты. Его взору представился авантюризма массив, бывалый корабль, вяло качающийся на волнах. Вода была цвета рассвета, и не ясно сразу, то ли она отражала поднимающееся солнце, то ли солнце поднималось из морских глубин и забирало с собой свет. Из морских глубин зарождалась Звезда, воспетая Цоем.

Люди на корабле вовсю голосили ностальгически близкую морскую песню, слова которой понять было сложно, но мотив определенно был знаком каждому. И даже учитывая, что почти все голоса были пьяными и не всегда попадали в ноты, их хор единый духом звучал прекрасно, воинственно, вдохновляюще. У глаз Яниса появились веселенькие морщинки, а напряжение скул начало спадать. Можно было бы сказать, что Янис замечтался, но разве картофель начинает мечтать, когда, запекаясь в духовке, чувствует легкий спад температуры?

Увлеченный образом корабля в соке разлитого рассвета, он не сразу заметил, как судно замедлило свой ход, словно что-то со дна цеплялось за его борт.

Кто-то из членов экипажа корабля крикнул, после – кто-то еще. Потребовалось немало криков, чтобы до конца унять пение всех ртов. Происходила невнятная суматоха. Все жители корабля, походя на насекомых, бегали в разные стороны, как будто муравьи под лупой, пробиваемой солнечным лучом. Одни старались прорваться к краю палубы, чтобы посмотреть, что же происходит внизу, а другие, узрев происходящее, с ужасом теснились обратно.

За бортом в воде всплывали непонятные мешки в одежде. Не сразу удалось разглядеть и понять, что это трупы. Их становилось все больше и больше. Это было морское кладбище, и ковчег своим движением разбудил мертвецов… Совсем скоро урчащий звук, бьющейся о борт корабля воды, заменил глухой стук тел утопленников. Кости стучали по дереву…

Казалось, с каждым новым ярдом, воды становится меньше, а тел все больше. Сок рассвета превращался в Кровавую Мэри. Кто-то снова запел песню. Ту же самую, звучавшую несколько минут назад. Кто-то поддержал, и вот уже несколько голосов распевали ее.

Люди на корабле затихли и замерли. Самые трусливые медленно заползали в свои каюты, самые отчаянные – прислонили ладони к рукояткам своих пистолетов и кинжалов, кое-кто вспомнил бога, кто-то поминал черта. Песня звучала все громче и громче. Она звучала за бортом…

Янис, мотнув головой, закрыл веки.

Как только глаза закрылись, звуки, от которых хотел спрятаться Янис, сменились другими. Теперь оттуда доносилось пение птиц. Янис открыл глаза и увидел на экране лес. Он еще раз закрыл их, и после, разомкнув, увидел полуголых танцовщиц в свете ультрафиолетовых софитов, соблазняющие блестящие шесты. Словно что-то поняв, он наклонил голову вправо, после влево и вновь закрыл очи. Звуки клубной музыки сразу же сменились звоном колоколов. Янис моментально распахнул глаза. Ослепленный золотыми куполами, он прищурился. Закрыл, открыл и снова обнаружил новую картинку на экране. Оркестр ожесточенно исполнял нечто воинственное. Любопытно угукнув, как филин, он продолжил процедуру с открытием и закрытием глаз. Ему потребовалось несколько минут морганий, чтобы до конца осознать и принять тот факт, что он мог переключать каналы.