Анастасия Шлейхер - Проклятие фараонов

– Мистер Смит, мадам Мирела велела мне передать вам, что, возможно, она примет вас.

– Возможно? – переспросил Эдвард. Он машинально поправил свое пальто и немного прокашлялся, чтобы придать себе серьезности. – Значит ли это, что она сейчас занята, но немного погодя сможет устроить для меня сеанс? В таком случае, я просто подожду здесь. На сегодня у меня нет других планов.

– Мадам Мирела свободна, но ожидает другого клиента, и ей нужно некоторое время, чтобы настроиться.

– Я все прекрасно понимаю, – с притворным сочувствием сказал Эд. – Как же я об этом не подумал… Но, право же, я не тороплюсь. Я могу подождать даже пару часов. Я выделил себе целый день для того, чтобы…

– В этом нет необходимости, – перебила его девушка. – Если мадам почувствует, что готова принять вас, она к вам выйдет. Если нет, то вам придется записаться на сеанс, как и всем остальным. – Она с укором посмотрела на детектива, чтобы еще раз устыдить его.

– Мне бы очень хотелось увидеть вашу госпожу сегодня, – настаивал Эдвард. – Мое дело не терпит отлагательств. Боюсь, что без ее помощи все станет совсем плохо…

– Я ничем не могу вам помочь, мистер Смит, – сухо сказала девушка. – Я передала вам слова мадам. Вы можете уйти, если это вам не подходит.

Эдвард вновь ощутил себя школьником. И почему эта надменная девица заставляла его чувствовать себя так, будто он какой-то провинившийся мальчишка? Что-то в ее взгляде, в том, как она себя с ним держала, было для него непривычным и даже немного пугающим. Несмотря на свой юный возраст, девица прекрасно сознавала собственную значимость и власть над клиентами своей госпожи: она была на своей территории, и каждый пришедший сюда человек был в какой-то степени ее «подопытным». Она могла выдумать любую глупость, любую небылицу, поведать самую неправдоподобную историю про свою госпожу, и всякий посетитель салона поверил бы ей. Ее суровый взгляд, резкие движения и безразличный тон голоса, как и окружающая ее атмосфера, внушали людям, что они слабы и ничтожны перед чем-то непостижимым и сверхъестественным, перед чем-то, что выше их понимания.

После ее последней безучастной реплики, Эдвард ощутил некоторую растерянность. Отступать было некуда. Он должен был добиться своего любыми возможными способами. Детектив оглянулся по сторонам. Эта комната действовала на него странным образом. В воздухе витал еле уловимый запах благовоний, зажжённые свечи навевали мысли о чем-то высоком, даже религиозном, а полумрак, царивший здесь, ничуть не успокаивал разыгравшееся воображение. «Застрять здесь на пол дня – малоприятная перспектива, – рассудил Эд. – Но все же это лучше, чем вернуться домой ни с чем и продуть второе дело в этом месяце».

– Меня это вполне устроит, – подчинившись требованиям, спокойно сказал детектив.

«Девушка в черном» была явно удивлена ответом незваного гостя. Наверняка она ожидала, что он будет недоволен ее «отказом» и ретируется, но незнакомец был явно настроен увидеться с ее хозяйкой, и поэтому, немного поразмыслив, она подошла к двери, ведущей внутрь дома, и, приоткрыв ее, жестом пригласила детектива пройти за ней. – Вам нет необходимости оставаться здесь. Вы можете подождать мадам в комнате для сеансов, – едва улыбнувшись, объяснила она.

– Благодарю вас, мисс…

– Ваше пальто и шляпу, мистер Смит, – вдруг скомандовала девица тем же холодным и жестким тоном, что и раньше.

– Простите? – опешил Эд.

– Вы должны оставить их здесь. Вешалка прямо за вами.

– Разумеется, – повиновался он нехотя.

Сняв с себя верхнюю одежду и достав из карманов все ценное, он послушно проследовал за «девушкой в черном» по длинному темному коридору, освещенному также плохо, как и комната для ожидания.

– Вы уверены, что там со мной ничего не случится? – Эдвард продолжал разыгрывать свой маленький спектакль.

– О чем вы? – недоуменно спросила девушка.

– В комнате для сеансов… Там ведь могут быть… – Эдвард судорожно поправил ворот рубашки, как будто ему не хватало воздуха. – Ну, вы знаете… Призраки.

– Вам совершенно нечего бояться, – усмехнулась девушка. Вполне очевидно, что она не ожидала от него такого предположения. Эдвард, рослый плечистый мужчина, никогда и ни на кого не производил впечатление малодушного или трусливого человека. И оттого его «откровенное» признание немного повеселило эту молодую особу. Снисходительным тоном она добавила: – Мадам – единственный человек в этом доме, кому открыт доступ в потусторонний мир. Ни один призрак не может прийти сюда без ее зова и позволения, и ни один человек не увидит призрака, если прежде мадам не откроет для него проход из мира мертвых.

– Я рад это слышать, – едва улыбнувшись, ответил Эдвард и, вытащив из кармана платок, притворился, что вытер им пот со лба. Он, разумеется, хотел дать ей понять, что невероятно волнуется, и, кажется, «девушка в черном» наконец-то ему поверила.

«Это как раз то, что мне нужно, – рассудил Эд. – Пока гадалка занята, я смогу хорошенько осмотреться в ее логове. И если мне очень повезет, я найду какие-нибудь улики. Возможно, подозрительные механизмы или потайные рычаги, линзы и прочую ерунду, которую подобные ей шарлатаны используют в своих представлениях».

В самом конце коридора их ожидала черная дверь, к которой крепилась табличка с символами, похожими на те, что Эдвард видел на дверном молотке.

– Что означают эти буквы? – шепотом спросил Эдвард, когда девушка потянулась к ручке.

– Это – язык мертвых. Живые не говорят на нем, – ответила она самым серьезным тоном.

– Они хранят какую-то тайну? – не унимался Эд.

– Вам этого знать не нужно. Смысл этих слов может понять только мадам Мирела.

«А ее неплохо подготовили, – подумал про себя детектив. – Вряд ли она случайно сболтнет мне что-то лишнее. На каждый мой вопрос у нее есть короткий и четкий ответ. Уверен, что она не станет болтать, даже если я пущу в ход все свое природное обаяние. „Расколоть“ эту хладнокровную дамочку будет очень непросто».

– За этой дверью комната для сеансов, – объяснила «девушка в черном». – Здесь мадам взывает к душам усопших. Крайне важно, чтобы вы не прикасались ни к чему в этой комнате. У самой двери вы увидите высокое кресло. Вы можете расположиться там. Оно весьма удобное.

– Кресло вполне подойдет, – кратко ответил Эдвард. Стоя у этой таинственной двери, он поймал себя на мысли, что на самом деле вовсе не горит желанием оказаться в комнате для сеансов. Его логическое мышление твердило ему, что все это не что иное, как спектакль, розыгрыш, бутафория. Вся эта жутковатая атмосфера создавалась именно для того, чтобы вызвать в нем те самые чувства, что уже прокрались в его сердце и ум, завладев его воображением. Они рисовали ему самые невероятные картины того, что происходило в этой комнате ранее, и теперь, вероятно, могло произойти и с ним.