Юлия Тутова - Большая игра в маленьком городе. Том 1

Бардин снял трубку внутреннего телефона.

— Лиза, зайди, пожалуйста.

Пока она шла к нему, он подыскивал не столько слова для неё, сколько новые доводы для себя и ненавидел в этот момент Арефьеву, из–за которой делает то, что делает. «Чёртова баба! — со злостью подумал он. — Вот же где пропасть зла! И так всё у неё обставлено, что не подкопаешься! Сделает гадость, а как будто милостью одарила».

Дверь открылась, и она вошла. В короткой клетчатой юбочке, чёрном джемпере по фигуре и в туфлях — «балетках», с волосами, собранными в «хвост», Лиза напоминала старшеклассницу. Несомненно, она умела перевоплощаться под влиянием настроения либо ещё каких мотивов, воплощая в своём облике то яркую изысканную элегантность, то естественную непосредственность юности. В данный момент перед ним была очаровательная, милая девочка, смотрящая на мир с ожиданием наград, которые должны пасть к её ногам. И непременно падут: когда–нибудь она всё равно возьмёт своё — с его помощью или без.

— Привет, — поздоровался он с ней, как будто был её ровесником.

Она улыбнулась и ответила нарочито официально.

— Здравствуйте, Андрей Иванович.

— Присаживайся.

Лиза села, сложив на столе свои тонкие изящные руки, и всё с той же улыбкой выжидающе смотрела на него. Он незаметно вздохнул.

— А у меня есть для тебя новости. — После этого сообщения её взгляд стал чуть более напряжённым, но совсем чуть–чуть. — Я говорил сегодня с Арефьевой, так вот, она всё–таки не решилась полностью одобрить твою схему. Она ей кажется излишне рискованной… — Бардин неловко замялся и поправился. — Даже нет: потенциально дестабилизирующей при всей своей привлекательности.

От его слов она сникла.

— Вы тоже так считаете?

— Возможно — в отдельных моментах. В какой–то степени. Хотя в целом, в этой разработке есть много позитива — я говорил это сразу, и не отказываюсь от своих слов. Но у неё своё мнение, и к нему тоже есть смысл прислушаться. Тем более, на её стороне опыт в подобных делах.

— Но ведь это не окончательное решение?

— Нет, конечно. Окончательное будет приниматься ближе к избирательной кампании. И опять же, не нами. Так что всякое ещё может быть! — добавил он ободряюще. — В любом случае, не рассматривай всё как своё поражение: это твой первый проект подобного рода, естественно, в нём могут быть недочёты.

— В чём же конкретно вы их видите?

— Да хотя бы в той же редакции! Я не уверен в её способности вытянуть на себе агитационное направление.

— А может, в способности редактора?

Её откровенная насмешка вывела его из себя.

— Дело не в персоналиях! Дело в самом подходе, — с напором проговорил он. — Как бы ни было, агитация — не задача прессы. Пресса — сама всего лишь инструмент агитации, она внутри процесса, а не над ним. Путая элементы и функции, мы ломаем всю систему.

— Если это так, почему же вы сразу мне не сказали?

— Потому что по сути ты права, и я обратил внимание именно на это. Да, я переоценил твою схему. И что касается концепции в целом — здесь всё нормально, проблема в отдельных деталях. Кстати, Арефьева считает так же.

— Я так понимаю, главная проблемная деталь — редакция?

— Главная проблемная деталь — подход. Ты нарушила последовательность элементов.

— И всё же я не могу с вами согласиться. — Лиза продолжала упорствовать.

— Я не требую, чтобы ты соглашалась. Тем более я не требую, чтобы ты отказалась от своих идей. Давай так: ты ещё подумаешь над этой схемой и попробуешь её доработать. Пойми, — сказал он уже мягче, — оформление структуры может быть каким угодно, но оно не должно идти в ущерб содержанию. У тебя получится, я не сомневаюсь в твоих способностях.

— Я тоже в них не сомневаюсь.

— Тогда не останавливайся на достигнутом. Знаешь, как говорят: нет предела совершенству. Вот и стремись к самосовершенствованию — оно вознаградится.

Он верил в то, что сказал, и его слова прозвучали искренне.

Вот уже третий день Николай Левандовский был в деловой поездке в Германии. Никто из его подчинённых не знал, когда ожидать возвращения «генерального»: в принципе, он мог вернуться в любой момент, а мог задержаться ещё на какое–то время. Как шёпотом и по большому секрету сообщала секретарша Ксюша, у Левандовского вроде бы были ещё какие–то личные дела, и вполне возможно, что после встречи с партнёрами он устроил себе непродолжительный отпуск.

— Лиля, в смысле, Левандовская, отдыхает, сколько хочет, по четыре раз в год ездит на курорты. А что же наш директор? Ему тоже хоть иногда надо развеяться! — Ксюша отлично умела в любой ситуации преподнести себя самой рьяной защитницей и радетельницей шефа. В принципе, с её стороны это было вполне оправдано, поскольку сама она была вхожа в дом Левандовских и поддерживала с Лилией приятельские отношения. — Так что пусть он там не торопится, всё благополучно решает, и просто отдохнёт: нам всем от этого будет только лучше.

Тем временем, пользуясь отсутствием руководителя, народ в «Строй–Модерне» тоже чувствовал себя довольно расслабленно. Бардин, замещавший Левандовского, похоже, и сам ушёл в загул: на работе бывал лишь наскоками, подписывал текущие документы, устраивал пару–тройку «разгонов» для острастки и снова исчезал. Для работников фирмы не было тайной, что о времени приезда шефа Бардин узнает первым, после чего молниеносно придаст себе соответствующе озабоченный вид, а заодно и весь коллектив поставит на уши, дабы наглядно продемонстрировать, что никто не бездельничал. Но пока этот момент не наступил, можно было не слишком напрягаться: рабочие дни текли неспешно и лениво, ровно же в пять часов — момент его официального окончания — жизнь в офисе попросту прекращалась.

Лиза, не тревожимая Бардиным, решила воспользоваться представившимся благоприятным моментом и заняться тем, чем собиралась уже давно, но из–за занятости не находила возможности: изучить содержимое газеты Черняевых за последний год. Понимание, что она пока не преуспела в соперничестве с Неонилой, не вынудило Лизу опустить руки, а наоборот добавило ей азарта: настоящая борьба только начинается. Исследуя страницы «Прожектора», она с головой ушла в этот процесс. Пробило пять, по коридору шумно пронеслись спешащие домой сотрудники, попрощавшись, ушла Наталья Васильевна, но Лизе не хотелось бросать начатое. «Задержусь ещё минут на пятнадцать», — решила она. Пятнадцать минут растянулись на тридцать. Потом и тридцать тоже остались позади. Часы показывали почти шесть вечера, когда она оторвалась от подшивки и устало расправила плечи: пожалуй, ей всё–таки тоже пора уходить, тем более что работы оставалось ещё не на один час.