Джереми Йорк - Your Mistake

– О, джентльмены, я обронила зеркальце, такая дурная примета, но оставлять его нельзя, я… – она принялась заглядывать под кресла и диваны, но я точно знал, что пропажа мирно покоится в ее кармане.

– Вы хотели нам что-то сообщить, миледи? – тихо спросил я, обрывая вопросом ненужные поиски.

– Информация к размышлению, сэр, – улыбнулась из-за кресла Лизи. – Томас по уши влюблен в Роберта Харли. А Роберт Харли писал портрет Софи Даньер. В обнаженном виде, само собой, еще до знакомства ее с Куртом. Этот замкнутый круг так меня веселил! Жаль, что все завершилось трагедией. О, вот я и нашла свою пропажу! – громко и звонко крикнула она, демонстративно вынимая зеркальце из кармана кожаной куртки в заклепках. – Всего хорошего, джентльмены! Доктор Патерсон, счастлива была познакомиться!

Через миг приемная опять опустела.

***

Мы со Слайтом устало рухнули в кресла. Не сговариваясь, полезли за сигаретами и закурили. Пятиминутку блаженной тишины нарушил Слайт:

– Ты не спешишь проверить, как твой подопечный?

– Там Гаррисон, я ему доверяю.

Мы снова помолчали, и снова заговорил Слайт:

– Что ты думаешь обо всем этом, док? У меня ощущение, что я попал на домашний концерт или, скажем, университетский капустник. Дурацкое, скажу тебе, ощущение!

Я не успел ответить: в приемную вернулся Гаррисон, на лице токсиколога читалась гремучая смесь недоверия и радостного оживления.

– Ну что? – в унисон спросили мы. – Как он?

– Странно, но действительно лучше, дышит, реагирует на раздражители, рефлексы замедленны, но присутствуют, несомненно! Удивительно, просто удивительно. Не подвели вы меня, доктор Патерсон, такой подарок! Скажите, вы ведь намерены здесь заночевать, я правильно понял?

– Если позволите, друг мой, – не стал спорить я, невольно улыбаясь его энтузиазму. – Мне не хочется оставлять его в таком состоянии.

– За ним будет постоянный присмотр, но… понимаю. Вам приготовят смежную палату и снабдят всем необходимым. В столовой есть кофе-машина, дежурная сестра готовит сэндвичи. Рекомендую перекусить.

Мы поклонились, искренне поблагодарив за заботу. Гаррисон кивнул и указал рукой на огни в глубине сада:

– Я буду в доме: завтра тяжелый день, и я нуждаюсь в отдыхе. Спокойной ночи, джентльмены.

Мы хором пожелали ему того же.

– Ну что? – потянулся Слайт, когда профессор вышел. – Жахнем по чашечке? Жрать хочу – умираю, даже не обедал сегодня.

– Согласен!

Тяжело поднявшись, мы прошли в столовую, где нам тотчас накрыли непритязательный ужин на двоих. Усталость наваливалась на меня, душила, манила близкой постелью; начиналась реакция, организм сбавлял набранные во время стресса обороты, глаза закрывались сами собой, хоть спички вставляй, и от зевоты едва не разрывало рот. Впрочем, чашка крепкого кофе взбодрила меня, а пара сэндвичей придала жизни некий сомнительный смысл.

– Что за поганое дело! – выругался Слайт, допив кофе и хлопая по карманам в поисках сигарет.

Я угостил его своими и согласно кивнул. И дело, и пациент, и все прошедшие месяцы были погаными, иначе не назовешь.

– Ну как тебе эта труппа бродячих комедиантов? – не мог успокоиться Слайт.

– Славно развлекается золотая молодежь, – кивнул я, – но ведь их можно понять: с детских лет быть связанными условностями морали и этикета, и вдруг вырваться на свободу!

– Леди Элизабет еще предстоит разговор с баронетом, надеюсь, строгий папаша забудет о приличиях и хорошенько оттянет ей ремнем. Милорда тоже ждут неприятности. Подумать только, гордость Оксфорда этого сезона, спортсмен и умница о двадцати серьгах! Нет, им ни за что не замять такого скандала!

– Фрэнк, успокойся! – попросил я, похлопывая его по руке. – Может, спросить тебе виски?

– Я лучше позвоню, док, лучше позвоню…

– Выпей, а позвонишь позже. Никто не тронет твоих девчонок. Не стоит поднимать их с постели в такую рань, – я старался говорить как можно спокойней и убедительней, и Слайт послушно сел на место.

Я принес ему неразбавленный виски; он лихо опрокинул стакан, сморщился и крякнул. Затянувшись новой сигаретой из моих запасов, признался с грустью и недовольством:

– Давненько меня так не пугали, Патерсон. Не угрожали мне с такой бесцеремонной наглостью. Я, право, даже растерялся поначалу. Так… так… в лицо! мне! с улыбочкой!

– Сядь, Фрэнк, не забывай: ты в клинике!

– Ну да, сойду за буйного, повяжут от греха. Ладно. Плесни еще виски, мне надо взбодриться и начать думать.

Я сходил к дежурной и принес два стакана со льдом; мы выпили и помолчали, заново переживая события сегодняшней ночи.

– Никогда еще расследование не давалось мне так тяжело, – признался инспектор. – Я все хожу вокруг да около, вижу общий клубок, а нужную ниточку найти не могу. Начальство чинит препятствия, но требует результатов. За твоего пациента ходатайствуют такие особы, что работать приходится практически тайком, украдкой, это же смешно, док! Сегодня подумалось, что все, я его сделал! Отмучился, инспектор, получай маньяка с веером улик за заслуги перед родиной. Так нет же! – он в сердцах стукнул кулаком по столу, отчего жалобно звякнули кофейные чашки.

– Ты все еще подозреваешь Мак-Феникса? – уточнил я.

– И да, и нет. Уж больно складывалось красиво, как пасьянс, как карточный домик, а потом раз – кто-то дернул карту, а она возьми да окажись крапленой. В этот раз Мак-Феникса попытались подставить, приятель, и это меня тревожит. Значит, я что-то упустил, но что? Его не хотели убивать, хотели завести, заставить буйствовать, какой-то новый транквилизатор, что угодно! Твой пациент встревает в драку, размахивает топором для колки льда, потом исчезает из виду на пару минут и вот! получите! свежий труп последней подружки на блюдечке!

– Но укол был нанесен в неподходящее время, и наркотик подействовал как яд, – понимающе подхватил я.

– Хорошая подстава, – усмехнулся Слайт. – Жаль, что сорвалась.

Я протестующе хмыкнул, но Фрэнк не заметил:

– Понимаешь, приятель, мне не дают покоя нестыковки. Укол нанес один человек, но мадемуазель Даньер убил другой. И эти двое явно не договорились друг с другом. Если наркотик подействовал непредвиденно сильно, почти убил лорда, ломая все планы, почему не отложить смертельный номер, вот что я не могу понять, Патерсон. Софи Даньер совсем необязательно было умирать сегодня. Ее гибель ничего уже не решала. Значит, эти два события вообще не связаны друг с другом, и покушение на Мак-Феникса просто совпало с очередной активизацией маньяка.

– Если только это маньяк, – поправил я, отчаянно пытаясь думать. – Допускаю, что кто-то специально выстраивает преступления с графичностью дешевых комиксов, маскируя их под действия маньяка. Кто-то, желающий отомстить Курту Мак-Фениксу.