Ольга Волошина - Однажды в Урюпинске

– Ну, как хотите, – я сделала вид, что собираюсь уйти.

– Погоди-ка, кажись, кое-что припомнил маленько, – громко зашептал бомж, и тут же замолк, увидев, что в тамбур входит парень с сигаретой в руке.

Объявили остановку, в вагон вошло несколько новых пассажиров.

– Выйдем, на улице поговорим, – шепнул бомж, выпихивая меня наружу. Едва мы ступили на перрон, двери вагона с шумом захлопнулись.

Поезд ушёл, а я и мой собеседник остались стоять на пустой заснеженной платформе. Покрутившись вокруг своей оси и убедившись, что нас никто не подслушивает, бомж сказал, что в самом деле видел, как девушку пытался столкнуть на рельсы высокий широколицый мужик в чёрной кожаной куртке с серым меховым воротником.

– Может, он случайно толкнул? Торопился, а тут толпа, вот и пихнул девушку, – спросила я.

– Да уж, случайно! Он к ней давно подбирался, как кот к воробью, всё искал удобный момент. Я его сразу заприметил, думаю, странный какой парень, все стоят спокойно, а этот крутится возле девушки. Сначала решил, что понравилась ему краля, заговорить хочет, да не знает, как подступиться. Но тот старался на глаза ей не попадаться, сзади крутился, да всё ближе подбирался. Потом я решил, что он у неё сумку стибрить хочет.

– Такой прилично одетый?

– А ты думала, вор – он вроде меня? Карманники, они завсегда прилично одеваются, от обычного гражданина ни в жисть не отличишь.

И мой собеседник пустился в рассуждения о том, что жизнь карманника несравненно приятнее и сытнее, чем существование попрошайки. Граждане стали жадные да бессердечные, подавать не хотят.

Бомж совсем отклонился от темы, и я перебила:

– Вы про девушку-то дальше рассказывайте.

– А-а, ну вот, значит. Поезд показался, люди стали ближе к краю платформы подбираться, ну и я, само собой, тоже. И тут этот мужик как пихнет девчонку в спину! Я и бросился к ней, хотел удержать, да сам брякнулся, а она на меня грохнулась. Тяжёлая оказалась, хоть с виду худая.

– А тот тип что? Не видели?

– Видел, почему ж не видать. Он сразу бежать бросился. Растолкал народ и смылся. Через секунду его уж и след простыл.

– А приметы у него какие-нибудь были?

– Да какие там приметы: морда толстая, красная, плечи широкие. На вид лет тридцать. Может, меньше. На голове шапочка вязаная, чёрная, по самые брови. Мужик как мужик, как все.

Хороши приметы: толстая морда, чёрная куртка! По таким попробуй найди человека. Вот если бы у него шрам был в пол-лица – тогда совсем другое дело. Хотя мне бы и от этого толку на грош: не могу же я развесить фотороботы с надписью: «Разыскивается преступник». Мне бы адресок, вот тогда… Впрочем, если бы шрам, можно было бы к приятелю-майору как-нибудь подъехать.

– Ну и приметы! Да в Москве и области таких многие тысячи. И увидишь – не признаешь ни за что, – разочарованно протянула я.

– Ещё как узнаю, – обиделся бродяга. – У него на правом рукаве куртки порез огромный буквой «Г», нитками через край зашитый. Вряд ли таких рукавов хоть пару найдёшь. Порванные куртки все выкидывают. Кроме нашего брата, конечно.

– И где же мне эту куртку искать?

– Уж это твоя забота. Ну, так что? Я тебе, что знал, как на духу выложил, ничего не скрыл.

Бомж выжидательно смотрел на меня. Вдали загудела электричка. Я вынула сотню и протянула своему осведомителю. Быстро схватив деньги, он прыгнул в открывшиеся двери и мгновенно исчез в глубине вагона. А я потащилась к переходу, поезда в Москву отходили от другой платформы.

В электричке пыталась разложить по полочкам добытую информацию. Самое важное – Настя ничего не придумывает. Похоже, девушка в самом деле кому-то встала поперёк дороги. Теперь найти бы этого «кого-то».

На стоянке у вокзала я нашла свою машину и поехала домой. Перекусила наскоро прихваченным по дороге сэндвичем, выпила две чашки кофе и отправилась к Дашиному дому, в надежде встретиться с мальчиком Юрой, единственным моим свидетелем.

Возле подъезда я очень удачно с ним столкнулась: парень вышел на улицу, помахивая пластиковым пакетом. Он узнал меня и счёл нужным сообщить:

– Мне в магазин срочно надо. Из школы шёл, забыл хлеб купить. Сейчас отец на обед приедет, а дома ни крошки хлеба нет.

– Да я у тебя не отниму много времени. А хочешь, на машине подвезу?

– Не нужно, булочная тут рядом, через квартал. Дворами и вовсе быстрее. Давайте, тут постоим, только уж недолго.

Я достала из сумки конверт с фотографией, любезно предоставленной мне Кириллом. Юра внимательно рассмотрел снимок, и не колеблясь указал на Николая.

– Вот этот и приходил к соседке. Я его не в первый раз видел, потому и запомнил хорошо. Если это всё, то я побегу?

Мальчик скрылся за соседним домом, а я, утопая в сугробах, побрела к дому, не обращая внимания на расчищенные дорожки. Повалил снег, густой и влажный. Ветер пригоршнями бросал его мне в лицо, залепляя глаза.

И я почувствовала, что очень устала. Захотелось лечь на диван, взять в руки книгу и погрузиться в чужой, придуманный и необременительный мир. Забыть о своих и чужих проблемах.

Домой я пришла, уже решив по дороге оставить Николая на потом.

На торжественной церемонии закрытия Фестиваля региональных телепрограмм Олесе вручили солидный диплом и призовую бронзовую статуэтку, изображавшую, видимо, музу телевидения. Была оглашена сумма первой премии, каковую должны перевести на счёт родного Олесиного телевидения в самое ближайшее время. Сумма по Урюпинским понятиям совсем немаленькая, в родном коллективе будут чрезвычайно рады деньгам. Ну и, конечно, громкой славе.

Когда все речи были сказаны, призы и дипломы нашли своих завоевателей, участников и гостей пригласили на банкет в ресторан.

После банкета, закончившегося далеко за полночь, Олесю с Петей на машине доставили в гостиницу. С лица юноши не сходила блаженная улыбка. Прощаясь у двери Олесиного номера, Петя сказал:

– Представляете, Олеся Николаевна, как нас будут дома встречать?

– С оркестром и цветами! И самые красивые урюпинские девушки будут писать тебе письма, – засмеялась Олеся. – Ладно, иди спать, завтра нас ждёт большая культурная программа.

Олеся приняла душ и легла в постель. Несмотря на безумную усталость, заснуть не удавалось. В памяти вновь прокручивался сегодняшний день. Олеся верила в успех и всё-таки была ошеломлена, когда жюри объявило итоги.

Потом её мысли обратились к разговору с Борисом. Теперь она не сможет вернуться домой, пока не узнает хоть крупицу правды о гибели Ирины. Может поговорить с начальством об отпуске?

***

С утра Олеся с Петром долго обсуждали план знакомства с культурно-историческими ценностями, одновременно жуя бутерброды и прихлёбывая кофе в гостиничном буфете. В результате бурной дискуссии в списке остались храм Христа Спасителя, музеи – изобразительных искусств имени Пушкина и восковых фигур. На последнем объекте особенно настаивал Петя. Олеся уступила, прикинув, что на Третьяковку или Кусково времени не хватит. Парки и архитектурные памятники решено было оставить на более тёплые времена.